— Если бы только этот человек был некомпетентным!
— Если бы он был некомпетентным, он бы не прошел Испытание Жизнью, — ответила Герта. — К сожалению, это не гарантия того, что он не ошибается — просто он будет правдоподобно, блестяще ошибаться с идеями, которые звучат замечательно и находятся всего в нескольких дюймах от реализации.
Раске вздрогнул. — Я надеюсь, что некоторые из его идей сработают лучше, чем эта. Он кивнул в сторону исчезающего дирижабля. — Когда я думаю об условных моделях, которые мы могли бы сделать при тех же затратах денег и квалифицированной рабочей силы… и вы правы, контроль качества ужасающим образом упал.
— Пустая трата... Герта остановилась, пораженная. — Подождите минутку. Проблема заключается в турбулентности корпуса, верно?
Раске посмотрел на нее. — Да. Я вижу, что это невозможно устранить. Дирижабль отталкивает в сторону много воздуха, и это главная причина.
— Но на небольшой высоте — пятьдесят, шестьдесят футов проблем меньше?
— Конечно, но вы не можете опускать крюк так далеко. Рычаг оборвал бы его при первом же натяжении.
— Да, но почему мы хотим поднять самолет на борт грузового отсека дирижабля?
Она начала говорить. Раске слушал, и его лицо постепенно теряло свое печальное выражение.
— Так почему же Поршмидту не могут прийти в голову подобные идеи? — спросил он.
— О, некоторые детища Поршмидта работают достаточно хорошо, лучше, чем я ожидала, — ответила Герта. Она улыбнулась. — И скоро об этом узнают наши друзья на юге.
Глава восемнадцатая
— Большая разница по сравнению с началом войны, не так ли? — сказал Генерал Жерар с меланхоличной гордостью.
Многие солдаты, бредущие по обочинам пыльной дороги, приветствовали проезжавшую мимо машину с Жераром и Джеффри. На этом фронте почти все они были членами Союза, а не Бригад Свободы, так что они, вероятно, подбадривали местного офицера, хотя Джеффри был достаточно популярен.
— «И они действительно выглядят намного лучше», — подумал Джеффри. Во-первых, все они были в униформе, и почти у всех были простые стальные шлемы в форме чаши, и, кроме того, все они входили в табель штатного расписания и снаряжения. Что еще более важно, они двигались согласованными группами, а не сбивались в кучу и не разбредались по сельской местности. Пехота маршировала по обе стороны дороги, орудия, запряженные лошадьми, повозки, запряженные мулами, и машины медицинской помощи ближе к середине. Также было изрядное количество грузовиков производства Сантандера, и другой техники не совсем понятного назначения. Время от времени над головой пролетал самолет, привлекая не более нескольких любопытных взглядов; в эти дни люди привыкли к мысли, что у них есть собственная воздушная служба.
Воздух был густым — от пыли и вони навоза и бензина, исходившей от движущихся войск. Вокруг них раскинулось необъятное центральное плато, а на северо-восточном горизонте все ближе виднелись снежные вершины горы Мон-дю-Нора. Хлебные поля были давно убраны, сухая желтая стерня осталась на красновато-желтой земле, время от времени от нее поднималась пыль. Широко раскинувшиеся виноградники со сформированными лозами, похожими на кустистые чашечки, покрывали многие склоны холмов, а иногда попадались рощи фруктовых деревьев или пробковых дубов. Все люди жили в больших, сгрудившихся деревнях, похожих на кучи рассыпанных кубиков сахара, с их домами из побеленного самана с плоскими крышами. Крестьяне вышли, чтобы подбодрить армии Лоялистов; Джеффри подозревал, что благоразумие заставит их приветствовать Националистов почти так же громко. Не то чтобы правительство не было популярнее генералов повстанцев, которые возвращали помещиков в их систему, где бы они ни побеждали, но антиклерикальная политика Юнионвила также не была очень популярна за пределами городов.
— Похоже, все ожидают какого-то военного пикника, — сказал Джеффри, откидываясь на спинку заднего сиденья большой штабной машины.
Конечно, она была сделана в Сантандере; модель, которую покупали состоятельные люди или богатые частные школы. Шестиколесная, со складывающимся верхом и двумя рядами кожаных сидений сзади. Жерар заменил оригинальные сиденья более узкими и жесткими образцами, а также оснастил средствами связи и картами, а также спаренным пулеметом, установленным на штыре между водительским отделением и пассажирами. Генри Трюдо стоял за рукоятками пулемета, внимательно вглядываясь в небо.
— Моральный дух хороший, — признал Жерар. — Люди знают, что за последние два года стало намного лучше.
— Вы проделали хорошую работу, — сказал Джеффри.
— И вы, мой друг. Эти предложения об ускоренной системе подготовки офицеров очень помогли.
— «Девяностодневные курсы «пиджаков», любезно предоставленные Раджем и Центром», — подумал Джеффри. У Центра было много информации о внезапных мобилизациях для крупномасштабной войны.
— Что ж, бой — лучший способ выявить потенциальных лидеров, — сказал Джеффри. — Это довольно дорого, как процесс сортировки, но это работает.
Неожиданно заговорил Генри. — Дела не шли бы так хорошо, если бы вы не уничтожили этих уродов, анархистов в самом начале, сэр.
Жерар поднял глаза с улыбкой; Лоялистская армия все еще была неофициальной в некоторых отношениях. Джеффри покачал головой.
— Повстанцы нанесли тяжелые потери анархистской милиции, это правда, — рассудительно сказал он. — «Я становлюсь политиком, как Джон», — подумал он. — «Но это едва ли моя вина. Они хотели сражаться, и я поместил их туда, где они могли сражаться. Кроме того, ты был с ними, Генри».
Солдат Союза ухмыльнулся. — Я хотел победить, сэр. Вот, почему я с тех пор не расстаюсь с вами. И они были по-своему прекрасным примером — каждый мог видеть, что получилось из их идей.
Затем он поднял голову. — Осторожно! Пулемет повернулся на своей оси.
* * *
— Слушайте сюда, люди.
Офицеры Избранных, которые будут поддерживать наступление, приготовились к вниманию в зеленом полумраке палатки.
— Полковник Хостен отвечает за военную разведку этой операции, а также за наше взаимодействие с Националистическими силами Союза. Она завершит брифинг.
Герта встала перед мольбертом с картой. — Вольно. Ситуация выглядит следующим образом…
Она говорила целых десять минут, время от времени отвечая на вопросы. — «Какое облегчение», — подумала она. Работа по взаимодействию была напряженной; иностранцы болтали, они не знали, как сосредоточиться на текущих делах, они отвлекались на ненужные вещи. Наконец она закончила.
— А теперь давайте пойдем туда и убьем их.
— Вдохновляюще и информативно, — сказал Генрих. Двойные звезды генерала легко покоились на его плечах, выделяясь на фоне гибридной формы Легиона Орла, «добровольческих» сил Страны, сражающихся вместе с Националистами. — Я полагаю, вы пойдете сопоставлять некоторые отчеты?
Герта улыбнулась. — Ну, вообще-то, Коперник хочет получить подробные отчеты о характеристиках двухместного самолета Фон Нельсинга, — ответила она.
Генрих печально пожал плечами. — Бывают моменты, когда я думаю, что вся эта война — не что иное, как лабораторный эксперимент, — сказал он.
— Так и есть, — констатировала Герта. — И хорошая подготовка без отрыва от производства.
— Верно. Он нахмурился. — Проблема в том, что враг тоже учится — и им это нужно больше, чем нам. Таким образом, они больше совершенствуются при равном количестве опыта. Если вы играете в шахматы с хорошими шахматистами, вы тоже становитесь хорошим.
— «Мой дорогой Генрих, временами ты чрезвычайно проницателен», — подумала Герта, выныривая из палатки и направляясь к посадочному полю.
Эскадрилья выглядела безупречно чистой и новенькой, как на заводе, даже ветроуказатель и необработанные сосновые доски столовой. Все, кроме пилотов. Все они были переведены с самолетов армейского сотрудничества «Альбатрос» на новые самолеты «Фон Нельсинг», и Герта восхищенно обошла свой. Фюзеляж из легкой фанеры, несущий корпус, изготовленный на заводе из двух частей, а затем скрепленный вместе по центральному шву, был намного прочнее, чем старые модели из ткани, и чрезвычайно прост в изготовлении, что было крайне важно в эти дни. В обтекателях нижних крыльев было два двигателя, что придавало самолету более высокое отношение мощности к весу, чем у истребителя; он был тяжелее истребителя, но не в два раза тяжелее. Из заостренного носа торчали шесть пулеметов с воздушным охлаждением, а на месте наблюдателя была установлена двуствольная установка, обращенная назад. Наземная команда, состоящая из Протеже, закрепляла по четыре пятидесятифунтовые бомбы под каждым крылом, а затем появился однорукий инспектор Избранных для проверки. Герта сама тщательно осмотрела самолет. Они установили систему многократной проверки, так как со всеми новыми лагерями, полными Имперских депортированных, производящих компоненты, стоило быть осторожным.
