‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌С нервным тиком наблюдаю за Варей Востриковой, у которой двое детей-погодок и покрываюсь липким потом, глядя как тяжело бедняге с ними справляться. А Зина Струкова вообще многодетная мать — вокруг нее кружится четверо мальчуганов и кроха-дочка громко гулит на руках. Бррр, мне такое может только в страшном сне приснится.

— Хорошенькая у Вас малышка, — произносит незнакомая мне девушка со светлыми короткими волосами и проталкивается сквозь толпу мамочек ближе.

На ней простое безвкусное платье и минимум косметики, а нелепая укладка делает её похожей на престарелую девственницу. Я хаотично вспоминаю, кто она такая и кем приходится Алине. Гостей в зале так много, что всех не упомнишь.

Незнакомка трогает рукой ладошку моей дочери и меня передергивает от её недоброго взгляда. Это какое-то шестое чувство, интуиция… я не знаю, как еще назвать то, что происходит у меня внутри. Но её бесцветные глаза явно не отражают ничего хорошего.

— Очень на папу похожа, — говорит блондинка, не обращая внимания на то, как спешно я отворачиваю дочку от неё.

— Спасибо, — отвечаю и быстрым шагом направляюсь в комнату для матери и ребенка.

— Счастливой будет! — девушка выкрикивает мне вслед, но я плотно закрываю двери на замок и громко выдыхаю, словно после десятикилометрового забега.

В комнате переодеваю малышку и меняю наполненный подгузник. Все время напеваю ей детские песенки, хотя Воронов часто шутит, что медведь явно наступил мне на ухо. Но Крис нравится и это главное.

Кормлю грудью, беру дочку столбиком и выхожу в зал. Неожиданно Воронёнок смачно срыгивает мне на волосы и на платье. Глазами ищу Воронова в зале, но вспоминаю, что вместе с Мамоновым он вышел покурить на террасу. Стуча каблуками, прохожу мимо танцпола и толкаю дверь, оказываясь на душной вечерней улице, где застаю картину маслом — на моём Даньке виснет та самая любознательная блондинка. А он… растерянно смотрит на меня и спустя несколько секунд ступора отстраняет девушку от себя. Не ожидал должно быть, что я так скоро застукаю двух голубков вместе.

И я впервые теряюсь, совершенно не чувствуя почву под ногами. Язвительные слова застревают в горле, в ушах шумит и если бы не малышка на моих руках, то не знаю, как удержалась бы от необдуманных поступков.

— Я… хотела, чтобы ты подержал Крис, пока я приведу себя в порядок. Но уже не надо. Мы едем домой.

Даниил.

Возникшая ситуация больше похожа на дурацкий глупый сон. Я никогда не думал, что когда-нибудь попаду на место Мамонтова, которого жена постоянно ловит за общением с любовницами. Но… Катя не моя любовница и никогда бы ею не стала.

Мне почему-то хочется оправдаться перед Федотовой, в глазах которой я вижу разочарование и горечь. Несмотря на то, что она старается держать лицо, ее бешеная энергетика заставляет дрожать даже Катю, которую раньше совершенно не смущало моё семейное положение.

Катерина зачем-то начинает тихо оправдываться и говорить нелепицу. Она что-то шепчет в сторону Дианы о том, что давно меня знает и просто соскучилась. Поддалась эмоциям и обняла не надеясь на что-то большее. Что несет дура?

— Мы уезжаем домой, Воронов, — произносит Диана голосом строгой училки и, стуча каблуками, уходит из ресторана.

С гордо поднятой головой и уверенной походкой от бедра — она явно превосходит Катю, хотя с этим никто никогда и не спорил. И её «мы» означает для меня все вместе, поэтому я не раздумывая прощаюсь.

— Мне пора.

Ресницы Кати дрожат, блеклые глаза наливаются влагой, и я прекрасно понимаю, что она хочет заставить меня чувствовать себя виноватым. Чтобы удержать, девушка цепляется в рукав моей рубашки и срывающимся голосом просит остановиться.

— Только не говори, что это всё, конец! Не убивай меня, женатик, — пытается улыбаться сквозь слёзы, но получается откровенно плохо и фальшиво.

— Мне кажется или я никогда тебе ничего не обещал? — произношу строго, чтобы перестала давить на меня.

Убираю от нее руку и направляюсь на выход.

— У меня такое впервые, Даня. Любовь с первого взгляда, глупость — думай, как хочешь… Просто возьми трубку, когда я буду тебе звонить, ладно?

Миную небольшой пруд на территории ресторана, беседку и нахожу на парковке нашу машину. Диана сидит на переднем сиденье и пытается оттереть платье влажными салфетками. Заглядываю на автолюльку и вижу, что Крис давно уснула сладким сном. Федотова даже не смотрит на меня, не пытается закатывать истерики, что уже вызывает уважение.

Мы едем молча, совсем не разговариваем и думаем каждый о своем. Если изначально наша семья была основана на дружбе, то сейчас я вижу, что даже дружбой у нас не пахнет.

Когда приезжаем в коттеджный поселок на улице уже темно. Выбираемся из автомобиля, и дочка к тому времени просыпается — начинает хныкать, поджимая губки и, в конце концов, заходится в диком плаче.

— Я искупаю ее, если ты не против, — произношу и беру на руки Воронёнка.

Дочка замолкает и заинтересованно смотрит на меня.

— Иди, конечно. Я потом покормлю её и уложу спать.

Когда мы переступаем порог дома, нас встречает жизнерадостная тёща и начинает допрашивать Федотову о том, как прошел наш первый семейный вечер. Должно быть Диана и хотела бы сказать, что отвратительно, но чтобы не тревожить мать врёт, что все было отлично. Врёт, а голос отстраненный и грустный.

Остаток вечера проходит по накатанному сценарию — я купаю дочку в большой ванной, переодеваю в вещи для сна и вручаю Диане. С одной небольшой поправкой — кажется, нам предстоит непростой разговор после того, как малышка уснет. Тёща словно учуяв наше настроение, спешно ретируется в комнату с пожеланиями доброй ночи и даже не пристает со своими советами.

Я выхожу в гостиную, полностью расстегиваю рубашку, достаю из бара бутылку виски и наливаю на дно бокала. Заваливаюсь на диван, включаю телевизор без звука и таращусь в экран. Непростая жизнь семейная… И гадость несусветная этот алкоголь.

Помню, как впервые попробовал алкогольные напитки на школьной дискотеке в десятом классе. Инициатором, конечно же, была Федотова. Она собрала с одноклассников деньги на выпивку, написала список и вручила его мне, со словами, что выгляжу я гораздо старше сверстников. Я отправился в ближайший магазин продуктовых товаров только потому, чтобы не выглядеть в глазах Дианы неудачником.

Помню, как решительно вошел туда и словно не в первый раз сделал заказ в виде двух бутылок дешевого пойла и примитивной закуски. Продавец скривила презрительную ухмылку, но товар выдала. Когда я вышел на улицу, за углом меня ждали взволнованные одноклассники и, увидев пакет с покупками, буквально наградили меня орденом за отвагу.

— Ты мой герой, — сказала тогда Федотова и бросилась в мои объятия.

Нажрался я тогда знатно. Меня унесло с двух стаканчиков портвейна и еще долго полоскало следующим утром. Наверное с того самого момента я алкоголем на «Вы». Федотова пришла ко мне ближе к обеду. Притащила бульон и домашний лимонад, чтобы унять дикое похмелье. Но почему-то первый неудачный опыт с выпивкой теперь ассоциируется у меня с Дианой.

Я настолько увлекаюсь воспоминаниями, что не сразу замечаю Федотову, которая проходит в гостиную. На ней тонкий шелковый халатик с поясом и воображение резво рисует картины того, что находится под ним. Диана садится напротив меня в кожаное светлое кресло, забрасывает ногу на ногу, оголяя подтянутые икры.

— Послушай меня, Воронов. Если у тебя есть любовница — это просто прекрасно, я по-дружески за тебя порадуюсь. Но когда она приходит на День рождения, где собираются все наши друзья и вешается тебе на шею — я начинаю негодовать. Потому что это как-то некрасиво… Если ты хочешь, мы можем разъехаться и закончить всё что было — именно так будет правильно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌- У меня нет любовницы, — отставляю бокал в сторону и с эстетическим удовольствием рассматриваю “подругу”.