— «Хотя они, возможно, были бы вполне готовы пережить неловкий дипломатический инцидент», — мрачно подумал Джон. Он хотел бы, чтобы Пия и Лола не были вместе с ними, но тогда это выглядело бы странно, если бы их не было, учитывая историю прикрытия. — «И Пия не осталась бы, даже если бы я прибил ее ноги гвоздями к кухонному полу».

— Капитан, — тихо сказал Джон седобородому мужчине, который стоял у штурвала, сцепив руки за спиной. — Дайте сигнал, что это корабль Сантандер, в Международных Водах, и отваливайте.

— Сэр. Он передал приказ. — Мне прибавить скорость?

— Нет, просто сохраняйте свой курс, — ответил Джон. «Уиндстрайдер», вероятно, мог бы обогнать  канонерскую лодку Избранных, но не дирижабль — или пушечный снаряд, если уж на, то пошло. — Ведите себя естественно, как и все на борту.

Джеффри ухмыльнулся. — Естественно, при данных обстоятельствах, можно было бы напугаться до смерти.

— Тогда веди себя высокомерно; Избранные это понимают.

Джон осмотрел мостик яхты. Он имел форму подковы, внутри которой была еще одна подкова; внутренняя была огорожена изогнутой стеной высотой по пояс из окрашенной в белый цвет стали с окнами над ней, встречающимися с крышей наверху. В ней находились штурвал, нактоуз, телеграф машинного отделения и штурманский стол. Внешний полукруг был открыт, если не считать перил из тика и меди, и пуст, если не считать двух пар и нескольких стюардов. Они были в ливреях кремового цвета; Джеффри был одет в летнюю коричневую полковничью форму, а Джон в белую парусиновую одежду —  такую вещь мог бы надеть богатый человек для игры в теннис, или для катания на яхте. Пия и Лола были в прозрачных теплых платьях персикового и лавандового цветов, выглядевших дорого и надменно.

— «Идеально», — подумал Джон.

Канонерская лодка шла сходящимся курсом, белая вода пенилась у ее носа. Пока он наблюдал, она развернулась параллельно яхте, почти рядом, и замедлилась, чтобы соответствовать скорости. Джон натянуто улыбнулся и коснулся руки Пии, лежавшей на сгибе его руки. Она сжала его руку и отпустила. Он затянулся сигаретой, подавляя кашель, и бодрой походкой направился к правому крылу открытого пространства мостика. Его рука покоилась на перилах, небрежно касаясь некоего бронзового приспособления.

Суда находились менее чем в дюжине ярдов друг от друга, демонстрируя хорошую управляемость со стороны обоих экипажей. Это означало, что канонерская лодка находилась менее чем в дюжине ярдов от шестнадцатидюймового торпедного аппарата, заряженного и погруженного в воду. Фитинг под его рукой был соединен с простым звонком — телеграфом и лампочкой; если бы он нажал на него дважды, люди, скорчившиеся за маленькой круглой дверью, нажали бы на рычаги, и струя сжатого воздуха под высоким давлением вытолкнула бы жестяную рыбу из трубы. Несколько секунд, и  канонерская лодка Избранных превратилась бы в громадину со сломанной спиной, скользящую под водой.

Конечно, это разрушило бы его прикрытие; дирижабль доложил бы об этом, или кто-то из команды яхты проболтался бы, даже если бы им повезло.

— Эй, там, на борту! — проревел голос через переговорную трубу с низкого мостика канонерской лодки. Его Сантандерский английский был с акцентом, но беглым. — Это я, лейтенант Флота Анника Тирнвиц. Приготовьтесь к досмотру.

Пушки, помпоны и пулеметы были нацелены на него с пугающей устойчивостью, готовые превратить «Уиндстрайдер» в горящие обломки за считанные секунды — примерно за столько же  секунд, сколько потребовалось бы торпеде, чтобы выполнить свою работу. Экипаж в серой униформе ждал в неподвижном напряжении. Все, кроме дюжины человек, которые держали на плечах винтовки и готовились спустить катер со шлюпбалок. Джон повысил голос, чтобы его услышали.

— Это суверенная территория Республики Сантандер. У вас здесь нет власти, и любому акту агрессии будет оказано сопротивление.

— Это частное судно! У вас нет дипломатического иммунитета, вот!

Джон указал на флаг. — Лейтенант, вы можете подняться на борт не более чем с одним членом вашей команды. В противном случае я должен попросить вас убраться с моего пути.

Едва слышные приказы донеслись с канонерской лодки на яхту. Большая часть абордажной команды, которая готовила спуск, опустила оружие и стояла спокойно. Маленький катер соскользнул в воду, и несколько фигур в форме Страны спустились по веревкам с палубы канонерки, чтобы управлять им.  Клубы черного дыма вырвались из тонкой трубы на его корме, запыхтел небольшой паровой двигатель, и катер повернул под углом к кораблю Сантандер.

— Капитан, — крикнул Джон через плечо. — Поставьте группу матросов, чтобы поприветствовать лейтенанта. И веревочную лестницу, пожалуйста.

Раздались свистки, когда офицер Избранных  перелезла через борт. Сопровождающий ее моряк Протеже, следовавший за ней, был сдержанно вежлив; остальная команда свирепо смотрела. Каждый был вооружен кортиком и револьвером, а карабины были наготове.

— «Не слишком ли ты все это усложняешь?» — подумал Джеффри, получив знакомый мысленный голос, переданный Центром. — В конце концов, предполагается, что ты тайно на их стороне.

— Именно так, — ответил Джон. Хороший двойной агент хорошо играет свою роль, а моя роль — богатый плейбой, который балуется дипломатией, но который тайно является шпионом Министерства Иностранных Дел и яростно настроен против Избранных.

Ирония заключалась в том, что лучший способ убедить выбранных им кураторов в том, что он компетентный двойной агент, — это действовать так, как он поступил бы, если бы не был двойным агентом, за исключением его отчетов им — он был каналом информации, а не агентом влияния. Что, конечно, означало, что они никогда не могли быть уверены, что он не был тройным агентом, но это было в порядке вещей.

От такого шпионажа может разболеться голова.

Анника Тирнвиц была высокой долговязой женщиной лет тридцати, с копной коротко остриженных каштановых волос и лицом, загорелым и обветренным до цвета промасленного дерева. Ее голубые глаза были похожи на прицелы, методично осматривающие яхту, ничего не упуская. Джону показалось, что она немного удивилась составу экипажа и оружия, но…

— Правильно, — подумал Центр. — Субъект Тирнвиц удивлена. На ее лице появилась голограмма, показывающая температурный режим и расширение зрачков. Боковая панель показывала частоту пульса и кровяное давление. — Субъект также испытывает хорошо контролируемое опасение.

— Я Лейтенант Флота Анника Тирнвиц, — сказала Избранная с легким натянутым кивком. — Кто здесь командует?

Джон ответил тем же. На Ландишском языке без акцента он ответил: — Йохан Хостен, владелец судна. Что я могу для вас сделать, Лейтенант?

— Уровень тревожности субъекта заметно повысился.

Приятно знать, что он был не единственным, кто здесь нервничал, и еще приятнее, что у него был Центр, чтобы показать, что скрывалось за этим бесстрастным лицом. Конечно, только дурак не испугался бы возможных последствий столкновения. Не физических — трусы не выдерживают Испытания Жизнью, — а политических последствий. Отношения между Страной и Сантандером никогда не были такими уж хорошими, а после падения Империи они спустились прямо в унитаз. Пресса на родине устроила настоящий праздник с рассказами о зверствах, которые приносили беженцы; Избранные были слишком замкнуты, чтобы даже попытаться принять контрмеры, они не понимали, какое влияние подобные вещи оказывают на общественное мнение в Республике. Собственные газеты Джона лидировали в нападении… и истории были, в основном, правдой.

Тем не менее, Избранные понимали статус, территорию и взаимное поливание грязью. Потопление яхты богатого, влиятельного человека, связанного с адмиралом  Флота Республики Сантандер…

— Герр Хостен? — сказала Тирнвиц. Она прочистила горло. — Мое судно преследовало маленькую лодку с подрывными террористическими элементами.

Джон сделал широкий взмах рукой. — Как вы можете видеть, лейтенант, здесь нет ни одной лодки, кроме спасательных шлюпок нашего корабля, все они закреплены на своих местах… и сухие.