Ниже. Ниже. Ветер свистит в проводах и распорках, развевая его шарф за спиной. Ниже.  Касание. Твердые ободья колес соприкоснулись с землей, поднимая налет сухой грязи и гравия, снова воткнулись, осели с дребезжащим стуком. Самолет без работающего двигателя быстро сбросил скорость и остановился. Джеффри расстегнул ремни, спрыгнул на нижнее крыло, затем на землю и заковылял прочь так быстро, как ему позволяли вес парашюта и кожаный летный костюм на шерстяной подкладке.

— Чертов сукин сын! — заорал он, швыряя на землю кожаный шлем и защитные очки, а за ними и парашют.

— С вами все в порядке?

Это был один из братьев Вонг. Джеффри повернулся к нему. — Прерыватель все еще работает неправильно, — ответил он, когда команда спасательного грузовика столпилась вокруг «Хока» с огнетушителями наготове.

— Оба моих пулемета заклинило. Что оставило меня легкой добычей. И топливопроводы все еще протекают в отсек пилота, когда пробивается встроенный бак — ты хоть представляешь, черт такой, насколько это хорошо для морального духа пилота?

Вонг сделал успокаивающие движения руками. — Как только мы сможем получить больше резины, мы сможем сделать баки самоуплотняющимися, — ответил он.

Джеффри фыркнул. На Визагере был только натуральный каучук — единственными местами, где его можно было выращивать, были сама Страна и самый северный полуостров того, что когда-то было Империей. Заводы Джона только начинали производить тонкую струйку синтетического каучука из нефти, но это было дьявольски дорого, и Страна отрезала бы натуральный каучук в ту минуту, когда их чрезвычайно эффективные шпионы поймали бы Сантандер, использующий его в военных целях.

— «Безумная война», — подумал он. — «Мы сражаемся здесь, в Союзе, но это все «добровольцы», и нормальная торговля продолжается.

— И новейший истребитель Страны все еще лучше нашего.

— Триплан? — с интересом спросил Вонг.

— Да, Небесная акула. Он почти такой же быстрый, как наш «Марк II», и у него больший радиус поворота при поворотах по правому борту.

Вонг достал блокнот и начал что-то писать, пока они шли к штабу эскадрильи; позади них экипаж прицепил самолет и потащил его к ангару, полдюжины человек шли позади, держась за его крылья, чтобы удержать его. Джеффри ждала группа людей.

— Вы не должны так рисковать собой, генерал Фарр, — заявил генерал Пьер Жерар.

— Вы, должно быть, очень злитесь, Пьер, иначе вы никогда меня так не называли.

Генерал пожал плечами — жест жителей Союза. — И все же это правда. И кто-то должен это сказать.

— «Ты, Джон, моя жена и два моих невидимых друга», — подумал Джеффри. — «И я никогда не смогу уйти от этих двоих».

— Я должен иметь практический опыт, чтобы эффективно работать с конструкторами, — сказал он, оглядываясь через плечо в поисках Вонга. Маленький инженер и бывший производитель велосипедов побежал взглянуть на подстреленный самолет. — Также, чтобы помочь усовершенствовать нашу тактику для  школ пилотов. Мы отправляем их с налетом менее тридцати часов, так что, по крайней мере, мы должны научить их правильным вещам.

Они вошли в штаб-квартиру, запасное временное сооружение из досок и бревен размерами два на четыре. Джон снял летный костюм, слегка поежившись, когда холодный весенний воздух центрального плато коснулся влажной от пота ткани его летней формы.

— Какова ваша оценка? — спросил Жерар.

— У врага больше самолетов, и они лучше, чем у нас, — ответил Джеффри, садясь и принимая кофе, который принес ординарец. Кофе был еще одной вещью, которой им будет не хватать, если — когда — вся торговля со Страной  будет прекращена. — И лучшие пилоты, более опытные. Если это вас утешит, мы совершенствуемся быстрее, чем они, но начинаем с более низкой базы.

Жерар нахмурился, глядя на свои руки, лежащие на грубом столе. — Друг мой, это плохие новости. Хотя, возможно, правительство прислушается сейчас, когда я скажу им, что наступление на восточном фронте — плохая идея.

Джеффри задержал чашку кофе на полпути ко рту. — Они все еще продолжают это делать? — недоверчиво спросил он.

— И для этого они заберут людей, орудия, самолеты со всех других фронтов, — поступил немедленный ответ. — Комитет говорит о возвращении Марсая и разделении зоны повстанцев пополам.

— Комитет держит голову в своей коллективной заднице, — констатировал Джеффри.

Голова Жерара резко повернулась. — «Несправедливо»,  — упрекнул себя Джеффри. Он мог так сказать; Комитет Общественной Безопасности не имел юрисдикции над членами Бригады, они настаивали на этом с самого начала. Жерар был в большом почете после того, как помог остановить наступление Либерта на столицу в самые первые месяцы войны, но даже в этом случае название Комитета не было чем-то напрасным. Председатель Винсен, похоже, думал, что если он превратит себя в еще более безумного ублюдка, чем Либерт и Избранные, он сможет победить Либерта и Избранных. Это не обязательно срабатывало, таким образом, но отчаявшиеся люди не были лучшими логиками.

Жерар прочистил горло: — И это будет еще сложнее, если они смогут продолжать использовать дирижабли Страны для переброски войск и припасов за свои линии фронта.

— Они могут это делать до тех пор, пока не дадут нашим самолетам прорваться, — ответил Джеффри. — Эти газовые баллоны — прекрасные мишени для истребителей, но у нас нет, ни нужного количества, ни дальности полета, чтобы пробить защиту их собственных истребителей.

Бульдожье лицо Жерара вытянулось. — Тогда они смогут перемещаться быстрее, чем я — что это за выражение вы использовали?

Джеффри вздохнул. — Они могут проникнуть внутрь вашей кривой принятия решений. Я просто надеюсь, что дома все идет лучше.

* * *

Адмирал Артур Каннингем был крупным, коренастым мужчиной с седеющими светлыми волосами. Прямо сейчас его лицо и бычья шея покраснели от сдерживаемой ярости, и он теребил свои моржовые усы, уставившись на модель корабля в центре глянцевого стола из черного дерева.

Корпус корабля был, как у большого торгового сухогруза, водоизмещением восемь тысяч тонн, того типа, который использовался для перевозки марганцевой руды с Южных островов под протекторатом Сантандера. Верхняя часть была срезана и заменена длинной плоской прямоугольной поверхностью; трубы поднимались над надстройкой по левому борту, а секция опущена, как лифт, чтобы показать ряды бипланов в огромном трюме под полетной палубой.

— Это пародия, — заявил Каннингем.

— Это то, что нам нужно для разведки, — поправил Морис Фарр.

Галуны на рукавах и эполеты на плечах выдавали в нем контр-адмирала и вызывали у Каннингема внешнее уважение. Никто не мог ошибиться в выражении его лица или в значении взгляда, который он бросил на Джона Хостена, когда тот сидел рядом со своим отцом.

— Фарр, я удивлен. Я ожидаю, что таким образом будут действовать политики. Судя по его тону, он также ожидал, что они вступят в половую связь с овцами. — Вы моряк и сын моряка. Зачем вы это делаете?

— Мы работаем на политиков, Каннингем — есть такая штука, как Конституция, которая более или менее велит нам это делать. И в данном случае политики правы. Нам нужна воздушная разведка, если мы хотим сравняться с флотом Страны; в противном случае они смогут водить нас за нос, как быка с кольцом в носу.

— Нам нужны дирижабли с приличной дальностью полета в открытом море, а не летающие игрушки на этой пародии так называемого корабля! — сказал Каннингем, его голос поднялся до рева, а от удара кулаком задребезжали кофейные чашки.

Джон заговорил: — Мы пытались, адмирал Каннингем. Вот.

Он вытащил из конверта глянцевые фотографии и подвинул их через стол. — Вы видите результаты.

Рама, раскинувшаяся на склоне холма, была легко узнаваема как остов дирижабля после пожара.

— Страна слишком далеко опередила нас в освоении летательных аппаратов легче воздуха. У них есть дизели, дизайн корпуса и, самое главное, множество опытных строительных бригад и экипажей. Мы не можем сравниться с ними ни по приемлемой цене, ни со всем остальным, что мы пытаемся сделать. А у самолетов наземного базирования просто нет нужной дальности полета, чтобы обеспечить прикрытие и разведку флота в море. Следовательно, нам нужны…  авианосцы, как мы их называем.