Капитан открыл рот; Джон видел, как в нем зарождается нотка отказа. Он посмотрел ему в глаза.

— Это очень важная обязанность, — многозначительно сказал он.

В жилой зоне не было большим секретом, что Джон служит в Секретной Службе. Ни то, что он невероятно богат, ни то, что у него были связи на самом высоком уровне, как в военном, так и в гражданском.

— Я не собираюсь посылать туда никого из своих людей, — прямо ответил офицер, махнув рукой в сторону беспорядков за воротами. В этот момент раздался приказ, и дюжина солдат у ворот дала залп в воздух. Толпа отскочила назад с криками паники, затем снова побежала вперед, когда никто не упал.

— Я бы не просил вас об этом, — сказал Джон. — Я пойду независимо от того, захочет кто-нибудь пойти со мной или нет. Я был бы признателен за помощь, но я не ожидаю, что вы прикажете кому-нибудь пойти.

Офицер морской пехоты колебался. — Моя обязанность — охранять периметр.

— И помогать персоналу в выполнении их функций.

Решение выкристаллизовалось. — Хорошо, сэр. Вы можете спросить. Сержант!

Коренастый мужчина с бритой головой, покрытой сетью шрамов, поднял голову. Морские пехотинцы Сантандера много путешествовали, в основном по местам, где их не любили местные жители.

— Сэр!

— Мистеру Хостену нужны добровольцы, чтобы сопровождать его в город и вытащить кого-то оттуда. Посмотри, захочет ли кто-нибудь этого.

То, что осталось от бровей сержанта — очевидно, в какой-то момент они были сожжены на его лице, — поднялись. Он оценивающе посмотрел на Джона и улыбнулся, как собака, держащая в зубах кость.

— Привет, сержант.

Джон огляделся: это был водитель.

— Да, Гарри?

— Это справедливо, сержант. Я иду.

Сержант посмотрел на ноги водителя, и седеющий мужчина пожал плечами.

— Эй, мы поедем — мне не нужно бежать.

— Ты всегда был прирожденным дураком, Гарри, — сказал сержант. Он снова посмотрел на Джона. — Я передам ваше сообщение, сэр.

Джон снял сюртук, пока ждал, сменив его на охотничью куртку с четырьмя карманами, которую принес его камердинер, и с благодарностью отбросил в сторону накрахмаленный воротничок парадной рубашки. Смит взглянул на наплечную кобуру, которая оказалась обнаженной.

— Полагаю, мне не следовало спрашивать о дробовике, сэр, — спросил он.

— Откуда ты мог знать? — заметил Джон. — Послушайте, я, вероятно, кого-нибудь найду?

— Кроме меня? Гарри пожал плечами. — Я уже давно не в воинской службе, но Беркер меня знает — черт возьми, Беркер вынес меня, когда я получил пули в обе ноги. Он пойдет...

Вернулся лысый сержант, а c ним пятеро солдат. Все они были вооружены, и некоторые из них запихивали снаряжение в походные рюкзаки.

— Сэр! — сказал он. — Капрал Уилтон, рядовые Гомс, Баррджен, Синдерс и Макен. Шепотом: — Да, сэр, я вроде как намекнул, что будет какая-то награда, понимаете?

— Конечно, будет, — ответил Джон. Обращаясь к мужчинам: — Хорошо, вот задание. Мы направляемся к главному железнодорожному вокзалу и больнице скорой помощи, которая там была создана. Мы собираемся забрать миссис Хостен — леди Пию Хостен, — а потом либо вернемся сюда, либо отправимся из города на восток, в зависимости от того, что выглядит наиболее практичным. Я ожидаю, что любой, кто пойдет со мной, будет следовать приказам и не нервничать из-за риска. Понятно?

Хор «да» и пара ухмылок. Никто из мужчин не был похож на ангелов, но, с другой стороны, они были морскими пехотинцами, и назначение в охрану посольства в Чиано было чем-то вроде плюса, предназначенного для мужчин, у которых в послужном списке было что-то помимо десятилетия хорошо начищенных ботинок.

Он поднял глаза. Что-то летело сквозь столбы дыма, которые поднимались в небо над Чиано. Огромная акулообразная форма длиной в триста метров, сверкающая капля, гудящая в воздухе под звук моторов. Десятки других следовали за ней, свободный клин надвигался с запада, как удар острия копья.

— Тогда давайте сделаем это.

* * *

Раненые люди кричали от страха, когда здание сотрясалось. Пия Хостен ухватилась за колонну и держалась, пока град бомб сотрясал железные балки крыши. Подогнанный камень слегка покачнулся под ее прикосновением, вызывая тошнотворное чувство. Половина медсестер ушла, и повсюду были раненые — сотни в этой комнате, тысячи в здании, жара под высокими сводами усиливалась, запах гноя и гангрены усиливался, и поступало все больше и больше раненых. Газ был выключен, как и электросеть.

— Воды… воды…

— «Я должна была сделать так, как сказал Джон», — подумала она, спеша с ковшом.

Она приподняла голову мужчины и поднесла ободок к его губам. Он выпил, потом поперхнулся и начал биться.

— Сестра Мария! — крикнула Пия.

Мужчина выгнулся дугой, затем осел; его глаза закатились и замерли.

Вошла монахиня и нахмурилась. — Он мертв.

— Он был жив, когда я вас позвала! — сказала Пия, затем вскочила, чтобы поддержать пожилую женщину, когда та осела. — Мне очень жаль, Сестра.

— Их так много, — прошептала монахиня. — Боже мой, Боже мой, почему ты оставил нас?

— Где доктор Чикурсо?

— Ушел — большинство ушли. Охранники на входах тоже исчезли. Только машины скорой помощи продолжают прибывать.

— Охранники ушли? — резко спросила Пия.

— Да, да. Пришел офицер и сказал, что они нужны. Но многие, я думаю, только что ушли, сняли форму и…

Она устало махнула рукой в сторону остальной части города.

Пия сглотнула и встала, быстро направляясь к своему рабочему месту, снимая ужасно испачканный фартук, который прикрывал ее простое серое платье. Если охранники ушли, это было очень плохо.

— «Джон был прав. Я должна была уехать в посольство еще вчера». Здесь она больше ничего не могла сделать. Но было тяжело, очень тяжело оставить Сестру стоять, поникнув, посреди невыносимой  боли.

Она быстро прошла по проходу, разделявшему ряды лежащих на полу мужчин, к каморке, которая использовалась ей и дюжиной других добровольцев и медсестер. Она услышала крик и грохот еще до того, как дошла, а также мужские голоса.

Дверь была приоткрыта; она захлопнула ее. Резкий запах медицинского спирта ударил в нее, как волна; его пили трое санитаров армейского госпиталя. Крик исходил от Лолы Кьяври, одной из волонтеров; двое санитаров прижали ее к столу, ее платье было разорвано до талии. Третий боролся с ее дергающимися ногами, пытаясь сорвать нижнее белье, смеясь и пошатываясь. Они повернулись и уставились на нее, открыв рты. Один хихикнул.

— Привет, кто-то новенький на вечеринке.

Пия выпрямилась. — Немедленно освободите эту леди! Где ваш офицер?

Тот, что был в конце стола, был немного менее пьян, чем остальные. Он отпустил ноги женщины и повернулся, ухмыляясь, как собака с костью.

— Все офицеры разбегаются, мисси, пока сюда не добрались тедески. Почему тедески так нравятся? Иди сюда!

Он повернулся к ней, его штаны были непристойно расстегнуты, он смеялся и поглаживал себя одной рукой, а другой потянулся к ней. Пия вытащила из кармана четырехствольный «Дерринджер» и прицелилась.

— Ты сделаешь мне больно этой маленькой штукой? — засмеялся мужчина. — О, не делай мне больно, мисси!

Щелк. Звук был похож на звон разбитого стекла в крошечной комнате. Между глазами потенциального насильника появилась черная точка диаметром ровно 5,6мм, которая на ее глазах быстро покраснела. Выражение сползло с его лица, как прогорклый желатин, и он повалился вперед, чтобы лечь у ее ног. Его череп ударился о каменный пол с последним глухим стуком.

Пия скрыла свое удивление. Она целилась ему в живот, а он был всего в четырех футах от нее. Двое других санитаров отступили к дальней стене, вытянув руки ладонями вверх и издавая бессвязные звуки.

— В этом пистолете еще три пули, — решительно сказала она, отступая на два шага и немного в сторону. — Идите! — они колебались, не желая подходить ближе. — Уходите сейчас же, или я буду стрелять.