Ба-бах. Выстрелил миномет в башне тяжелого танка Страны. Джеффри снова нырнул на землю, крепко зажмурив глаза. Отраженный от земли свет все еще ослеплял его на мгновение, когда взорвалась осветительная ракета.
Что было действительно пугающим, так это пронзительное пыхтение и визг стали о сталь. Танк был готов к действию; они, должно быть, держали паровые котлы под парами для быстрой готовности. А он рассчитывал на полчаса, которые потребовались бы, чтобы запустить огромную машину в работу.
Одна из угловых турелей сдвинулась с места, ударив по земле двойным цепом из свинца и зеленых трассирующих пуль. Затем выстрелило четырехдюймовое орудие в главной башне. Должно быть, это было сделано, скорее, для устрашения, чем для чего-либо еще, поскольку у них не было цели, достойной тяжелого снаряда. Это было устрашающе: огромное пламя в форме листа, треск разрывов и осколки фугаса со склона холма, куда ударил снаряд.
Он не мог винить людей, которых оставил на хребте. Они открыли огонь по лагерю и танку Избранных, десятки мигающих светлячков показались из их винтовок. Искры заплясали по тяжелой броне танка, когда он отбрасывал пули стрелкового оружия, как град… но это заставляло командира держать закрытыми все люки, ограничивая обзор тем, что было видно через узкие смотровые щели, которые окружали купол танка.
Бах. Еще одна осветительная ракета. Пулеметные турели били по гребню, пытаясь подавить тамошних стрелков, и хорошо справлялись с этим. Вражеская пехота укрывалась за танком, стреляя из-за него, затем танк начал двигаться, пересекая небольшую долину по направлению к хребту. И по отношению к нему самому.
— «Глупо», — подумал Джеффри, прижимаясь к пыльной земле и смаргивая ее с глаз. У Лоялистов не было ничего, что могло бы угрожать четырехдюймовой броне военной машины Страны. — «Эти Избранные — для тебя. Агрессивные — до крайности, готовые напасть, независимо от того, необходимо или нет».
Конечно, если бы ему не повезло, они превратили бы его собственную задницу в жирное пятно на этом стерневом поле.
Земля содрогнулась, когда массивный груз медленно, медленно приближался к нему. Пулеметные очереди из четырех турелей и соосного орудия сливались в непрерывный треск, прерываемый случайным пыхтением миномета, стреляющего осветительными снарядами или осколочно-фугасными снарядами, чтобы прощупать мертвую землю за гребнем. Ближе. Ближе.
Теперь он навис над ним. Хорошо. Никто не заметил его в темноте и мерцающих тенях спускающихся осветительных снарядов, покачивающихся на своих парашютах. Сталь протестующе взвизгнула, и земля застонала со скрипом, когда ходячая крепость покатилась к нему, покачиваясь, когда водитель пытался заставить гусеницы работать на равных скоростях. Его желудок наполнился влагой, а яички пытались заползти туда в поисках утешения: «танковая паника» казалась намного более понятной, даже разумной, прямо сейчас.
Черная тень пронеслась над ним, когда нос танка проплыл мимо. Между его днищем и грязью должен быть зазор более двух футов. Более чем достаточно для него, если это был один из тех танков, у которых не было прикрепленных к днищу шарнирных лезвий. Он перекатился на спину, несмотря на голос в затылке, кричавший, что он должен зарыться лицом в грязь. Изъеденная ржавчиной поверхность корпуса двигалась всего в нескольких дюймах от его лица, приближаясь, когда мимо проходила головка болта: а сзади были большие кольца для рым-болтов, приспособленные для использования с буксировочным тросом.
Он уронил пистолет на живот и потянулся обеими руками. Вот! — он просунул рукоятку связки ручных гранат в кольцо танка. Капсюль-воспламенитель был установлен так, чтобы он не сработал в течение нескольких секунд. Он снова поднял пистолет правой рукой, а левой продолжал удерживать язычок у основания гранаты, позволяя движению танка высвободить его, взводя оружие, составленное из гранат.
— «Не останавливайся сейчас, детка, пожалуйста», — подумал он.
Этого не произошло. Командир, должно быть, ждал, пока он подойдет поближе, чтобы снова использовать основное орудие, а автоматическое оружие было достаточно эффективным и на ходу. Тяжесть навалилась сверху, как свобода из могилы. Джеффри начал отчаянно ползти, затем поднялся и пробежал две дюжины шагов.
Первый взрыв был заглушен массой танка. Он казался абсурдно маленьким под огромной массой танка, но даже при весе в шестьдесят тонн броня не могла быть толстой везде. Танк резко остановился, хотя одна пулеметная башня продолжала вести огонь в течение пятнадцати секунд. Затем раздался второй взрыв, на этот раз внутри корпуса. Пар вырвался из задней палубы, а через несколько секунд из каждого отверстия и трещины в корпусе, визжа в ночи, как множество паровозных гудков. Джеффри почувствовал, как у него по коже поползли мурашки при мысли о том, каково это было внутри, когда внезапный поток перегретого пара заживо сдирал кожу с экипажа.
Это не остановило его спешный бег. Впереди показалась низкая стена из крошащегося камня и самана; он преодолел ее и упал на землю, уткнувшись лицом в грязь. Горячий металл соприкасался с разорвавшимися гильзами и испаряющимся бензином, и вот-вот…
Бах. Топливо и боеприпасы взорвались вместе, и танк Страны развалился по линиям, где листы литой и катаной брони были склепаны вместе. Куски врезались в стену в нескольких футах от него, осыпая пыль и мелкие камни с болезненной силой. Он осторожно поднял голову; он не мог видеть ничего движущегося рядом с искореженными обломками танка, хотя свет от горящих остатков был достаточно ярким, чтобы читать. Башня лежала на боку в нескольких ярдах от них; еще дальше лежали неподвижные тела. В основном неподвижно.
— Надеюсь, ни один из них не мой, — пробормотал он. Его голос звучал слабо и далеко в его звенящих ушах. И громче: — Соберитесь здесь! Соберитесь здесь!
Глава девятнадцатая
— Это их последние приказы? — спросил Джеффри.
— Да. Юнионвил должен быть удержан любой ценой. Никакие войска не могут быть отведены; вместо этого мы должны задействовать наш стратегический резерв. Председатель Дешамбре уверяет меня, что политические последствия потери столицы будут «катастрофическими», цитирую без кавычек. Министр Народного Образования и Безопасности Лебарс говорит мне, что они не пройдут.
— Цитирую без кавычек, — еще раз добавил Джеффри. — Кстати, какой стратегический резерв?
— Тот, который мы профукали тем неудачным нападением на Эборе в прошлом году и который так и не смогли заменить, — ответил Жерар.
Джеффри кивнул. От недосыпа в глазах у него был песок, а в ушах звенело от слишком большого количества чашек крепкого черного кофе, кисловатого на вкус. За пределами палатки свет мерцал и колебался вдоль горизонта; это могла бы быть гроза, но это было не так. Это была тяжелая артиллерия, стрелявшая по всему изгибающемуся фронту к югу и востоку от Юнионвила. Движение на дороге снаружи было интенсивным, войска и фургоны с припасами двигались к фронту, раненые возвращались — некоторые в машинах медицинской помощи, другие ковыляли, поддерживая друг друга, их бинты блестели в свете переносных прожекторов за палатками штаба. Проехала колонна грузовиков с платформами, битком набитыми подкреплением, чьи лица под шлемами казались трогательно молодыми. По крайней мере, грязь была не так уж плоха, несмотря на весенние дожди, более сильные, чем обычно. У них было три года, чтобы улучшить дороги вокруг, три года, когда фронт проходил через то, что было самыми отдаленными деревнями — спутниками Юнионвила. Это давно уже не было похоже на реальность.
— Бяааааа.
Джерард поднял голову, пытаясь найти человека, который блеял, как овца. До дороги было пятьдесят ярдов, и было темно.
— Бяа. Бяаааа. Бяаааа. Все больше и больше раненых по обочинам дороги блеяли на подкрепление, издеваясь, как над ягнятами, идущими на бойню. Жерар подошел к двери большой палатки.
