С песней я немного маху дал… Мало того, что пел я на русском, так еще и, как оказалось, очень популярную песню. Кто же знал, что это любимая песня хозяина заведения. В общем, количество «знакомых» среди иммигрантов из России у меня увеличилось кратно. Даже те молодые ребята, что хотели «пригласить потанцевать» Хелен, приходили, извинялись, выказали уважение, и выпили с нами за знакомство. Хотя, сейчас, на трезвую, но больную голову, я уже и не вспомню никого, тем более не стал бы называть их приятелями, как вчера…

Шаги за дверью моей комнаты я услышал еще в тот момент, когда скрипнул паркет под туфлями дворецкого у лестницы. Вот кстати, тоже любопытный момент: раньше так хорошо я не слышал. Даже в прошлой жизни. Да и в первый месяц не замечал ничего подобного. Но в последние пару недель чувствую, как будто становлюсь более внимательным. К мелочам, к запахам, звукам… Вот сейчас я точно знаю, что к моей двери подходит Квентин… Тактильные ощущения тоже изменились. Последнее я заметил уже с Эми. Хм, а ведь сегодня она должна приехать. Сегодня попробуем открыть демо-доступ к хостингу. Наконец-то. Не терпится уже посмотреть, как отреагирует общество.

Дверь тихо открылась и в комнату вошёл дворецкий, с подносом в правой руке. На подносе одиноко стоял высокий стеклянный стакан с шипящей от лопающихся пузырьков прозрачной водой.

— Сэр Мэттью, доброго утра. Как спалось? — в привычном вопросе пожилого мужчины проскользнула усмешка.

— Неплохо, Квентин, спасибо, — я не обратил на внимания, всё мое внимание было приковано к стеклянному стакану, поблёскивающему в лучах утреннего субботнего солнца. Обычно субботнее солнце самое приятное. Если, конечно, не нужно на работу.

Поняв по моему взгляду, чего я хочу, дворецкий подошел и чуть склонился, опустив поднос со стаканом пониже, чтобы мне было сподручнее его взять. И как я раньше жил без слуг?!

Жидкость, приятно брызгаясь лопающимися пузырьками, мгновенно впиталась в иссушенную полость рта, даже, как будто, не попав в желудок. Но бой молоточков в голове начал понемногу стихать, давая мыслям образумиться, а телу свободно вздохнуть.

— Хорошо… — протянул я с улыбкой, прикрыв глаза.

— Сэр Мэттью, если вы позволите, я бы попросил вас впредь быть аккуратнее со спиртными напитками. Уверен, леди Белле это бы не понравилось.

— Спасибо, Квентин, — я улыбнулся дворецкому и благодарно кивнул. — Согласен, алкоголь никого еще не приводил к хорошему. Буду стараться избегать столь чрезмерных вливаний.

Дворецкий поклонился, и предупредив, что завтрак будет через полчаса, удалился.

Окончание скучного завтрака скрасил Вилсон, подоспевший как раз к чаю с тостами, которые мне, естественно, не лезли.

— Как поживает самый необычный баронет Лондона? — весело поинтересовался он, присаживаясь напротив меня.

— Что не так? — скрывая смятение за кружкой с кофе, спросил я.

— Ну, если не считать того, что вчера ты пел на русском и пил как русские, ничего! — захохотал он, стукая по столу широкой ладонью. Отсмеявшись и не получив от меня ответной реакции, мужчина прокашлялся и уже серьезно взглянул мне прямо в глаза: — Скажи, Мэттью, откуда?..

— Откуда я знаю русский? — ответил я вопросом на его вопрос, выгадывая время на придумывание хоть немного правдивого ответа.

— И это, в том числе… Мэтт, я понимаю, что ничего не знаю о твоей прошлой жизни, да ты и не обязан мне рассказывать… Я принял как должное твое умение драться, твое умение стрелять…

Моё удивление последней фразой Вилсон заметил и махнул рукой:

— Да-да, я видел твой «рисунок» с улыбкой, Капрал показал… Да и как ты разобрал пистолет после первого выстрела… Об этом я сам вспомнил недавно… Так вот, это всё я худо-бедно понимаю… Может наставники или в кино насмотрелся. Но! Откуда ты знаешь русский? Понимаю французский или даже немецкий, но русский?!

— Вилсон, есть такие вещи, о которых я смогу рассказать только тогда, когда не будет иного выбора… — я многозначительно вперил взгляд прямо в глаза мужчине. — Но я обязательно тебе расскажу, когда… Когда я стану взрослее, — и пусть понимает, как хочет. Главное, я ему не соврал, а то, что он сам додумает — его проблемы.

— Хорошо, — Вилсон провел ладонью по коротким волосам, — надеюсь, когда нибудь ты доверишься мне настолько, чтобы я узнал о тебе правду, — он, не отводя взгляда, смотрел на меня, но затем, резко встав, направился в сторону выхода. Ну вот, обиделся…

— Постой, Вилсон! — я встал и пошёл за ним, догнав только в прихожей. — Дело не в доверии… Точнее, не только в этом. История настолько неправдоподобная, что я уверен, что ты мне не поверишь. Поверь, если бы я смог её тебе рассказать, зная, что ты поверишь и примешь её, я бы рассказал тебе, — сердце вновь начало биться часто. То ли похмелье еще не прошло, то ли кофе начало действовать, то ли ситуация заставила нервничать. Вилсон, конечно, как один из ближайших ко мне людей, заслуживал узнать правду, но… Но я не готов, точнее, наверное, я боюсь неизвестных последствий моего рассказа. Ну кто поверит в то, что я — «переселенец» или «вселенец» в тело ребенка? Ну, это даже звучит как бред. Даже для меня, участника этого «переселения»! Уверен, другие просто не поверят и посчитают умалишённым или вруном.

Вилсон долго смотрел на меня, сдвинув брови, но оттаял и мягко улыбнулся:

— Хорошо, Мэтт. Надеюсь, время этой истории будет скоро, — с этими словами он похлопал меня по плечу и развернувшись, вышел из дома, оставив меня одного. Но не на долго. Дверь открылась, и Вилсон заглянув в щель, спросил:

— Тренировки, как понимаю, сегодня уже не будет?

Эх, даже одного дня нельзя спокойно полежать в выходной… Стоп, Мэтт, мать твою, Грей! Вот так и начинают лениться…

Ответив Вилсону, что буду через пять минут, я побежал обратно на кухню, допить кофе, чтобы затем переодеться и показать главе СБ рода, что даже похмельный ребенок, хе-хе, бегает быстрее него.

Обгоняя Вилсона уже второй раз, я задумался. Серьезно так, даже перестал ухмыляться и изгаляться над отстающим СБ-шником. Заставило меня задуматься то, что я раньше чувствовал только интуитивно, но даже не обращал внимания, находясь в стадии адаптации к… ко всему. К окружению, к людям, к своей новой личности, ко всему миру, наконец. И, адаптируясь, не замечал главного. Того, что я, даже не замечая, возвращаю все свои навыки и рефлексы, притом усиленные и ускоренные в разы. Не знаю, как у обычных начинающих иферов, но скорость реакции, на примере даже боев с тренированным Вилсоном, у меня выше, чем было, когда я только завладел этим телом. Тьфу, как погано звучит. Когда я вселился в эту телесную оболчку, подвину прежнего владельца. Мда, не идеально, но лучше, определенно. Так вот, реакция и рефлексы уже на том уровне, когда я был в своей лучшей форме в «том» мире. Обьяснение этому только одно — Эфир каким-то образом помог восстановить, или даже создать заново те нейронные связи, которые требовала… Что? Память, душа, моя личность? Непонятно. Но главное, это работает. И лучше, чем необходимо. Интересно мои навыки метания ножей вернулись? Надо проверить…

Пробегая возле ворот, заметил Говарда, и решил уточнить у него. Всё таки, он, как Трейни, может что-то знать. Лучше бы, конечно спросить у Ханны, но она приедет только через через три дня, вместе с Беллой и рыжей милашкой. Хм, а я уже скучаю…

— Говард, не занят? Привет, — я остановился возле атланта, лысиной подетживающего небосвод.

— Сэр Мэттью? — с вопросом подошёл ко мне здоровяк, оглянувшись вокруг чтобы проверить обстановку вокруг. Вот настоящий охранник! Хотя, пока у нас местами заборы меняют, устанавливая всякие охранные штуки, которые заказал Питер, смысла от дежурства у ворот мало. Но пусть работают. Им за это денежки платятся. — Работаем. Всё тихо.

— У меня к тебе парочка вопросов по Эфиру, не мог бы ты уделить мне несколько минут?

— Конечно, сэр Мэттью. Только я и сам немного знаю. Я же всего лишь Трейни.