За окнами мелькают знакомые улицы и дома. Тихомиров глушит двигатель у кирпичного двухэтажного дома, где живут родители Тимура. Этот особняк больше не будет прежним. Без голоса хозяина, без его поучительных историй и крепкой мужской руки.

— Я постараюсь недолго, — обращаюсь к Богдану. — И сразу же позвоню, чтобы ты меня забрал.

Смотрю на его профиль, осторожно касаюсь плеча. По-моему, одно неверно произнесённое слово, и он вспыхнет словно спичка. Заблокирует двери автомобиля и увезёт отсюда подальше.

Богдан тянется к карману, достаёт оттуда пачку сигарет. Он нечасто курит — только когда сильно волнуется. Вчера Тихомиров признался мне в любви, а уже сегодня я сбежала от него в дом родителей Тимура. Могу представить его противоречивые чувства, но поступить иначе сейчас не могу.

— Закажешь на ужин сочный стейк? — спрашиваю наигранно-весёлым голосом.

— Где? — устало спрашивает Богдан, выпуская тонкую струйку дыма в приоткрытое окно.

— В «Мясо и Рыба».

— Хорошо, — произносит он, немного расслабившись. — Беги, Светлячок.

Я отстёгиваю ремень безопасности, касаюсь дверной ручки, а затем резко разворачиваюсь к Богдану и целую его в губы. Он тут же прижимает меня к себе, не хочет отпускать. Целует долго и чувственно. Обнимает так сильно, что, кажется, начинают хрустеть косточки.

— Я недолго, клянусь.

Тихомиров кивает, наблюдает за тем, как я выхожу из машины, и трогает с места, оставляя после себя облако пыли. Нам нужно обсудить вопрос доверия друг к другу. Я ведь тоже ревную. Особенно к матери его сына. По словам самого Богдана, они часто общаются и видятся.

В доме родителей Тимура творится полнейший хаос. Людей столько, что не протолкнуться! Многочисленные братья и сёстры Руслана Ильнаровича, племянники, тётушки и дяди. Я всех знаю в лицо, но имена подзабыла, зато меня почти все окликают по имени и выражают соболезнования, будто я по-прежнему полноценный член семьи Айдаровых.

— Привет. Соболезную, — произношу, обращаясь к Тимуру.

Он стоит у окна на втором этаже и задумчиво курит. Веки припухли, капилляры красные. Наверное, не спал всю ночь.

— Привет, — здоровается он. — Рад, что ты приехала. Мама спрашивала о тебе.

— Где она?

— В гостевой.

Чувствуя на себе его внимательный взгляд, я иду по коридору. Нахожу нужную дверь, стучу. Эмилия Альбертовна плохо выглядит. Никогда такой её не видела. Волосы растрёпанные, глаза на мокром месте, а лицо «украшают» новые глубокие морщины.

Она бросается меня обнимать и целовать в обе щёки. Насколько я знаю, с родственниками мужа свекровь не очень хорошо ладила, поэтому можно сказать, что я единственная в этом доме, не считая сына, кого она действительно рада видеть.

— Скажи, что я не сошла с ума, Света! Я ведь говорила, что Руслану плохо и не становится лучше.

— Говорили, я точно помню. И мне очень жаль, что так вышло.

Я долго глажу седые пряди спутанных волос, бормочу под нос утешительные слова, хотя прекрасно понимаю, что они ничем не помогут. Вылечит только время.

Траурная процессия проходит на центральном кладбище. Людей, пришедших проститься со свёкром, явно больше пяти сотен. Едва я вижу изменившееся до неузнаваемости лицо Руслана Ильнаровича, как тут же начинаю плакать. Больно, страшно и тяжело на душе, словно я потеряла очень близкого человека.

Свекровь ни на секунду не выпускает мою руку, даже когда приезжает Лина. Просит остаться на поминальный обед, который состоится в особняке. Я соглашаюсь. Периодически пишу сообщения Богдану, отчитываюсь. Спрашиваю, заказал ли он доставку, пытаюсь шутить, хотя улыбаться мне совсем не хочется. Такое ощущение, что нужно разорваться, чтобы всем угодить!

Ближе к вечеру я получаю короткое сообщение от адвоката. Нас с Тимуром развели, но вопрос «Креатива» повис в воздухе до очередного заседания. Сообщение Богдану решаю не пересылать. Мечтаю сказать о разводе лично, при встрече.

За обеденным столом мы с Тимуром многозначительно переглядываемся. Он читает что-то в телефоне и кривит губы. Наверняка получил известие от своего представителя в суде, что брак расторгнут. Десять лет отношений, семь из которых мы состояли в браке. Много тёплых воспоминаний и ярких моментов. Я благодарна мужу за такой бесценный опыт. Но внутри испытываю какое-то облегчение от того, что мы больше не вместе. За достаточно короткий срок место в моём сердце прочно занял другой мужчина.

Гостей в доме не меньше сотни. Я постоянно ношу грязную посуду, достаю из погреба алкоголь, ставлю на стол новые блюда. Лина помогает, но ей приходится отвлекаться, чтобы развлечь и покормить ребёнка. Она так часто благодарит меня за помощь, что даже становится неловко. По-другому и быть не могло. Я бы себя не простила, если бы не приехала.

Посреди застолья, когда стрелки часов переваливают за десять вечера, Эмилия Альбертовна, опухшая от слёз, просит отвести её в комнату. Я измеряю давление, приношу таблетки. Верхний показатель зашкаливает. Молюсь о том, чтобы свекровь не хватил удар.

— Тимур сказал, что вас сегодня развели, — произносит Эмилия Альбертовна, лёжа на кровати.

— Боже, зачем? Зачем он вам об этом сказал?!

Я злюсь и нервно хожу из угла в угол. Ноги гудят, а голова кружится от усталости.

— Для меня лучшим подарком в нынешней ситуации было бы ваше примирение.

— У нас ничего не выйдет, — мотаю головой. — Пусть строит отношения с Олесей.

— Светик, она замуж выходит. У них несерьёзно всё было.

— Я уже слышала об этом.

Свекровь похлопывает по кровати, и я ложусь рядом. Решаю подождать, пока упадёт давление. Затем позвоню Богдану и попрошу его за мной приехать. Я устала. Чертовски устала. Сумасшедший день с кучей потрясений, начиная со смерти свёкра и заканчивая разводом. Я теперь свободная женщина. Даже не верится…

Веки тяжелеют, становятся свинцовыми. Я обещаю себе, что вздремну буквально полчасика, а затем встану. Если Эмилии Альбертовне не полегчает, то вызову скорую. Мне к Богдану нужно. Он прислал фото сочных стейков и десерта. Накрыл на стол и ждёт моего сигнала. Такой он невероятный… Никогда бы не подумала, что кто-то может любить меня настолько сильно.

Мне спится сладко. Возможно, это из-за выпитого вина, которое я нашла в погребе. Оно было слишком крепким и моментально ударило в голову.

Перевернувшись на спину, ощущаю, как тёплые губы накрывают мои, а тела касаются мужские ладони. Надо открыть глаза, но я всё никак не могу проснуться.

— Хочешь меня? — слышу шёпот.

— Хочу…

— И я тебя хочу. Просто до дрожи.

Голос знакомый, но не тот, что я ожидала услышать. Он принадлежит не Богдану, а моему бывшему мужу. И эти поцелуи, и настойчивые руки.

Тимур нависает надо мной и целует в губы, поглаживая внутреннюю сторону бедра.

Я ошарашенно упираюсь ладонями в его грудь, смотрю по сторонам. Комнату ярко освещает утреннее солнце. Чёрт, чёрт, чёрт! Я проспала в доме бывшего мужа всю ночь, пока Богдан ждал меня на даче. Дура. Полная дура! Что же я натворила?

Тимур продолжает целовать меня, словно на автомате.

Тяжело и возбуждённо дышит, не реагируя на то, что я пытаюсь его оттолкнуть. Чужой запах, чужие касания. Когда всё настолько изменилось? Он был моим мужем совсем недавно, но сейчас мне неприятно, совсем ничего не щёлкает. А ещё я с ужасом понимаю, что на мне нет платья, только нижнее бельё. Бюстгальтер болтается на талии, а трусики и вовсе отодвинуты в сторону. Пальцы бывшего мужа без стеснения ласкают меня между ног. До отвращения. К себе. Не к нему.

Я коротко всхлипываю и закрываю рот ладонью. Сердце разрывается на мелкие кусочки. Что я наделала? Что?.. Как теперь быть? Как смотреть в глаза Богдану?

Бывший муж теряется, увидев странную реакцию, и выпрямляется на руках, пристально заглядывая мне в глаза. Чего он ждал? Что я буду визжать от восторга? Идиот…

— Эй, ты чего плачешь, Светик? — спрашивает Тимур. — Представляешь, увидел тебя в постели и не сдержался. Такая нежная и красивая, будто вернулся на два месяца назад.