* * *

Джеффри нырнул на пол машины, потянув Жерара за собой. Горячая латунь из сдвоенного пулемета фонтаном хлынула на них обоих. Пули просвистели мимо и отскочили от металла машины. Из радиоприемника вырвался фонтан искр, оператор издала сдавленный крик и рухнула на них с бескостной решимостью, которую Джеффри слишком хорошо понял, даже до того, как кровь подтвердила это. Было удивительно, сколько крови содержится даже в маленьком человеческом теле. Секунду спустя раздался еще один взрыв, огромный, но почему-то мягкий, за которым последовала подушка горячего воздуха; взорвался фургон с оцинкованными железными канистрами с бензином.

Двое мужчин выпрямились; Жерар на мгновение остановился, чтобы закрыть вытаращенные глаза радистки. Генри все еще поводил пулеметом, надеясь найти другую цель. Водитель обмяк на переднем сиденье, откинувшись назад, с его головы был срезан верх, и его мозги разлетелись по всему салону. Другие транспортные средства горели в обе стороны по дороге, а также горели некоторые придорожные деревья. Мимо пробежала лошадь без всадника, ее глаза были вытаращены от ужаса. Другие животные кричали от невыносимой боли. Офицеры, собравшиеся вокруг Жерара, перевязывали своих раненых и считали убитых.

— С вами все в порядке? — спросил Джеффри.

Жерар вытер свой забрызганный форменный мундир, а затем оставил попытки. — Хорошо, достаточно неплохо. А вы сами?

— Более-менее.

— Тогда давайте посмотрим, что мы можем сделать, чтобы исправить это — как это, по вашему выражению?

— Крысиное дерьмо.

— Тогда, это крысиное дерьмо.

* * *

— Черт возьми, они действительно заставили их работать, — сказал Джеффри, почесываясь. — Черт. Опять вши. Может, я и никудышный генерал, но я бы предпочел, чтобы это было не буквально.

Прошло две недели с начала последнего наступления, а Лоялисты уже отошли почти на сотню миль от своих исходных позиций. Одна из причин отступления стояла в долине под ними. Это была ромбовидная форма более сорока футов в длину, и двадцати в ширину, изготовленная из толстых пластин литой стали, скрепленных массивными болтами. Сверху располагалась квадратная башня с установленным в ней морским четырехдюймовым орудием, а в каждом углу машины была башня поменьше с двумя пулеметами; сверху также был виден короткий ствол полевого миномета, предназначенный для поражения целей вне прямой видимости. В четырех местах в верхней части каждого звена гусеницы были установлены ведущие звездочки, а из полудюжины отверстий выходил пар. Длинные вечерние тени делали монстра еще больше, чем он был на самом деле, и придавали очертаниям неуклюжую, доисторическую угрозу.

Перед  танком Страны лежала  опрокинутая на одно колесо полевая пушка Лоялистов, вокруг нее лежали убитые лошади и люди. Три легких танка с лязгом проехали вверх по долине в сторону плоскогорья, и только несколько пехотинцев и членов экипажа стояли вокруг монстра, команда проводила техническое обслуживание через открытые панели, осматривая гусеницы или просто наслаждаясь весенним воздухом, который, должно быть, был подобен небесному вину после черной, промозглой жары внутри. Толстый шланг тянулся от его задней части к деревенскому колодцу, время от времени дергаясь и вздуваясь, когда насос наполнял баки водой.

— Эта штука, должно быть, весит пятьдесят тонн. И мы подали им эту идею. И немного дезинформации. Нужно отдать должное  инженерам Избранных; они всегда были чрезмерно оптимистичны, но их высокомерие иногда приводило к удивительным техническим достижениям.

— Эта машина весит шестьдесят одну и четыре десятых тонны, — сказал Центр. —  Максимальная толщина брони составляет четыре дюйма при наклоне в тридцать градусов. Расчетная дальность движения восемьдесят миль при оптимальных условиях. Механическая надежность и эргономика оставляют желать лучшего. Экономическая эффективность низкая.

Рядом с ним на гребне холма Генри смотрел на танк Страны, его рот совершал небольшие жевательные движения. С Джеффри была сотня с лишним человек, бойцы Бригады и Лоялисты, все, что осталось, когда прорвался фронт. Многие из них оглядывались и начинали бочком пятиться назад. Теперь для этого была фраза: «танковая паника». Обычные танки были достаточно плохи, но эти новые монстры были еще хуже.

— Все остаемся на месте, — отрезал он.

Дисциплины хватило, чтобы удержать его импровизированную боевую группу от распада прямо сейчас. С другой стороны, те, кто хотел уйти, в основном ушли в те дни, когда контратака повстанцев и их клин Страны прорвали фронт Лоялистов. Это были те, у кого было что-то на душе.

— Соберитесь вокруг, все, кроме разведчиков.  Он подождал, пока продолжалось тихое движение; по крайней мере, у людей было хорошее полевое мастерство. — Хорошо, там внизу находится тяжелый танк. Они опасны, но, и медлительны и неуклюжи, и у врага их не так уж много. Теперь мы в тылу у них, и они чувствуют себя в относительной безопасности. Как только стемнеет, я поведу вас на «безнадежное дело», чтобы уничтожить его с помощью взрывчатки. Мне нужны добровольцы. Остальные прикроют наше отступление, и мы вырвемся на наш собственный фронт. Кто со мной?

Он подождал мгновение, затем удивленно моргнул, когда более половины подняли руки. Кивок в знак благодарности; в такой момент особо нечего было сказать.

— Десять человек, не больше. Генри, Дюкен, Смит, Вулстоун, Макэндрю...

Ночь наступила быстро, и воздух в горах похолодал. Члены отряда потратили время на проверку своего оружия и составление связок гранат — к одной ручной гранате привязали еще дюжину. Те, кто считал, что нескольких дней щетины и копоти недостаточно, мазали грязью свои лица и руки; некоторые молились.

— Как сам генерал продолжает ввязываться во все это дерьмо, сэр? — спросил Генри, ухмыляясь.

— Иду сам, чтобы лично все видеть, — ответил Джеффри. — Это ошибка, но такая же, как женщины и вино.

Он поднял глаза; было совсем темно, и все еще достаточно рано для весны, чтобы было пасмурно.

— Дождь? — спросил он.

— Вероятность осадков составляет 53 % ±5, — ответил Центр.

— Нам подходит, — сказал он вслух. — Рассредоточиться. Избегайте часовых, если сможете; если не сможете, делайте это тихо.

Отряд двинулся вниз с гребня, через ароматный кустарник, к стерневым полям на дне долины. Шума было мало; все его люди пробыли на фронте достаточно долго, чтобы научиться работать в ночном патруле без шума. — «Я бы поставил здесь больше постов и подвижный патруль», — подумал он.

Радж сообщил, что тот, кто был главным, хотел продолжать преследование так быстро, как только мог. Он оставил при танке минимум своих солдат, когда тот сломался. Здравое мышление. Шансы на то, что группа Лоялистов, достаточно большая, чтобы вызвать проблемы, сможет обойти их, невелики. Но даже низкие вероятности иногда случаются.

Слева в темноте раздался низкий сдавленный крик и влажный глухой звук. Мы собираемся…

Грохнула винтовка, дуло ярко блеснуло в темноте. Джеффри мог видеть, как экипаж вокруг танка выпутывается из своих одеял и направляется к своей машине; половина или больше из них были Избранными и были смертельно опасны даже во сне. Он перекинул пистолет в левую руку и, вытащив связку гранат из матерчатой сумки на боку, побежал вперед, спотыкаясь и ругаясь, когда комья земли и кустарник попадали ему под ноги. Внезапно пейзаж стал ярче, похожим на уровень сумерек. — «Спасибо», — подумал он. Это Центр перерабатывал информацию, поступающую от его глаз, и передавал ее обратно в зрительную кору его головного мозга. Это больше не казалось жутким после более чем двадцати пяти лет связи с Центром в его мозгу.

Красная точка прицеливания остановилась на запаниковавшем солдате Протеже, дико озирающемся вокруг в почти полной темноте. Джеффри выстрелил, затем нырнул и перекатился, чтобы избежать пуль, которые могли прилететь на вспышку дула его оружия. Ему не нужно было проверять вражеского солдата. Точка прицела находилась прямо над одним ухом. Вокруг лагеря повстанцев шла серия ожесточенных перестрелок, люди стреляли на звуки и движение, замеченные за доли секунды. Или стреляли по тому, что они считали звуком или движением.