— Мы продолжим преследование, когда подойдет остальная часть батальона, Бригадир? — спросила капитан Нойманн.

— Нет, — ответил он. — Слишком велика вероятность засады в темноте. Он достал свой футляр с картой. — Но было бы целесообразно выдвинуть блокирующие силы здесь и здесь. Тогда через несколько часов мы сможем провести разведку и посмотреть, сколько этих маленьких птичек мы сможем поймать.

Капитан Нойманн посмотрела на санитарный пункт помощи, где ухаживали за ее ранеными. Там было четыре тела с натянутыми на лица простынями.

— Мы убили только двадцать или около того из них, — сказала она. — Это плохой обменный курс.

— Операция еще не закончена, — ответил Генрих. — И я думаю, мы преподали им небольшой урок.

— В том-то и проблема — когда мы преподаем им урок, они учатся, — неожиданно сказала Нойманн.

Генрих пожал плечами. — Мы должны убедиться, что мы узнаем больше, чем они, — добавил он, выбивая пепел из своей трубки.

* * *

В пещере дурно пахло: сырым камнем и отходами выживших, так как последние три дня они не осмеливались выходить наружу. Слабый дневной свет просачивался внутрь, достаточно далеко в пещеру, чтобы превратить абсолютную темноту в серую полосу света.

— Мы потерпели неудачу, — с горечью сказал Артуро.

— Мы выжили, — ответил Джон. — Этого достаточно. В следующий раз мы сделаем лучше.

— Они тоже! — сказал партизан.

— Нам просто нужно учиться быстрее, — сказал Джон. — Кроме того, нас больше, чем их.

Он посмотрел в сторону света. — Теперь нам лучше проверить, продолжают ли их патрули поиски, — продолжил он. — До бухты довольно далеко пешком.

* * *

Яхта Джона Хостена не была самой большой паровой яхтой в реестре Сантандера; она была обычным символом статуса среди растущих промышленных магнатов Республики. Водоизмещение «Уиндстрайдера» составляло всего около тысячи двухсот тонн. Она была самой современной, с некоторыми усовершенствованиями, которые предложил Центр, а Джон внес в свои инженерные разработки. Одним из них был вход в мокрый колодец сбоку, который можно было затопить или откачать насухо менее чем за минуту, а также турбинные двигатели, чего еще не было ни на одном судне Республиканского Флота. Маленький корабль, длинный и гладкий, лежал на фоне утреннего солнца, как черный силуэт, очерченный малиновым цветом.

— Греби! Напрягайте спины, козлы!

В голосе Смита со стороны носа послышались жесткие нотки. Джон знал почему; он мог слышать это, не поворачиваясь со своего места у румпеля. Глубокое пыхтение, глухой звук, издаваемый паром, когда он выпускается в трубу легкого корабля, и мягкий непрерывный шум волны, изгибающейся от носа, на грани слышимости. Канонерская лодка уловила их двадцать минут назад, и она выросла из точки на горизонте в крошечную модель лодки, которая росла на глазах, выпуская длинный столб черного угольного дыма из своей единственной цилиндрической трубы.

— Греби! — рявкнул он, желая, чтобы сила его голоса перетекла через команду к веслам. — Греби! Почти дома! Греби!

Пот блестел на их лицах, рты хватали  воздух. В воздухе раздался новый звук, приглушенное гудение.

— Смит!

Одной рукой Джон бросил бинокль бывшему морскому пехотинцу. Он взял его и посмотрел вверх. — О, черт, сэр. Один из этих  чертовых баллонов с газом. Просто появился в поле зрения, типа того.

— Сколько гондол с двигателями?

— Четыре. Нет, четыре по бокам и одна, вроде как, сзади.

— Это «Скайтайгер». Патрульный класс, — сказал Джон. Центр услужливо предложил схемы и технические характеристики. — У них сейчас целая эскадрилья таких штук действует из Салини.

«Уиндстрайдер» был очень близко. Джон почувствовал, что наклонился вперед в статической волне напряжения, и натянуто усмехнулся самому себе. Если дела пойдут плохо, яхта вообще не будет защитой, а просто способом убить вместе с ними много других людей. И его подсознание все еще чувствовало, что он мчится в поисках абсолютной безопасности. Призрачное воспоминание нахлынуло на него, что-то, но не его собственное. Будто Радж Уайтхолл пришпоривает своего ездового пса, мчащегося к барже, а враги преследуют его по пятам.

— «Вот черт», — подумал он. — «Похоже, у тебя была гораздо более живописная жизнь, чем у меня».

— Приключение — это когда кто-то еще по уши в дерьме, далеко-далеко, — сказал Радж. И я думаю, ты собираешься стать этим кем-то. Сосредоточься, парень, сосредоточься.

Вырисовывался длинный корпус. Джон навалился всем весом на румпель, и вельбот резко накренился, развернувшись так, чтобы обогнуть нос и скрыться от канонерки Страны. Узкая черная щель загрузочной двери поднялась быстро, возможно, слишком быстро.

— Весла на борт! — крикнул он.

Длинные весла из ясеневого дерева с грохотом вошли в лодку; морские пехотинцы были хорошо обучены действиям на малых лодках. Тем не менее, одно зацепилось за край стальной щели, отломилось и ударило гребца по ребрам с достаточной силой, чтобы вызвать мучительный стон. Вельбот нырнул во мрак внутреннего колодца; верхний дуговой свет, казалось, стал ярче, когда металлическая дверь закрылась. Воздух был влажным, горячим, с запахом машинного масла и пота.

Команда рухнула на весла, с которых капала вода, хрипя, с красными лицами. Джон запрыгнул на циновки из сизаля, которые покрывали настил — ирония судьбы, поскольку волокно, вероятно, было импортировано из Страны, — кивнул в ответ на приветствия команды и поднялся по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки за один раз. Люк в шлюпочную камеру с лязгом захлопнулся под ним; кто-то запер его внизу, и член экипажа набросил на люк циновку, оставив его таким же, как и остальную часть коридора. Он шагнул в дверной проем и внезапно оказался в пассажирском отсеке яхты. Мягкие красочные ковры под ногами, панели из орехового дерева.  К тому времени, как он добрался до своей каюты, его камердинер уже вытирал полотенцем его торс. Быстрыми, точными движениями он переоделся, вставил сигарету в мундштук из морской слоновой кости и вышел на палубу.

— Чертовски вовремя, — заметил Джеффри, делая вид, что смотрит в бинокль на приближающуюся канонерскую лодку Избранных. — Как все прошло?

— Ты видел это — проклятая крыса, ходячая катастрофа.

Пия подошла и взяла Джона за руку. — Свиньи Тедески, — пробормотала она себе под нос. Ее глаза тоже были прикованы к  судну Избранных.

— «Хорошо, что она не при оружии», — подумал Джон.

На яхте было четыре орудия, по левому и правому борту, в носовой и кормовой частях средней надстройки корпуса. В этом нет ничего особенного; любое судно в морях Визагера должно было иметь какое-то вооружение, учитывая размеры и расположение морской флоры и фауны. Однако двух с половиной дюймовые морские скорострельные пушки на турелях были не совсем типичными, как и тот факт, что они могли подниматься на девяносто градусов вверх. Две были подняты, их дула следили за неспешным приближением  дирижабля Избранных; две другие следовали за канонерской лодкой. У нее была трехдюймовая пушка за щитом на баке, еще одна на корме и помпоны — усиленные пулеметы, стреляющие однофунтовыми снарядами, — установленные на обоих флангах.  Капитан  Избранных не беспокоился о чисто физических аспектах любой конфронтации, даже без воздушного корабля. Хотя эта уверенность, возможно, была завышена, поскольку яхта имела подводные торпедные аппараты с обеих сторон.

— Постарайся выглядеть как мужчина в медовый месяц, — сказал Джон своему сводному брату.

— Я пытаюсь, — ответил Джеффри сквозь стиснутые зубы. — Они подают сигнал. На  канонерской лодке Избранных вспыхнул яркий свет. — Лечь в дрейф и приготовиться к высадке, — прочитал он сигнал. — Высокомерные ублюдки, не так ли?

— Джеффри? Лола Фарр, урожденная Кьяври, поднялась по трапу на мостик, придерживая шляпу. — Есть ли...— Она заметила судно Избранных. — О!

— Не волнуйся, — сказал Джеффри. Он кивнул головой вверх, в сторону мачты перед трубой яхты. Флаг Республики Сантандер развевался на ветру. — Они не собираются начинать войну.