— Может, не на востоке. И если мы действительно столкнемся с ними, у нас больше шансов сохранить дипломатический иммунитет, когда они находятся в поле и под контролем своих офицеров, чем когда они самовольно разгуливают по городу. Я говорю по-ландишски, и у меня есть необходимые документы.

И кодовые слова, чтобы доказать, что он был двойным агентом, работающим на Военную Разведку Страны, если до этого дойдет. Полезным для армии, хотя Четвертое Бюро, вероятно, убило бы его. Военная Разведка была таким же врагом Четвертого бюро, как и все в Сантандере.

— Поехали, — закончил он.

Они подбежали к паровозу, радуясь, что его чистый запах горячего железа, масла и сажи пересилил вонь скотобойни от брошенных умирающих. Джон поднял Пию, положив обе руки ей на талию, затем ее подругу. Трое морских пехотинцев вскарабкались на кучу разбитого угля, заполнявшую топливный тендер; остальные втиснулись в кабину.

— Будет немного тесно, — сказал Синдерс, постукивая по датчикам и изучая показания циферблатов и уровень жидкости в сегментированных стеклянных трубках. — Но он горячий — пара много. Не помешало бы немного угля, только не так, ты, глупый чудак!

Один из морских пехотинцев отдернул руку от ручки топки, установленной в передней арке кабины.

— Бери лопату! — сказал Синдерс. — Подбрось немного, и я заставлю эту потаскуху двигаться — прошу прощения, мэм, — сказал он Пие.

Джон снял со стойки изношенный инструмент с длинной ручкой, протиснувшись сквозь толпу мужчин и женщин. Ясеневое дерево было гладким, как шелк, под его руками; он щелкнул ручкой топочной двери вверх и в сторону, открывая продолговатый кусок чугуна размером с поднос, пока он не зацепился за крюк напротив. Горячий сухой воздух ворвался в кабину локомотива с запахом серы и горелого металла.

— Уилтон, забирайтесь с остальными в тендер, мне здесь понадобится немного места. Дорогая, не могла бы ты и...

— Лола. Лола Кьяври, — сказала другая женщина.

— Мисс Кьяври, садитесь на эти скамейки. Короткие железные сиденья были привинчены под угловыми окнами с задней стороны кабины, чтобы свободный от дежурства кочегар или машинист могли сидеть и наблюдать за дорогой впереди.

Джон поплевал на руки и воткнул лопату в уголь, который вывалился из загрузочного желоба в самой задней части кабины.

— Распределяйте его по кругу, сэр, — сказал Синдерс, поворачивая колесики клапанов и кладя руку на один из длинных рычагов. — Не слишком много. Уголь должен как бы отскакивать от этой арки из огнеупорного кирпича в передней части топки, понимаете?

Джон хмыкнул в ответ. Вторая и третья лопаты показали ему, как это делается, — резким поворотом запястий. — «Нужно попросить кого-нибудь сменить меня», — подумал он. Он был достаточно силен и пригоден для этой задачи, но на его руках не было мозолей толщиной в дюйм, которые развились бы у любого, кто зарабатывал этим на жизнь.

ПУФФФ. ПУФФФ. Пар вырвался из приводных цилиндров в передней части локомотива.

— Продолжайте в том же духе, сэр. Он почти готов. Синдерс уперся ногой и потянул назад рычаг. — Черт, они должны были смазать его еще несколько дней назад. Чертово техническое обслуживание.

Раздался зубовный скрежет металла о металл, когда ведущие колеса провернулись по рельсам, запах озона, быстрый дождь искр. Затем паровоз дернулся вперед, замедлился, снова дернулся и набрал скорость с обычным пыхтением выходящего пара. Пия ухмыльнулась Джону, когда он повернулся за очередной лопатой угля; он обнаружил, что улыбается в ответ.

— Мы сделали это, клянусь Богом, — сказал он, затем постучал костяшками пальцев по черенку лопаты в знак умилостивления.

Солнечный свет ярко осветил их, когда они выехали с железнодорожной станции; он захлопнул дверцу топки  и хлопнул Синдерса по плечу.

— Остановитесь прямо перед этим блокпостом и высадите меня на минутку, — прокричал он в ухо морпехам, перекрывая шум. — Я переключу нас на магистраль.

Солдат с сомнением посмотрел на сложную сеть рельсов. — Конечно, вы… да, сэр.

Джон спрыгнул вниз с ломиком в руке. Гравий хрустел под его ногами, пахнущий смолой и пеплом. Его пленка осела на грязной поверхности того, что когда-то было туфлями; он поймал себя на том, что криво улыбается этому. Он на мгновение поднял глаза и встретился взглядом с Пией. Она тоже улыбалась, и он понял, что она поняла его усмешку.

— Ну и женщина, — сказал он себе, поворачиваясь, и обращаясь к светящейся карте Центра перед его взглядом.

— Стыки  здесь… и здесь.

— «Спасибо», — рассеянно подумал он.

— Пожалуйста.

Он вогнал стальной ломик в щель между рельсами и потянул. — «После всех этих лет я все еще не уверен, есть ли у Центра чувство юмора».

— Я тоже, если это тебя утешит, — ответил Радж.

Щелк. Концы рельсов стрелки соприкоснулись. Он пробежал вдоль линии сто ярдов и повторил процесс, затем помахал рукой. Локомотив ответил клубом пара и скрежетом стали о сталь, когда Синдерс отпустил дроссельную заслонку. По его мановению машина продолжила движение; он подбежал к борту, схватился за поручень, крякнул, сделал еще два шага и влез в переполненную кабину.

Джон посмотрел вперед, на юго-восток. Путь был свободен. — Едем домой, — сказал он.

— Домой, — прошептала Пия. Она уткнулась головой в грудь Джона, и его рука обняла ее за плечи.

* * *

Пия побледнела и соскользнула с седла, закусив губу от боли. Лола плакала, но беззвучно, и он сам чувствовал последствия нескольких дней напряженной езды. Морские пехотинцы были в худшем состоянии, чем Джон; они были здоровыми людьми, но они были пехотинцами, не привыкшими проводить много времени в седле.

— Присмотрите за лошадьми, — сказал Джон, глядя вверх по склону на рощу вечнозеленых дубов.

Они были всего в сотне миль от Кишки, и пейзаж становился все более холмистым; глубоко унавоженная равнина центральных низменностей осталась позади, и они оказались в более суровой и сухой местности. Воздух наполнился ароматом тимьяна и арбутуса, когда он быстро поднялся на гребень холма; с другой стороны виднелись пологие холмы, в основном покрытые кустарником, с редкими оливковыми рощами, террасами виноградников или лощинами, заполненными бледной ячменной стерней. Редкие заросли колючей травы колыхались на высоте десяти метров в воздухе. Распространенное корневищами местное растение было почти невозможно искоренить, но отдельные скопления никогда не выходили за пределы «карманов», где уровень влажности и минералы почвы были точно правильными. И пыльная серо-белая дорога, петляющая в паре тысяч ярдов под ними. По ней, двигаясь с севера…

Джон расслабился. Это была не  колонна Избранных. Бесформенный поток людей сгруппировался вокруг полудюжины двухколесных повозок, запряженных волами, несколько человек верхом, в основном пешие гражданские, некоторые тащили ручные тележки, груженные их имуществом.

— Беженцы, — сказал он, когда подошли Пия и несколько морских пехотинцев. — Мы можем сократить... подождите.

Он прижался к земле и поднял полевой бинокль. Не было необходимости говорить больше остальным; четыре недели движения на юг через умирающую Империю обеспечили достаточное образование для всех них. Войска, хлынувшие с холмов по другую сторону дороги, были крошечными, как муравьи, но нельзя было ошибиться в плавной эффективности, с которой они перестраивались из колонны в линию. Половина была верхом — на мулах, — другая половина трусила рядом пешком, держась одной рукой за железное стремя.

— Подразделение мобильных сил Избранных, — подсказал Радж. — Таким образом, оно может двигаться быстро, примерно на треть быстрее марширующей пехоты.

Войска Страны спешились, погонщики мулов отошли в тыл, стрелки выстроились в вытянутую линию. Была видна яркая мигающая рябь, когда они закрепляли штыки. Другие доставали что-то из корзин на спинах мулов, наклоняясь над предметами, которые они поднимали.

— Пулеметы, — прокомментировал Центр.