– Нет, ты будешь выглядеть, как и следует – моим помощником. Но одежду тебе следует прикупить. Вечером в баню поедем, а там не стоит так открыто сверкать симпатичными булочками, как ты это делаешь здесь.

О, значит, устроенное мной водное шоу ему точно понравилось.

– Да, плавки стоило бы купить, – ответил я, – а то у меня никаких нет.

– Не только плавки. – Павлов усмехнулся.

Он хотел меня приодеть? Да не вопрос. Кто я, чтобы спорить с осыпающим меня деньгами миллионером?

– А мы найдём время? А то список большой.

– Найдём обязательно, – ответил Павлов и взял меня за руку.

Выходной день большого босса выглядел так.

Сначала мы посетили гольф-клуб, где я развлекал себя ношением клюшек обоих игроков и подсчётом встречавшихся по пути важных персон, а Павлов работал: артистично подыгрывал компаньону по игре, очевидно, ранее упомянутому «старому пердуну».

Высокий седой мужчина – Виктор Петрович – носил клетчатую кепку и бриджи, очки в тонкой оправе и трость. За достопочтенного джентльмена на заслуженном отдыхе его принял бы только крайне ненаблюдательный человек. Мешало выражение лица бывшего партработника, а также тон и проскальзывающие в речи неживые слова прожжённого бюрократа.

Я так и не узнал, где старикан просиживал штаны в будние дни, но что это место доходное и прямо связано с освоением государственных денег – догадался бы и круглый дурак.

В их компании моей задачей, как скоро выяснилось, было лишний раз не отсвечивать.

Уверен, задавшись целью, Павлов легко бы выиграл матч, но счёт всю игру оставался равным. Суть долгой прогулки на свежем воздухе заключалась вовсе не в триумфе над проигравшим. Не моргнув глазом, Павлов бил по мячу, в последний миг хитро выкручивая запястье, потом возмущался, что тот летит не туда.

Ну да, ну да. Уж я-то лучше всех знал, что Павлов из когорты умельцев всегда попадать в нужную точку.

Точка «старого пердуна» заключалась в относительно расслабленном выражении лица и готовности поговорить не только о природе, погоде, но и делах, в которых этот окологосударственный муж имел свою долю.

Мне не раз пришлось лазить по кустам, разыскивая наш мячик среди десятков давным-давно здесь позабытых. Поначалу я сыграл дурака и поспешил вернуться с утерянным, но больше таких ошибок не допускал – и серьёзный разговор тет-а-тет продолжался без вынужденных перерывов.

Я приближался к ним только тогда, когда Павлов начинал искать меня взглядом. Но и неблизкого расстояния хватало, чтобы уловить суть ведущихся переговоров.

На последней лунке моему боссу пришлось шесть раз «обидно» промазать, и «старый пердун» наконец-таки выиграл матч, а также обговорённый денежный приз. Судя по блеску в глазах Павлова, добытая информация стоила на порядок дороже. Достав из кармана заранее подготовленный пухлый конверт, Павлов передал его Виктору Петровичу и поблагодарил за отлично проведённое время.

Маленькая заминка возникла, когда довольный старикан вытащил из кармана пятитысячную купюру и протянул её мне – «за труды». Сначала я хотел отказаться, но Павлов незаметно кивнул, и я взял деньги, красиво поблагодарил.

В недавнем прошлом эту сумму я платил за месяц аренды квартиры. И не всегда мог её наскрести.

– Бери, заработал, – сказал старик и хлопнул меня по плечу. – Эх, хорошая молодёжь подрастает.

Они с Павловым пожали друг другу руки. Мы все раскланялись, как в кино. Минут на пять зашли в клуб попить кофе – чтобы победитель смог вдосталь похвастаться, а Павлов картинно, но в меру посокрушаться не самой, якобы, удачной игре.

На пути к машине он улыбался, а я держал язык за зубами. Проигранные деньги – на все сто уверен – означали будущую победу «Лазаренкобизнесгрупп» в тендере на строительство легкоатлетического стадиона. Я бы, конечно, высказался на тему, какой Павлов молодец, но история с Тамерланом научила: не стоит явно демонстрировать наличие глаз, ушей и мозгов, если об этом не просят.

Сев в машину и дав команду водителю, Павлов сам завёл разговор:

– Хорошее утро. – Он взглянул на часы. – По миллиону за час, а может, и больше.

Тогда я решился спросить:

– Только для вас или для всей компании?

– Для меня, разумеется. Компания получит свою долю прибыли, но сливки снимает тот, кто шевелит ластами, а не плывёт по течению.

Павлов замолчал, разглядывая меня. Его внимание волновало, в итоге я отвёл взгляд. А он всё молчал и смотрел, пока у меня щёки теплели.

– Ты хорошо справился с ролью, Вадим, – сказал Павлов нейтральным тоном.

А затем нажал кнопку, и перегородка поехала вверх. Ничего такого ещё не случилось, но у меня мигом потяжелело дыхание. Будто уже успел выработаться условный рефлекс на моменты, когда я нахожусь с Павловым наедине, и он смотрит на меня тяжёлым нечитаемым взглядом.

– Иди сюда, – приказал он негромко.

Я подался навстречу, и он меня поцеловал. Без привычного напора, а нежно-сладко, так что кругом пошла голова. Ресницы сами собой опустились, и я отдался ощущениям – его губ на моих, неторопливых ласк языка, тепла смешивающегося дыхания, горького послевкусия его кофе, большой ладони на моей шее, шуме крови в ушах.

Один поцелуй перетекал в другой, третий. Я отвечал, и он позволял ласкать себя, но останавливал меня, когда я пытался углубить наши поцелуи и превратить в по-настоящему страстные.

Павлов принялся посасывать язык, и все мои чувства сосредоточились в точке соединения наших тел. Чем дольше это длилось, тем сильней я горел. Всего лишь поцелуи, но мне стало так хорошо, что я забыл, где нахожусь, но очень хорошо помнил, с кем. Один намёк, и я развёл бы перед ним ноги. Сделал бы что угодно, лишь бы он продолжил так касаться меня, с такой заботой и нежностью.

– Приехали, Николай Николаевич, – доложил водитель, и Павлов прервал поцелуй.

Я словно во сне потянулся за ним, и он коснулся моих губ рукой.

– Вадим, сейчас не время.

Я дышал как во время секса. Сердце бухало в горле. Мне следовало как можно скорей прийти в себя. Нельзя с таким лицом и на подкашивающихся ногах выходить к людям.

Поднял на Павлова взгляд: а он так смотрел на меня.

Нет слов, чтобы описать этот взгляд. Не помню, чтобы кто-то вот так смотрел на меня – до него.

– Как ты?

– Даже слишком хорошо, Николай Николаевич.

Он едва заметно улыбнулся.

– Даю тебе две минуты, и ты или идёшь, или ждёшь моего возвращения в машине.

Я попытался вспомнить что-нибудь мерзкое – раздавленных слизняков, но всё равно чувствовал нежность и вкус его поцелуев.

– Всё, я готов.

Я не был готов, но не собирался терять возможность узнать о Павлове и его жизни побольше. Пошёл с ним, хотя порозовевшее лицо всё ещё выдавало моё состояние.

В компании ещё двух человек мы позавтракали в ресторане, где страшно дорогую еду подают микро-порциями, обильно украшенными каплями соуса, травой и прочей лабудой.

О делах Павлов вообще не говорил, делал комплименты помощнице бизнесмена, имени которого я так и не узнал. В конце завтрака Павлов получил из рук в руки плоский конверт.

– Там вся информация, – сказал безымянный и встал из-за стола. – Алиса, заканчивай и пошли.

Алиса не донесла вилку ко рту, так старалась поскорей выполнить команду начальника.

Десять секунд, и мы остались одни.

– И что это было? – спросил я, глядя странной парочке вслед.

– Человек, попавший в безвыходное положение и не умеющий держать удар. Проигравший по жизни, – ответил Павлов. – Ну что, ты поел? Если да – самое время отправиться по магазинам.

Я поел – если то, что находилось на тарелке, могло называться настоящей едой, а не её демо-версией.

Мы потратили на покупку пары десятков вещей ровно двадцать две минуты. Ко мне прикладывали костюмы, рубашки и прочее. Павлов поднимал взгляд от телефона, кивал или делал движение пальцами, словно смахивал что-то с экрана. Вещь тотчас исчезала, немедленно приносили другую, и так, почти ничего не примеряя, я обзавёлся кучей симпатичных плотных пакетов с самыми известными логотипами, которые и доставил в машину. Даже трусы положили в отдельный пакет, уважили марку.