Анжелки дома не было. Странно. Ведь в училище тоже не появлялась. Неужели завела себе хахаля? Удивительно, если так. Хотя, может и ей, наконец, повезло.

Швырнув сумку под кровать, наскоро пообедала и завалилась в постель.

— М-м-м, почему же я так устала… Ч-чëрт. Пора всерьёз подумать о переезде, эта нехорошая квартира меня доконает.

Уже отъезжая в сон услышала, как на шкафу зашебуршало и на пол сверзилось нечто тяжёлое.

— Иди на хуй, чëртов котяра, — сонно пробормотала, не в силах открыть глаза, — будешь снова подглядывать — усы обрежу.

========== Часть 5 ==========

Комментарий к Часть 5

Почему-то, когда писала, назойливо преследовала эта песня. Ну, почему бы и да?

https://www.youtube.com/watch?v=8LhkyyCvUHk

Анжелка заботливо протирала старинную раму тонким носовым платком, сосредоточенно всматриваясь в удивительные узоры. Витая оправа от её прикосновений трепетала и пульсировала, словно живые и влажные, лишëнные кожи мышцы, пронизанные венами и артериями.

Обратная сторона опиралась на несколько конечностей цвета засохшей крови, состоящих из мелких позвонков, похожих на застывшие куски вырванного из тела хребта.

Узри она такое ещё совсем недавно — испугалась бы до усрачки и бежала, высунув язык, не только из комнаты — из квартиры, забыв про вещи и прихватив в охапку Оксану.

Но не сейчас. Сейчас еë волновало одно — оно должно быть идеально гладким, чистым и…здоровым.

Анжелка кончиками пальцев ощущала мерное движение, будто невидимое глазу сердце толкало кровь, питающую ткани этого странного организма. В данный момент оно было спокойным. Ему нравилась забота и компания. Она смотрела в зеркало. Зеркало смотрело в ответ зелёно-голубым взглядом изрядно похорошевшей бабы Ани.

Бегемот удовлетворëнно жмурился, сидя у ног хозяйки в отражении. Его нельзя было увидеть с обеих сторон. Он был или там или здесь. Сначала эта его особенность тревожила и пугала, но и к ней привыкла.

«Ух, дьяволи́на!» — умилилась Анжелка, когда то, что было котом с этой стороны, широко зевнуло, обнажив алую пасть с частоколом белоснежных зубов и свëрнутый забавной трубочкой раздвоенный язык, — «Если бы не ты, страшно представить, до чего бы я дошла», — видение заплаканных маминых глаз, кучи таблеток, петли и лезвия на микромиг кольнуло и улетучилось. Навсегда.

Той Анжелки больше не было. Умерла не умирая. Вот так.

Она с облегчением вздохнула, бережно подышала на стекло, и, со всей возможной аккуратностью, протëрла несуществующее пятно на почти гладкой, почти ясной, лишь кое-где испещрëнной чëрными штрихами поверхности, вспоминая первые дни свободы.

*

Намылившись, для начала, на дискотеку, обнаружила, что в гардеробе не оказалось подходящего платья. В основном какие-то брюки и футболки, свободные пайты и свитера, пусть и обтягивающие, но закрывающие грудь по самую шею. Удобно, но непрезентабельно. Быть серой мышью больше не собиралась и прибарахлилась в ближайшем секонде. Носить вещи с чужого плеча ещё не доводилось, но это не волновало. Пусть после первой стирки запах нафталина, стирального порошка и приторно-сладковатый — духов, не ушёл, зато платье сидело отлично, а с прежней его хозяйкой детей не крестить.

Опасливо ощупав высокий каблук запрятанных глубоко в шкафу “выходных” сапог, вспомнила о корове на льду и надела повседневные, на низком ходу.

Наплясавшись до отвала и потёкшей с ресниц туши, поняла, что с телом освоилась — мышцы ныли и требовали пощады, но скованность и дискомфорт отступили.

Вечер принëс свои плоды — на заднице красовалась пара синяков от ухаживаний обдолбленного диджея, какой-то идиот, пригласивший на медленный танец, оставил засос на шее, а плюгавый охранник, соединив пальцы правой руки в кольцо, изобразил недвусмысленный жест с воображаемым членом, явно намекая, что он не против попарить свой кочан у неё во рту, но это всё было не то. Слишком дёшево и вульгарно. В конце-концов и тело и себя самоё не на помойке нашла.

Нужно идти в места поприличнее и покультурнее… Вот только денег на них не было… Ну и что?

— Для начала закажу чашку кофе, а там, как масть пойдёт. — сообщила провожавшему Бегемоту, который совершенно не возражал её желанию стать «динамо-машиной» {?}[Применяется к девицам уклоняющимся от своих «обещаний»]

И масть пошла. Каждый вечер наполнился волнующими и возбуждающими событиями. Было до изнеможения упоительно чувствовать не себе заинтересованные, приглашающие и откровенно похотливые взгляды. Пользоваться вниманием, слушать комплименты и принимать ухаживания, а потом, уходя попудрить носик, незаметно исчезать в тумане, оставляя кавалеров тешиться надеждой на нескучный вечер.

Через несколько дней ей открылась простая истина — можно было попробовать ВСЁ без каких-либо серьёзных последствий для собственного организма.

Анжелка, то ли к стыду, то ли к счастью, всё ещё была девственницей.

Берегла себя для того самого, единственного. Правда, непристойных предложений не поступало. В школе на неё смотрели с ухмылками, а в училище иначе как «подруга Оксаны» или бой-баба, мужская половина студентов не называла. Но всë равно упрямо считала, что только по любви, раньше — ни-ни.

Нельзя сказать, что не хотелось, как раз наоборот. Однажды, во время затяжного чаепития у соседей по общаге, кто-то предложил сыграть в карты. Резаться в «Дурня» она любила и часто выигрывала, отшучиваясь, что «дуракам» везёт в любви. Однако, получив свои шесть карт, застыла с отвисшей челюстью, оказавшись лицом к… нет, на лице карт были совсем не лица.

Разглядывая в анфас и в профиль всё это призывно вздыбленное разнообразие, даже не расслышала обращённый к ней вопрос о праве первого хода.

— Какая там шестёрка, говорите? Козырная? Блядь, а где тут масти?!

Наплевав на скабрезные смешки соседок, схватила оставшуюся колоду и внимательно рассматривала.

Ручки дрожали, глазки блестели, трусы стали тесноваты и мокроваты.

— Фу, что за гадость вы мне подсунули, — пробубнила, с сожалением возвращая карты на место, — я ими играть не буду.

— Ой, подумаешь, привереда, — протянула одна из девчонок, — ты бы получше разглядела, а то с твоими убеждениями про свадьбу и любовь так и помрëшь неопытной девственницей, ни разу хер в руках не державшей.

Анжелка тогда обиделась, но своего мнения не изменила.

И теперь такая уникальная возможность!

Тому полковнику позволила склеить себя ещё на улице. Вообще, шла в училище, в надежде позаниматься и нарваться на скрипача. Но… не судьба. До плейбоя она ещё доберëтся, а довольно презентабельный, хоть уже и заметно истаскавшийся, военный, на сегодня показался лучшим вариантом.

Было смешно наблюдать, как отмеченный погонами обмылок забивает ей баки про первую категорию и красоту, а сам только и думает, как бы занырнуть поглубже.

А с алкоголем неувязочка вышла. Раньше Анжелка пила только светлое пиво и пару раз шампанское, поэтому узнав, что перед ней сок с добавлением водки, отнеслась к напитку легкомысленно. А зря. Накачалась быстро (полковник этому заметно поспособствовал), а потому не особо кочевряжилась, когда он, уверенно подхватив под руку, потащил во двор. Освежиться.

Она и освежилась. Ненадолго придя в себя, вспомнила однажды прочитанный эротический рассказ, и, совершенно механически сделала то, о чём там говорилось —запустила руки в глубь штанов и… впервые в жизни обхватила руками твёрдый и тёплый… Дух захватило: “Вот это да! Я! Держу! В руках!..”

Для первого раза это было не очень-то романтично, да ещё и по пьяни, зато… и волки сыты и овцы целы. Даже голова от выпитого не болела, про остальное и говорить не приходится— ни боли, ни крови. Только хмельное чувство власти и вседозволенности, превосходства и мести. Сладкой, безответной и безнаказанной.

Единственное, что омрачило приключение, было чужое, случайно и непрошено ворвавшееся в мозг воспоминание…

Гладкие дорожки, обрамлённые душистым жасмином и кудрявыми каштанами, лазурное, с золотым отливом небо и… угрожающий шёпот: