Амина забавно хохочет, услышав последнюю фразу, делая ситуацию особенно неловкой. Но кажется, Мамонтову это совершенно не смущает.

— Я спрашиваю Ивана — ты вообще адекватный человек? Светить своими гениталиями при живой-то жене? Он, конечно же, начал просить прощение, клялся, что это в последний раз и чтобы проучить муженька я созвала на годик дочки всех кого ни попадя. Сотрудников бывших, дальних родственников, всех друзей и знакомых. Поручила Ивану контролировать процесс, чтобы времени на загулы не было!

Я нервно сминаю салфетку и на одном выдохе спрашиваю:

— Алина, а кто та девушка что была вчера у вас — в белом длинном платье? С короткой стрижкой, светленькая такая…

Мамонтова краснеет, бледнеет и делает глоток остывшего латте.

— Катя? — от этого имени неприятно колет в области сердца и я цепляюсь в столешницу пальцами, чтобы не грохнутся в обморок. — Моя сотрудница. Общались хорошо еще до моего декрета. Прости, но вчера на Дне рождении я, кажется, сболтнула ей лишнего.

— Ты о чем?

— Она стала расспрашивать меня о Воронове. О тебе. О Вашей семье. Оказывается, с Даней они давно знакомы (прости ради Бога, я не знала!). Я выпила два бокала шампанского, и меня понесло — ляпнула, не подумав, что у вас семья, основанная на залете и дружбе в кавычках — ничего серьезного, только ребенок, воспитание, гармония и никакого секса. Рассказала, что у тебя есть мужчина, а Даня это только отец твоего ребенка. Ни любви, ни близости… В общем, как-то так подруга. Ты это… прости, я только потом подумала, что зря выдала чужую тайну Катьке.

Несмотря на то, что раньше это была чистая правда, сейчас эти слова как удар под дых. Вдохнуть становится сложно, больно, невозможно.

Я поднимаюсь с места и бросаю на стол несколько сотенных купюр. Мамонтова смотрит на меня ошарашенными глазами и несколько раз подряд моргает.

— Ну прости меня, Ди. Я не специально! Хочешь, никогда её не позову больше к нам? Она любовница Воронова, да?

— Всё у нас настоящее, ясно? И семья, и любовь! А тебя никто не просил совать свой нос не в свое дело.

Господи, я похожа сейчас на ядерную бомбу — готова рвануть в любой момент. Счёт идет на секунды, поэтому чтобы привести себя в чувство выхожу из кофейни и беру тайм-аут. Слоняюсь по торговому центру, пока Крис спит в слинге и присматриваю себе летние платьица. Легкий шоппинг расслабляет, и я постепенно успокаиваюсь. Обещаю себе, что как только градус моего раздражения на подругу опустится до нуля, я вернусь к ней и спокойно поговорю. Может быть. Я однозначно погорячилась, вылила на Алину все свое недовольство, а она всего лишь сказала Кате ту правду, которую знала. Я же сама дала Воронову свободу в нашем браке. А теперь больше всего боюсь, что он ею воспользуется.

Неожиданно кто-то легонько трогает меня за плечо. Повернувшись, замечаю за спиной Андрея. Белоснежная улыбка на все тридцать два, идеальная стрижка, выглаженная рубашка. Когда он замечает меня с «грузом» на плечах, я вижу, как его улыбка медленно ползет вниз. Уголок губ нервно дергается, и Андрей несколько раз подряд моргает, наверное, чтобы убрать видение перед собой. Да-да, это моя дочка, тебе не привиделось.

— Дина! Рад тебя видеть!

— Привет, Андрей. А ты…?

— Я здесь по делам. Вижу, ты не одна?

Он стоит, сунув руки в карманы брюк. Заметно нервничает и пытается понравиться. Как обычно идеальный и предсказуемый донельзя. Похож на манекена с витрин — такой же ненастоящий.

Спустя несколько фраз разговор начинает вливаться в обычную колею — мы снова два человека, которые когда-то нравились друг другу. Но что странно — я даже не испытываю угрызения совести за вчерашнюю ночь проведенную с Даней. Несмотря на то, что Андрей так долго и терпеливо ждал меняю и он наверняка не заслуживает на такой удар в спину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌Идиллия длится ровно до того момента, пока Крис не просыпается и не начинает плакать. Громко, отчаянно, до покраснения. Вскоре я понимаю, судя по запаху, что она обделалась, а сумку… чёрт возьми, я забыла в машине.

Андрей морщит свой ровный нос и судорожно смотрит по сторонам, словно боится, что кто-то из проходящих мимо нас людей подумает, что обделался именно он.

Воронёнок начинает плакать еще сильнее. И мне ничего не остается делать, как попросить Андрея сбегать к автомобилю за моей сумкой.

— Конечно! Давай ключи! — мне показалось, он ждал того момента, когда можно будет сбежать от едкого запаха.

Тем временем я прохожу в комнату для матери и ребенка, которая к счастью оборудована такими нужными вещами как пеленальный стол, просторная раковина, салфетки и чистые полотенца. Снимаю подгузник и закашливаюсь от запаха, который резко проникает в ноздри.

— Фии, Птенчик! Кажется, ты покакала разом за три дня молчания.

В это же время дворца комнаты медленно открывается и Андрей, протягивая мне сумку, едва сдерживает рвотные позывы.

— Спасибо, мы сейчас выйдем, — благодарю и закрываю за ним двери.

Тяжело вздыхаю, вытираю салфетками малышку и надеваю чистый подгузник.

— Кажется, мы спугнули дядю Андрея, — хихикаю и беру малышку на руки. — Дядя просто не привык к чужим маленьким деткам. Мама твоя, Крис, тоже раньше была такая. Боялась детей как огня, презрительно морщила нос, говорила своё любимое слово «да никогда!». А потом… жизнь, знаешь ли, бывает очень непредсказуема. Ты обязательно поймешь это с возрастом…

Мы выходим из комнаты и я, честно говоря, удивляюсь, что Андрей все еще здесь. Стоит у лестницы и внимательно рассматривает меня. Я пытаюсь уловить эмоции на лице у человека, с которым собиралась провести свою первую послеродовую ночь, с которым собиралась встречаться еще долгое время, потому что мне казалось, что мы прекрасно дополняем друг друга.

— Давай поужинаем завтра? — спрашивает Андрей совершенно неожиданно.

— Хорошо. Мне нужно будет с тобой серьезно поговорить.

Ну не могу же я вот так среди толпы людей отшить этого идеала? Нужно расстаться… (нет, не друзьями) в хороших отношениях с человеком, который меньше всего заслуживает лжи и обмана с моей стороны.

Даниил.

Где-то на полу раздается вибрация телефона. Вжжж-ж-ж. Решаю, что отвечу потом — перезвоню через час-другой, но противное жужжание не прекращается довольно продолжительное время. Свесив руку с кровати, нашариваю Айфон на полу и не глядя на экран снимаю трубку.

— Алло…

— Воронов, а встречать сына кто будет? — слышится противный брюзжащий голос бывшей жены.

— Ты вообще с ума сошла? А раньше предупредить нельзя?

Сон как рукой снимает — я подрываюсь с места, спешно ищу нижнее белье, одежду и лишь на секунду задерживаю свой взгляд на спящей Диане. Она забавно обнимает подушку, тихо сопит и иногда безмятежно улыбается краешками губ. От вида её обнаженного тела начинает сносить крышу и хочется повторить всё то, что делал с ней этой ночью. Подхожу ближе, провожу рукой по внутренней стороне бедра и усилием воли одергиваю себя. Мне пора.

На кухне уже хозяйничает тёща. Иногда мне кажется, что она знает и понимает гораздо больше, чем я думаю. Мать Дианы любопытно провожает меня хитрым взглядом и машет на прощание, когда я буквально выбегаю из дома.

Дорога до Киевского вокзала занимает уйму времени и страшнее всего то, что мобильный телефон я оставил дома, на тумбе. И как спрашивается, среди толпы людей я найду Дениса и его мать без связи? Хотя мать-то выдающаяся женщина с приметными формами — такую точно не просмотришь. Главное, чтобы она не передумала и не вернулась к себе обратно, прихватив сына.

На вокзале шумно, людно, но к счастью я сразу же замечаю того, кого ищу — своего ребенка, который стоит рядом с матерью и с волнением рассматривает прохожих.

— Я же говорила тебе? Плевать твоему папочке на тебя!

— И тебе здравствуй, Виктория, — подхожу ближе и окидываю бывшую уничтожающим взглядом. — Привет, Денис.