У дверей всё же решил уточнить у официанта:

— Спасибо, мистер Дэй. Всё очень вкусно. Хотел узнать, есть ли у вас мороженое?

— Благодарю, лорд, — поклонился азиат, — будем рады видеть вас вновь. Какое мороженое вас интересует? Есть настоящее китайское, марки «Гуамин» и «Мадиер», японское «Миджи». И много местных сортов.

— Отлично! — обрадовался я. — Тогда в субботу я приеду к вам с семьёй.

— Спасибо за доверие, лорд, — еще один поклон. — Желаете забронировать стол?

— А можно? — удивился я.

— Конечно, лорд. Друзья его светлости графа Честерфилда — наши друзья.

— Спасибо! — всё еще удивлённо кинул я, взглянув на графа, который, поймав мой взгляд, помахал рукой. — Тогда, пожалуйста, столик на троих в час после полудня.

— Ждем вас в субботу в любое время, лорд. Ваш столик на три персоны будет вас ожидать, — снова поклон.

Поблагодарив пожилого мужчину, я вышел из ресторана. Нужно всё переварить. Как еду, так и разговор с графом и странное отношение ко мне азиата.

Джинджер, облачённая в плотное зеленое платье с кружевами на рукавах и на подоле, сидела в гостиной на краешке кресла и глядела на огонь в камине. Не знаю, о чём она задумалась, но растормошить девочку хотелось. Подойдя к ней, я опустился перед ней на одно колено так, чтобы наши лица были примерно на одном уровне.

— Волнуешься? — положив ладонь ей на коленку спросил я.

Девочка повернула в мою сторону голову и улыбнулась:

— Нет, ведь со мной будете ты и мама Белла.

— Верно, и мы бы никогда не сделали тебе ничего плохого.

— Я знаю… Пора?

Я взглянул на часы, бронзовые стрелки которого говорили, что время — шесть часов.

— Если ты готова, то да.

— А мама Белла?

— Она уже ждёт нас. И ещё, то, что ты увидишь, может показаться тебе странным и необычным, но не стоит волноваться. Мы с Беллой будем рядом.

— Хорошо… Спасибо! — девочка резко подалась вперед, и обняла меня за шею.

Погладив прижавшуюся рыжую по голове, я встал, и сделал полноценный поклон:

— Прошу, мисс Джинджер Коппер. Сегодня в роду Виллис родится принцесса! — и, взяв девочку за руку, направился к дверям, ведущим в подвал.

Спускаясь в подвал, точнее в ритуальную залу рода Виллис, и держа за тёплую вспотевшую ладонь, волнующуюся Джинджер, я, как и в первый раз, ощущал себя некомфортно. Воспоминания о прошлом обряде в черно-белой зале с красным полом и потолком, в компании неизвестных в балахонах со скрытыми капюшонами лицами, ничуть не внушали доверия и уверенности. Даже живя в этом доме, мне ни разу не пришло на ум спуститься сюда самостоятельно. Может это аура обрядного зала, или мое, оставшееся с прошлой жизни, недоверие ко всему необычному. Но вот спускаться сюда просто так, чтобы полюбоваться архитектурой в стиле «вывернутой зебры» ни разу не захотелось. Рыжая же видит всё это впервые. Не знаю, что она чувствует, но волнуется точно. Об этом говорит то, что доселе не замолкающая девочка, как мы ступили на первую ступеньку, не проронила ни слова. И это было гораздо необычнее всех чудес.

У последней ступени нас ждала Белла, с непонятной улыбкой следящая за нами.

— Готовы? — спросила она, взяв Джи за вторую руку и успокаивающе пожав её.

Мы молча кивнули. Белла взглядом указала в сторону треугольника, у которого уже стояли жрецы в белых накидках со скрытыми под капюшонами лицами. И только стоящий напротив нас у дальнего угла треугольника главный жрец, которого я сейчас уж точно знал в лицо, был облачён в ту же чёрную мантию и золотую маску. Ощущения от окружения навевали мурашки, но, уже зная, что все эти жрецы — обычные горожане, в большинстве своём, преклонного возраста, со своими обычными жизнями вне жречества. Мы с Беллой сели на колени у двух ближайших углов начерченного на полу треугольника, Джи с непониманием и опаской глядела на всё происходящее поблёскивающими изумрудами расширенных глаз, но с места не отходила, ожидая подсказок от нас. Но подсказка, своеобразная конечно, пришла от Маски.

— На колени, дитя! — пророкотал камнепадом со скал голос эрла Галавея из-под золотой маски. От неожиданности и тона девочка встрепенулась, но сразу же опустилась.

О Мать и Дева! Старуха Мудрости полна!

Триада пребудет с нами всегда!

Во тьме согрей, даруй нам побед.

Триада пребудет и укроет от бед!

Слава тебе, Дану, Мать!

Взгляни на отрока младого!

Ты, Дану, Матерь Богов!

Дай силы сплотить семью кровным родством.

Запомни её, твоего ребенка любви и благости!

В этот день, до скончания дней!

Во все дни помни о ней!

Керидвен, Клиодна!

Даруйте красу и семейной любви!

О, мудрая Дагда, в тени своих яблонь

Дай разума дочери в долгом пути!

О Мать и Дева! Старуха Мудрости полна!

Как время придет, она вступит в ладью!

И снова дитя вольётся в семью!

Дай же Триада благость свою!

— закончил Маска, и вместо него жрецы в белом монотонно и одноголосно продолжили повторять речитативом:

— Триада пребудет и укроет от бед…

Жрец же вышел к центру треугольника, взял в руку поднесенные одним из «белых капюшонов» бронзовую тарелку и маленький нож и подойдя, встал передо мной. Я выставил перед собой правую руку, растопырив пальцы. Помню, что раны почти не остаётся, но опаска оставалась.

— Кровь брата, что защитой покроет…

Резкая боль прошедшего лезвия по ладони и кровь хлынула в подставленную посудину. Боль отступает, и вместе с ней и перестает течь кровь. Жрец, под повторяющуюся речь из-под белых капюшонов, идёт к Белле. Бросаю взгляд на ошарашенную происходящим Джинджер и, поймав её взгляд, подмигиваю. Надеюсь, успокоится. Жрец в это время уже подставляет посудину под левую ладонь Беллы.

— Матери кровь, что любовью согреет!..

Белла лишь едва заметно выдохнула, и, как и я, взглянула на рыжую с тёплой, обнадёживающей улыбкой.

Жрец, дождавшись, когда кровь перестанет капать в бронзовую тарелку, возвращается к центру, оказавшись напротив Джи. Но, неожиданно, припадает перед ней на одно колено.

— Боишься? — голос, приглушённый золотой маской, мог бы напугать и меня, если бы я не знал, как в прошлый раз, ничего про ритуал и про того, кто скрывается за устрашающей золотой маской.

Девочка решительно покачала головой с рыжими хвостиками, глядя Маске прямо в прорезь для глаз.

Эрл заметно хмыкнул, и продолжил:

— Подставь обе ладони над чашей, смелое дитя.

Джи зажмурилась, но сделала, как попросили. А она смелее, чем я думал.

— Кровь дочери, что озарит счастьем Род!

Кровь сестры, что родство вознесёт!

Джинджер лишь ойкнула, но глаза не раскрыла, дотерпев секунды боли, пока раны на обеих ладонях не затянутся. Эрл Галавей, так же, не вставая с колена, стал помешивать ножом в посудине набежавшую туда кровь, начав громогласно проговаривать:

— Кубок, в который, волей Триады,

Стеклись все благословенья!

Кубок с любовью, дарованной богами!

Разделяя напиток богов,

Разделите путь в этом Абреде! — Маска Выставил перед Джи получившийся коктейль.

— Повторяй за мной, дитя, и выпивай глоток.

Джи, трясясь, кивнула. Голос Маски не терпел отказа, но был мягок.

— Разделяя напиток богов…

— Разделяя напиток богов… — Рыжая делает первый глоток. Я опасаюсь, что её вырвет.

— Я принимаю силу творить, принося свой свет миру…

— Я принимаю силу творить, принося свой свет миру… — а я и забыл, какой вкус у этого коктейля из лейко-, тромбо-, эритроцитов. Помню только вкус металла на языке.

— Теперь завершаю обряд…

- Теперь завершаю обряд… — Джинджер, похоже, уже вниклась в происходящее. Голос её осмелел.