— Вроде, как холодный, — сказал он. — Не совсем ледяной, но и не естественный. Пощупай его.

Джеффри протянул длинную тонкую руку через щель. — Да, как будто...

Вселенная исчезла.

***

Салли оглянулась через плечо. — Где Джон? Потом она увидела его, перелезающего через грузовую сетку с другим мальчиком. С сыном Мориса. Она открыла рот, чтобы позвать их обратно, затем закрыла его. Важно, чтобы они поладили. Морис еще не сделал официального предложения, но… Она повернулась обратно.

У Карла были свидетели с обеих сторон: его законные дети, Генрих и Герта, усыновленные по обычаю Избранных. Генрих был сыном друга, погибшего во время экспедиции на Дальние Западные Острова; они были опасны, а моря между ними с их богатой и злобной местной жизнью — еще опаснее. Герта родилась в семье Протеже — рабочих в поместье Хостен и была крещена Гитаной. Карл спонсировал ее; она была яркой активной девушкой, а ее родители были няней Джона и сопровождающим камердинером/телохранителем соответственно.

Мария и Анджело стояли на почтительном расстоянии; их дочь не обращала на них внимания. Бывшая дочь; ни один Избранный не был таким строгим, как те, кого выбирали из рядов Протеже. Теперь она была Гертой Хостен, а не Гитаной Песалози.

Адвокат Избранных обменялся бумагами с пухленьким маленьким консулом Сантандера, а затем повернувшимся к Саре.

— Салли Хостен, урожденная Кингман, настоящим вы безвозвратно отрекаетесь от супружеских уз с Карлом Хостеном, Избранным Страны?

— Да.

— Карл Хостен, вы признаете это отречение?

— Да.

— Признаете ли вы также, что Салли Хостен имеет полные родительские права на Джона Хостена, ребенка от этого союза?

— За исключением того, что Джон Хостен может продолжать носить мое имя, если он пожелает, я это признаю. Карл сглотнул, но его лицо было, как высеченное из базальта вулканов.

— Генрих Хостен, Герта Хостен, Стажеры — усыновленные родом Хостенов, вы свидетельствуете?

— Да.

— Теперь все стороны подпишут, снимут отпечатки пальцев и укажут свои данные в этом документе.

Салли подчинилась, хотя, в отличие от всех, кто родился в Стране Избранных, у нее не было номера рождения, вытатуированного на правой лопатке и запомнившегося, как ее имя. Чернила от снятия отпечатков пальцев испачкали ее носовой платок, когда она вытирала руки.

Консул выступила вперед. — Сара Дженнингс Кингман, как представитель Республики Сантандер, настоящим я официально подтверждаю, что ваше утраченное гражданство Республики полностью восстановлено со всеми правами и обязанностями, вытекающими из этого; и что ваш сын Джон Хостен, как наследник вашего тела, соответственно, также имеет право на гражданство Сантандера… Где мальчик?

***

Вселенная исчезла. Джон оказался в... каком-то месте. Казалось, что он находится внутри идеально отражающей сферы, как будто находится внутри пузыря из зеркального стекла. Он попытался закричать.

Ничего не произошло. Именно тогда он понял, что у него нет ни горла, ни рта. Тела нет.

Ни тела, ни тела, никого, ничего... Истерика внезапно утихла, будто ему подсыпали транквилизатор. Затем он начал осознавать вес, дыхание, самого себя. На мгновение ему захотелось заплакать от облегчения.

— Извините, — произнес голос позади него.

Он повернулся, и зеркальная сфера исчезла. Вместо этого он увидел комнату. Обстановка была знакомой и неправильной. Камин, ковры, глубокие кресла, книги, стол, графины, но все было не совсем так, как он помнил. У стола стоял мужчина в форме, но не в той, которую он знал: мешковатые темно-бордовые брюки, синяя куртка с ласточкиным хвостом, пояс с саблей; пистолет был брошен на стол рядом с бокалами. Он был смуглым, темнее, чем может быть загар, с короткими очень черными волосами и серыми глазами. Высокий мужчина, стоящий как солдат.

— Где… что... — начал Джон.

— Внимание! — сказал мужчина.

— Сэр! — рявкнул Джон, собираясь с духом. Шесть лет обучения в качестве Стажера превратили это в рефлекс.

— Спокойно, сынок, — сказал темный человек и улыбнулся. — Просто помогаю тебе взять себя в руки. Во-первых, не волнуйся. Это реально, — он обвел рукой комнату, — но это не физически. Ты все еще прикасаешься к метеориту в ящике. Виртуально, во внешнем  мире практически не проходит времени… Когда мы закончим разговор, ты вернешься в док и будешь в полном порядке.

— Я сумасшедший? — выпалил Джон.

— Нет. С тобой только что случилось что-то очень странное. Улыбка стала кривой. — Почти то же самое случилось и со мной, парень. Давным-давно, когда я был не намного старше, чем ты сейчас. Садись.

Джон осторожно опустился на один из стульев. Это была удобная старая кожа, которая вздохнула под его весом. Он сидел, опустив ноги на пол и положив руки на подлокотники.

— Кстати, меня зовут Радж Уайтхолл. А это, — он махнул рукой в сторону комнаты, — Центр. Компьютер.

Несмотря на ужас, который кипел где-то на задворках его сознания, Джон издал тихий свист. — Компьютер? Как это было у Предков, у Федерации? Я много читал о них, сэр.

Радж Уайтхолл усмехнулся. — Что ж, это хорошее начало. Мои люди думали, что они ангелы. Да, Центр — пережиток Первой Федерации. Военный компьютер, Командно-контрольный тип. Не спрашивай меня ни о каких деталях. Там, где я вырос, специалисты немного разбирались в паровых двигателях. Посмотри туда.

Джон повернул голову, чтобы посмотреть на зеркальную поверхность. Вместо нее он смотрел на пейзаж. Это была не картина; в ней были глубина и текстура. Неуловимо отличаясь от всего, что он когда-либо видел, луны в выцветшем голубом небе были не того размера и количества, солнечный свет был другого оттенка. Он отбрасывал черные тени на размытые овраги в кремово-белом иле. Из бесплодных земель вышла колонна людей в такой же форме, как у Раджа. Они ехали верхом, но не на лошадях. На собаках, гигантских собаках высотой в пять футов в холке. Они были очень похожи на Вульфа, за исключением того, что их ноги были пропорционально толще, Джон снова присвистнул, на этот раз вслух.

Мимо прошла колонна людей и неуклюжая на вид полевая пушка, которую тащили еще шесть гигантских собак. Затем Радж Уайтхолл на своей… ну, гигантской гончей. Рядом с ним ехала женщина, не в военной форме. Ее лицо было пыльным и покрытым потеками пота, и оно было красивым. Из него светились раскосые зеленые глаза.

Видение исчезло, вернувшись к абсолютно идеальному зеркалу. Джон снова посмотрел на Раджа. — Где это было? — спросил он. Затем медленно: — Когда это было?

Радж кивнул, прислонившись к столу и скрестив руки на груди. — Это была Бельвью, планета, где я родился. Около ста пятидесяти лет назад.

— Вы… призрак?

— Призрак в машине. Запись, которая думает, что он человек. Это убедительная иллюзия, даже для меня.

Джон сидел, молча, как ему показалось, целую минуту. — Почему вы со мной разговариваете?

— Хороший парень, — ответил Радж. Джон почувствовал неясный укол гордости от этой похвалы. Радж продолжал: — А теперь слушай внимательно. Ты знаешь, как рухнула Федерация?

Джон кивнул. Визагер сохранил записи; он видел их в школе. Экспансия с Земли, затем соперничество и гражданская война. Гражданская война, которая продолжалась до тех пор, пока Сети Танаки не были уничтожены и межзвездные путешествия не прекратились, а затем на самой планете  Визагер, пока цивилизация не была полностью уничтожена. После этого начался долгий процесс перерождения, медленный и болезненный.

— Это происходило по всей заселенной людьми галактике. На Бельвью обвал был еще хуже, чем здесь. Центр остался в развалинах под особняком планетарного губернатора. Центр долго, очень долго ждал подходящего момента. Более тысячи лет, а потом он нашел меня. Проблемой Бельвью был внутренний раскол. Мы снова были настроены на то, чтобы очиститься, на этот раз, вернувшись к каменным топорам, тем более уверенно, что мы делали это с помощью винтовок, а не ядерного оружия. Я был солдатом, офицером. С помощью Центра — и нескольких очень храбрых людей — я воссоединил планету. Бельвью теперь столица Второй Федерации.