Его глаза слегка поднялись к дирижаблю. Теперь он был намного ближе, но когда он поднялся на борт, дирижабль был слишком далеко к северу, чтобы увидеть, что на самом деле произошло.

Губы Тирнвиц сжались в разочаровании. Шлюпки «Уиндстрайдера» были крепко привязаны к шлюпбалкам; никто не смог бы поднять ни одну на борт за то время, которое у них было. Ни один вельбот не смог бы скрыться за горизонтом в укрытии яхты. Хотя, возможно, люди с него могли бы вскарабкаться на борт и затопить свою лодку.

Он видел, как эта мысль пронеслась в голове Тирнвиц. — Я должна произвести досмотр и расспросить вашу команду, — сказала она через мгновение.

— Невозможно, — ответил Джон.

Джеффри подошел к нему. — И, перефразируя то, что мой отец сказал в Салини в прошлом году, если вы хотите начать войну, это такое же хорошее место, как и любое другое.

Пия махнула рукой стюарду с подносом; это выглядело довольно нелепо в сочетании с его кортиком и револьвером на поясе и короткой винтовкой, перекинутой через плечо.

— Может быть, лейтенант захочет чего-нибудь перекусить? — спросила она с вкрадчивым ехидством. — Прежде чем она вернется на свой корабль.

Матрос позади капитана Избранных  зарычал и наполовину пошевелился, затем откинулся назад, дрожа от ярости, когда она сделала движение. Мгновение она пристально смотрела на Пию.

— Имперцы. В наши дни животные менее наглы на Новых Территориях, — сказала она. — Учить их хорошим манерам может быть забавно. Она кивнула Джону. — Когда-нибудь мы, возможно, подадим Сантандеру прохладительные напитки, напитки, которые вам покажутся неприятными. Гутен таг.

Глава тринадцатая

Доменная печь завизжала, как роженица, увеличенная в десять тысяч раз. Длинный язык пламени потянулся вверх, в ночь, отбрасывая красновато-оранжевый свет на новый сталелитейный завод. Джон задумчиво кивнул, когда колпак опустили на большой цилиндр, как пробку в бутылку высотой с шестиэтажное здание. Пламя погасло, поскольку крышка перехватывала поток перегретых газов из горловины печи, направляя их по трубам, где они очищались и распределялись по нагревательным печам и котлам. Воздух наполнился запахом золы и серы, а также резким, режущим нос запахом нагретого металла. Гравий захрустел под его ногами, когда он отвернулся, а небольшая группа инженеров и менеджеров следовала за ним по пятам.

Мимо прогрохотал состав железнодорожных вагонеток, наполненных красноватой железной рудой, известняком и черно-коричневым коксом в тщательно подобранных пропорциях. Тележки замедлились, затем дернулись и немного набрали скорость, когда крюки под ними зацепились за бесконечную цепную ленту, которая должна была тащить их вверх по крутому склону к краю печи.

— Хорошая система противовеса, которую вы установили, сэр, — сказал главный инженер. — Экономит время на подаче топлива в печь.

Джон кивнул. — «Любезность Центра», —  подумал он.

— К тому же это экономит трудозатраты, — сказал инженер. — Видит бог, у нас мало денег.

— Как поживают эти беженцы? — спросил Джон.

— Лучше, чем я думал, сэр, для сельских жителей. Они не боятся пролить немного пота, это точно.

— Зарплата лучше, чем тяжелый труд в поле, — ответил Джон.

Многие Имперские беженцы, покинувшие лагеря за пределами городов на южном берегу Кишки, оказались рабочими мигрантами, следовавшими за сельхозработами через Сантандер. Они ухватились за возможность поработать на шаровой мельнице. Двое из них сняли шляпы и поклонились, когда он проходил мимо, белые зубы сверкнули на фоне их потемневшей от сажи оливковой коже. Джон прикоснулся золотым набалдашником трости к своему шелковому верху; к счастью, белые гетры вышли из моды, иначе Пия расстроилась бы еще больше, что, вероятно, было бы с ним в любом случае.

— И никаких проклятых забастовок, — сказал директор завода.

— Не должно быть, с той зарплатой, которую мы платим, — сказал Джон.

Слева двигалась огромная бадья с  расплавленным чугуном, подвешенная под рельсом, проходившим по центру цеха. Она роняла жирные белые искры, яркие даже на фоне дуговых ламп, затем остановилась и направила поток раскаленного добела пламени в ожидающую пасть мартеновской печи. Дальше, за нагревательными колодцами слитков, грохотало и гудело оборудование прокатного стана, вытягивая и формируя длинные стержни из горячей стали.

Инженер кивнул в их сторону. — Мы полностью в курсе дела на железнодорожном заводе, — сказал он. — Если вы сможете продолжать получать заказы, мы сможем продолжать выпускать сталь.

Джон кивнул. — Не беспокойтесь о заказах, — сказал он. — Вводится множество новых линий, что связано с программой двухколейных линий. И Избранные покупают рельсы для своих новых линий в Империи.

Это привело к тому, что разговор позади него прекратился. Он оглянулся на выражения стиснутого неодобрения и ухмыльнулся; видеть это было неприятно.

— Вы продаете Избранным? — спросил инженер.

— Я предпочитаю думать об этом, как о привлечении Избранных к финансированию нашей программы расширения, — ответил Джон.

Более того, это хорошее прикрытие. Просто прекрасное. Это дало ему хороший предлог для поездки в Страну, что помогало в его мнимой работе в качестве двойного агента на службе у Избранных. Поставки также были отличным прикрытием для агентов и оружия для подпольного сопротивления.

— И, кроме рулонов листовой стали, скоро вы получите тяжелые расточные и токарные станки. С Оружейных Заводов в Сантандер Сити.

Это заставило мужчину покачнуться на каблуках. — Боеприпасы? — спросил он. — Это будет дорого стоить, сэр. Нам придется учиться на практике, а это работа для  специалистов.

Джон кивнул. — Не беспокойтесь о заказах, — снова сказал он. — Допустим, некий голос прошептал мне на ухо, что спрос будет расти.

Он снова прикоснулся тростью к полям своей шляпы и пожал всем руки. Его старшие сотрудники научились уважать «предчувствия» Джона Хостена, даже если они их не понимали. Затем прошел через пустой двор к тому месту, где его машина ждала у ворот завода под прожектором.

— Домой, сэр? — спросил Гарри Смит, отрываясь от полировки фар замшевой тряпкой.

— Домой, — ответил он. — На несколько дней.

— А, — сказал бывший морской пехотинец в форме шофера. — Значит, мы куда-то опять направляемся, сэр?

Джон кивнул и шагнул в пассажирское отделение автомобиля, когда Смит открыл его для него, бросив шляпу и трость на одно из сидений. Их было шестеро, лицом друг к другу спереди и сзади. Один держал Мориса Хостена, который спал, положив голову на колени Мориса Фарра; мужчина постарше с любовью смотрел на своего пятилетнего тезку, поглаживая шелковистые черные волосы, рассыпавшиеся по темно-синему форменному пальто. Пия подняла глаза с приветливой улыбкой, в которой чувствовалась легкая хмурость.

— Даже в день рождения твоего сына ты не можешь оторваться от дел? — спросила она.

— Всего лишь небольшое дельце, дорогая, — сказал он, откидываясь на мягкую кожу сиденья. —  Тихо, а то ты его разбудишь.

Морис Фарр усмехнулся. — После того количества торта, которое съел этот молодой человек, не говоря уже о лимонаде, конфетах, аттракционах на пони, карусели и колесе обозрения, заряд пороха не смог бы его разбудить — ты уже должен это знать.

— Он знает; он просто использует это как оправдание. Пия взяла Джона за руку и сжала, чтобы унять боль от этих слов. — Ты размахиваешь перед ним этим словом «долг», и он реагирует, как рыба, прыгающая на червяка.

— И крючок зазубренный, — уныло сказал Джон, кивая Смиту через окно, которое соединяло пассажирский салон и место водителя. Машина двинулась вперед с шипением выпускаемого пара.

— Ваша леди рассказала мне одну интересную идею, — сказал адмирал Фарр.

— Эта леди…

— О женщинах, — поправила Пия.

— Женская Вспомогательная Служба? — закончил Джон.