— Да. Если мы ввяжемся в полномасштабную войну со Страной, мы могли бы это использовать. Хотя я не уверена, как отреагировала бы публика; было много плохих предчувствий во время волнений по поводу франшизы, около десяти лет назад. Люди утверждают, что это был первый шаг к коррупции Избранных и так далее.
— Я не думаю, что это будет большой проблемой, — задумчиво ответил Джон. Центр предусмотрел вероятный срыв общественных настроений при различных сочетаниях обстоятельств. — В конце концов, идея Пии состоит в том, чтобы женщины брались за работу, которая освобождает мужчин для возможности сражаться. В корпусе медсестер уже много женщин — со времен последней войны с Союзом, знаете ли…
— И если случится большая война, нам понадобятся все бойцы, которых мы сможем заполучить, — задумчиво произнес адмирал. — Мы не выиграем эту битву без большой армии, и флот тоже придется расширять. Мы не сможем выделять людей для набора текстов, подготовки документов и всего такого.
— И для работы на фабриках, — добавила Пия. — Во-первых, у нас должен быть комитет — влиятельные женщины, респектабельные, но и... энергичные.
— Если тебе нужна энергия, то как насчет твоих невесток? — спросил Морис. — Если и есть что-то, что есть у моих дочерей, так это энергия… ох.
Пия кивнула. — Сначала я поговорю с ними, — сказала она. — Они молоды, но время еще есть.
— Это займет некоторое время, — сказал Джон. Пия кивнула; его приемный отец посмотрел на него немного странно, пораженный уверенностью его тона. — Но уже не слишком рано начинать закладывать фундамент.
— Сынок, для тридцатилетнего мужчины иногда ты кажешься чертовски старым, — сказал Морис. Он коснулся своих седеющих висков. — Может быть, мне лучше уйти в отставку и оставить поле вам, молодым.
— Я не думаю, что тебя можно пощадить, отец, — сказал Джон. — И... это не так уж и долго, когда заварится каша.
— Это действительно так? — спросил Морис Фарр.
— Ситуация в Союзе становится довольно напряженной, — ответил Джон. — Там может победить Народный фронт на следующих выборах.
— Избранным это определенно не понравится, — сказал Морис. — Я тоже не слишком уверен, что понимаю. Союз не собирается решать свои проблемы нападением на собственность. Хотя то, как ведут себя богатые люди, является постоянным приглашением к такого рода вещам.
Джон кивнул. — Избранные имеют там большое влияние в определенных кругах, — сказал он. — И я не думаю, что эти круги собираются лечь и умереть только потому, что они проиграли выборы. Потребуется пара лет, чтобы все закипело, но Страна, безусловно, подогревает котел.
Морис Фарр медленно моргнул, его лицо медленно теряло очертания дедушки и становилось адмиральским. — Они не могут доставлять припасы в Союз иначе, как по морю, — задумчиво произнес он.
Джон покачал головой. — Мы не можем бороться с ними с помощью одной фракции в Союзе, — сказал он. — Западные провинции на это не пойдут.
— Я думаю, все это хорошая почва для получения информации, — сказал Фарр.
— Удивительно, что может сделать пребывание в паре сотен миль от места действия. И они всегда сопротивлялись попыткам жителей Востока вовлечь Республику в целом в дела Союза; им потребуется некоторое время, чтобы понять, что это другое.
Пия подняла на него глаза. — Так вот почему ты должен ехать в Союз, любовь моя? — спросила она.
Джон печально вздохнул. — Джеффри и я будем отправляться, и возвращаться оттуда в течение многих лет, — сказал он. — Пока не наступит кризис. Но не волнуйтесь, это не должно быть особенно рискованно. В конце концов, мы всего лишь консультируем и играем в политику.
* * *
Джеффри Фарру никогда особенно не нравился «Юнион дель Эст». Во-первых, официанты, владельцы гостиниц, клерки и тому подобные считали предметом гордости быть угрюмыми, а ему никогда не нравилось видеть плохо выполненную работу. Во-вторых, женщины не стирали и не меняли нижнее белье достаточно часто, чтобы удовлетворить его; он полагал, что это было академическим моментом теперь, когда он был женатым мужчиной с девятилетней дочерью и еще одним ребенком на подходе, но воспоминание терзало… и она так хорошо выглядела до и после того, как сняла панталоны. Но фу!
Мужчины тоже почти не мылись, но это было менее личное.
Тем не менее, прибрежный город Борро выглядел достаточно хорошо; местность была менее гористой, чем большая часть южного берега Кишки, длинная узкая равнина, обрамляющая реку между невысокими горами. Равнина была покрыта в основном виноградниками; предгорья гор были серо-зелеными от олив, а верхние склоны густо поросли дубом и серебристой елью, несмотря на столетия вырубки для зданий, корабельного леса и бочек. Сам город раскинулся вдоль реки в путанице доков и прудов, окруженный широкими прямыми улицами, обсаженными деревьями, и красивыми трехэтажными зданиями из однородного кремового известняка. Трущобы были не так плохи, как в большинстве городов Союза, и их умело скрывали от посторонних глаз. Терраса на крыше этого ресторана была довольно приятной — солнце светило сквозь полосатые навесы, официанты в белых фартуках разносили еду и напитки на подносах... И, чтобы все испортить, за соседним столиком сидели три Избранных офицера в сером, двое мужчин и женщина, и две местные дамы. Аристократы Страны принимали обед из пяти блюд и пары бутылок местного вина. Или, скорее, обедали двое мужчин, и время от времени они смеялись со своими местными спутницами, которые были либо чрезвычайно дорогими талантами, либо второстепенными аристократками, которыми они казались. Женщина Избранных потягивала вино из бокала и оглядывалась по сторонам. Среднего роста, темные волосы и глаза…
— «Господи, да это же Герта! — подумал Джеффри с приступом тревоги, которая превратила голод в его желудке в кислое бурление. — «Почему ты мне не сказал?»
— Я сделал бы это, парень, если бы это было срочно. Однако я не хочу, чтобы ты терял бдительность. Мы не всегда можем замечать какие-то вещи для тебя.
Он пытался сохранить бесстрастное выражение лица, но Герта, должно быть, заметила какие-то перемены. Она слегка приподняла бокал с вином, а вместе с ним и бровь. Манеры немного напоминали ему Джона, но, с другой стороны, они выросли вместе. Иногда он с удивлением вспоминал, что Джон родился среди Избранных. Если бы не эта косолапость…
— Наблюдай:
Внешность мужчины — это нечто большее, чем мускулы и кости; их формирует внутренняя личность, все, начиная от линии рта и заканчивая походкой. Джеффри потребовалось мгновение, чтобы понять, что высокий мужчина в форме генерала Страны был Джоном. Лицо было то же самое, но полное спокойной, мрачной смертоносности. Город позади него тоже был знаком: Борро, но в руинах. Над головой парил дирижабль, а из доков маршировали колонны войск Страны.
Центр сообщил: — Джон Хостен находится в верхних 0,3 % кривой возможных человеческих способностей. При отсутствии его инвалидности и при условии отсутствия вмешательства с нашей стороны вероятность того, что он достигнет звания генерала, составляет 87 % ±4. Вероятность стать начальником генерального штаба 73 %, ±6. Вероятность стать главой государственного совета Избранных 61 % ±8. Вероятность завоевания Избранными Визагера увеличивается на 17 % ±5 в этом случае.
Джеффри слегка внутренне содрогнулся. Без косолапости — и без Центра — они с Джоном, вероятно, провели бы всю свою жизнь, сражаясь друг с другом.
— Правильно. Вероятность…
— «Заткнись», — одновременно подумали Радж и Джеффри.
Наконец появился официант и поставил перед ним миску со знаменитым рыбным рагу Борро: трехстворчатые моллюски в панцирях, кусочки хвоста ящерицы, кусочки рыбы, и все это в бульоне, приправленном чесноком, помидорами и специями. Пахло чудесно; это было бы еще чудеснее, если бы у официанта не было ободка грязи под ногтем большого пальца, а большой палец не погружался в тушеное блюдо. Джеффри заставил себя не обращать внимания на это и на то, какой, вероятно, была кухня; он налил себе бокал белого вина и оторвал кусок хлеба от конца длинной узкой булки. По правде, они действительно умели готовить.
