— Спасибо за гостеприимство, Генрих, — сказал он. — И за вашу помощь в том, чтобы доставить меня сюда вовремя, чтобы избежать долгого плавания домой.

Генрих рассмеялся и наклонился с седла, чтобы обнять Джеффри по-мужски, предплечье к предплечью, взявшись руками, за локти друг друга. — Повод вывести мои войска с поля боя, — сказал он, выпрямляясь. — Я не единственный, кто ценит небольшой отдых и перемены.

Свисток «Дубука» издал свой полный призыв из трех нот. Генрих подогнал свою лошадь вперед так, что ее передние копыта уперлись в трап. Животное нервно заржало, услышав глухой звук. Матрос на верхней палубе выкрикнул проклятие.

— Тогда иди, друг мой, — сказал Генрих. Он улыбнулся. — И скажи человеку, который только что заговорил, что, если его язык снова будет болтать, я поднимусь на борт и добавлю его к другим своим трофеям.

Джеффри начал подниматься до того, как кто-то на борту корабля сказал что-то не то, пытаясь поднять трап. Он слишком хорошо знал Генриха, чтобы принять угрозу за шутку.

— И я бы не стал рассчитывать на то, что тот факт, что ты ему нравишься, сильно повлияет на то, как Генрих выполняет свои обязанности, парень, — сказал Радж. — Конечно, нет.

Гражданский мужчина средних лет и старший стюард «Дубука» ждали Джеффри у трапа. Их мрачные выражения сменились настороженным вопросом, когда они посмотрели на дипломатический паспорт, который он им предъявил.

Джеффри показал за рукав своей формы  с эмблемой войск Страны. — Я оказался не в том месте, когда началась битва, — сказал он тихим голосом. — Если вы можете помочь мне найти одежду, которую носят люди, я был бы более чем благодарен.

— Джеффри,  друг мой? — крикнул Генрих, отпуская свою нервную лошадь назад. Гидравлическая лебедка немедленно начала поднимать трап на борт. — Когда отдохнешь, приезжай ко мне снова. Эти скотины будут обеспечивать нам интересные занятия в течение многих лет, что бы ни говорил Совет!

Джеффри весело помахал рукой и отошел от перил. Если Генрих больше не мог его видеть, у того было меньше шансов выкрикнуть что-то, что еще больше поставило бы Джеффри не на ту сторону разделения между ним и всеми остальными на борту «Сити Дубук». — Приходится мириться, когда управляет дьявол, — пробормотал он людям рядом с ним.

— Я полагаю, вы родственник Джона Хостена, сэр? — нейтральным голосом спросил штатский.

— Его зовут Бимер, — подсказал Центр. —  Он заместитель директора исследовательского отдела министерства, хотя его прикрытием являются консульские дела.

— Джон — мой брат, — с благодарностью ответил Джеффри. — Сводный брат, на самом деле, но мы очень близки.

Бимер кивнул. — Я позабочусь о замене вашей одежды, сэр, — сказал он. Обращаясь к стюарду, он добавил: — Феррингтон? Мне нужна только одна из комнат в моем люксе. Я предлагаю поместить капитана Фарра в другую комнату. Я знаю его брата.

Стюард все еще выглядел озадаченным, но он пожал плечами и сказал: — Конечно, мистер Бимер. Капитан Фарр? Это будет номер F на Шлюпочной Палубе. Хотите, чтобы стюард отвез ваш багаж туда?

«Сити Дубук» издал мощный гудок. Пара буксиров со стороны гавани пронзительно прогудели в ответ. Их винты вспенили воду, устраняя слабину в тросах, привязывающих их к лайнеру.

Джеффри со слабой улыбкой поднял свои седельные сумки. — Спасибо, я думаю, что справлюсь сам, — сказал он. — Если вы, джентльмены, не возражаете, я понаблюдаю за отходом с носа.

— Конечно, — невозмутимо ответил Бимер. — Я надеюсь, что у вас будет время, чтобы поболтать со мной о ваших недавних впечатлениях.

— Все, что вы пожелаете, капитан, — сказал стюард. — Что касается экипажа «Сити Дубук», то это обычный коммерческий рейс. Мы здесь, чтобы помогать вам.

Джеффри сделал паузу. — Какое-то время, — сказал он, — я не думал, что когда-нибудь увижу дом живым.

И это была, правда, если он когда-либо говорил ее. Он поклонился двум мужчинам и пошел вперед. Палуба дрожала от вибрации двигателей буксиров.

— Центр? — спросил он. Неужели папа думал, что Эбердорф нападет на гавань, пока он там?

— На это не было никаких шансов, парень, — ответил Радж. Коммандер Эбердорф провела последние три года за столом в центральном офисе военно-морского флота в «Принятии Присяги». Она политически подкована, чтобы начинать вторую крупную войну, пока идет первая.

«Сити Дубук» закачался, когда отошел от причала. Ведущий буксир подал сигнал тремя быстрыми гудками.

— Но знал ли об этом папа? — потребовал Джеффри.

— У твоего отца нет доступа к базе данных, которая информирует тебя о решениях… и Раджа, — ответил Центр после паузы, которая могла быть только преднамеренной. — У него также нет моей способности к анализу, доступной ему. Он рассматривал вероятность сражения как не более одного из десяти, а риск тотальной войны, возникающий в результате такого боя, в том же порядке вероятности.

Джеффри положил руку на деревянные перила. На них была липкая шероховатость соли, отложившейся с тех пор, как матрос вытер ее сегодня утром.

— «Папа считал, что риск лучше, чем жить с альтернативой».

В то время, когда канал связи Джеффри через Центр показал ему сцену на мостике «Маккормик Сити», он собственными глазами наблюдал, как Генрих и два помощника пытали двенадцатилетнего мальчика, чтобы узнать, где его отец, мэр города, спрятал оружие из полицейского участка.

Корабль снова покачнулся, на этот раз от крутящего момента центрального винта, когда он начал двигаться вперед очень медленно.

— «Я был так напуган… но я бы никогда больше не заговорил с папой, если бы он допустил резню, подобную той, которую я наблюдал».

— Под моим началом служили такие люди, как твой отец, — сказал Радж. Они могли только догадываться о том, что должен был знать Центр, но им все равно удавалось действовать так, как поступил бы и я.

«Сити Дубук» снова засвистел, протяжно и хрипло, когда все три винта начали взбивать воду в направлении дома.

— Я всегда думал, что эти люди были величайшей удачей в моей карьере, — добавил Радж.

Глава одиннадцатая

Герта Хостен сплюнула в сухую пыль деревенской улицы.

— Лейтенант, какого черта, по-вашему, вы делаете? — спросила она.

— Показываю этим животным пример! — ответил молодой офицер.

— Пример чего — как проявить мужество и стойкость? — спросила она.

Предмет их диспута свисал вниз головой с веревки, обвязанной вокруг его лодыжек и перекинутой через толстую ветку живого дуба, который затенял деревенский колодец. Он тоже плюнул в ее сторону, затем вернулся к надтреснутому, немелодичному исполнению «Имперской славы», национального гимна бывшей Империи. Двести или около того крестьян и ремесленников стояли и наблюдали за происходящим за заслоном пехоты Протеже; городская знать, священники и другие потенциальные нарушители спокойствия тоже были вовлечены в это. От собравшихся жителей деревни пахло потом и ненавистью, их взгляды были скрытыми, за исключением немногих, у кого хватало смелости свирепо смотреть на них. Палило солнце, жаркое даже по меркам Страны в этот день позднего лета, но достаточно сухого, чтобы у нее пересохло в горле.

Герта вздохнула, вытащила свой автоматический пистолет «Лаутер», передернула затвор и выпустила одну пулю в голову висящего человека с расстояния менее метра. Ровный упругий треск эхом отразился от побеленных каменных домов, окружающих деревенскую площадь, и от церкви, которая возвышалась над ней. Гражданские отпрянули с нестройным ропотом; солдаты Протеже наблюдали за ней с нелюбопытным спокойствием бычьих глаз. Кровь, осколки костей и блестящие кусочки мозга брызнули на ноги Протеже, который ждал с колючим хлыстом. Он разинул рот от удивления, подняв одну ногу, а затем другую в медленном замешательстве.

— Гауптман...

— Заткнись. Герта извлекла магазин, положила его в чехол на поясе рядом с кобурой и вставила новый в гнездо пистолета. — Пойдем.