— Однако вам придется наносить удары подальше от ваших домов, — сказал Джон.
— Почему?
— Потому что репрессии Избранных сильнее всего ударят по тому месту, где вспыхнет партизанская активность. Вы наносите удар вдали от того места, где живете, и это убивает двух зайцев одним выстрелом; вы получаете людей, которые страдают от репрессий, ненавидящих Избранных, и вы защищаете свою базу.
Артуро наклонил фонарь, чтобы осветить лицо Джона.
— Вы суровый человек, синьор, — сказал он. — Возможно, такой же суровый, как сами Избранные.
Джон кивнул. — Как и всем нам, нужно быть, прежде чем это закончится, — ответил он. — Тем из нас, кто еще жив.
* * *
Голубые глаза офицера Избранных, не мигая, смотрели в залитое лунным светом ночное небо. Было ярко, полная луна, диск почти такой же большой, как солнце невооруженным глазом, и почти слишком яркий, чтобы на него смотреть, так что Джеффри мог их ясно видеть. Ее шлем откатился, когда пуля прошла через угол ее челюсти и вышла из верхней части головы; к счастью, тень скрыла большую часть того, что сделала мягкая свинцовая пуля, когда она вышла из верхней части ее черепа. Джеффри был рад этому и тому дополнительному прикрытию, которое обеспечивало это тело. Пули с глухим стуком врезались в суглинок небольшого холма или отскакивали от камней со звуком «вика-вика», похожим на миниатюрные летающие тарелочки.
Каждую минуту или около того снаряд разрывался вдоль линии огня Избранных, теперь вытянутой назад в U-образную форму тупым концом в сторону врага. Разрывы снарядов были злобными красными вспышками в ночи, вспышкой света и треском. Каждые несколько минут ручная граната солдат Страны взрывалась там, где Имперцы подходили близко, но захватчикам их не хватало. Не хватало всего.
Ночной воздух был холодным, влажным, и в нем чувствовался запах кордита, пороха, фекалий и медного запаха насильственной смерти. Тела лежали разбросанными по всей линии, иногда в два слоя, там, где автоматическое оружие или сосредоточенный ружейный огонь застали группы, рвущиеся вперед, — воспитание Имперцев продолжало выдавать их, заставляя сбиваться в кучу. Поле мертвых, казалось, двигалось и вздымалось, когда раненые кричали, или хныкали, или плакали, требуя воды или своих матерей, или просто стонали от бессловесной боли. Сквозь него продвигались живые, все больше и больше их просачивалось внутрь. Их огневая мощь была незначительной по сравнению со скорострельным оружием Страны, но она была огромной, и ее вес подавлял сопротивление.
— «Чертовски иронично, если я умру здесь», — подумал Джеффри. Он посвятил всю свою жизнь поражению Избранных.
— Я думаю, что следующий рывок может зайти довольно далеко, — сказал Генрих. — Ты не можешь утверждать, что наше гостеприимство было скучным.
Он жевал мундштук своей давно погасшей трубки, расстегивая клапан кобуры своего пистолета. Большая часть выжившей командной группы вооружилась винтовками и штыками погибших солдат Протеже, тех, кто не вышел, чтобы взять на себя командование подразделениями, в которых не осталось в живых офицеров.
— Черт возьми, — продолжал Генрих. — Мы, должно быть, убили или покалечили добрую треть из них. Не думал, что они продержатся так долго.
— Вот они снова идут, — тихо сказал кто-то.
Передовые позиции Имперцев находились не более чем в ста ярдах. Мерцание светлячков дульных вспышек заискрилось сильнее, сосредоточившись на уцелевших пулеметах, и люди поднялись, чтобы атаковать. Зазвучал горн, тонкий и пронзительный. Пулеметов теперь было меньше, они стреляли короткими очередями, чтобы сэкономить боеприпасы. Джеффри почувствовал, как что-то сдвинулось, нарушилось равновесие в его нутре. На этот раз дело дойдет до ближнего боя.
— Послушай, — сказал Радж. — Это…
— Двигатели дирижабля, — сказал Центр. — Вероятность близка к единице. Он приближается с юго-запада, сбавил скорость для маскировки; ветер с этого направления. Четыре километра, и приближается.
Генрих повернул голову. В темноте над землей вспыхнул огонек — мощная сигнальная лампа, высвечивающая последовательность из четырех точек и тире.
* * *
— Черт возьми, — мягко сказала Герта Хостен.
Вспышки выстрелов внизу и впереди очерчивали положение войск Страны так же четко, как карта на учебных тактических учениях в военном колледже; можно даже было определить стороны, потому что разряды черного пороха Имперцев были более тусклыми и красными. К счастью, дирижабли оказались более устойчивыми к огню, чем ожидалось; проколы в газовых камерах имели тенденцию к утечке, вместо того, чтобы затягиваться и смешиваться с кислородом… обычно.
Ночная высадка — еще одна первая. Что ж, приказ есть приказ, и там, внизу, был Генрих. Она действительно пожалеет, потеряв Генриха.
— Мы могли бы добиться большего успеха бомбардировкой, — пробормотал командир дирижабля. — И сбросить с парашютами боеприпасы, которые им нужны.
— С радиусом ошибки в четыре тысячи метров, Хорст? — рассеянно спросила Герта, затягивая пряжку на ремне.
— Это всего лишь среднее значение, — сказал он, защищаясь. — «Зиг» обычно справляется лучше.
Воздушные сбросы припасов, чтобы отрезать силы, оказались бесценными; к сожалению, досадный процент упал на вражеские позиции.
— Бехфель есть бехфель, — сказала она, что было неопровержимым аргументом среди Избранных.
— Иду на снижение, — доложил рулевой. — Пять минут.
«Зиг» дрейфовал по ветру и должен был пройти прямо над позицией, если ветер останется благоприятным.
— «Это будет непросто», — подумала она, ныряя по коридору в трюм. Огни отбрасывали туда слабый зеленоватый отблеск; свободного места было мало, даже, несмотря на то, что ее подразделение понесло тяжелые потери — проблема с тем, чтобы быть пожарной командой, заключалась в том, что ее посылали во много горячих мест. Большую часть места занимал груз: винтовочные патроны, коробки с пулеметными лентами, минометные снаряды, гранаты. Как раз то, что нужно унести с собой в темноту и перестрелку.
— Приготовиться. По сигналу мастера по высадке, — сказала она.
Ожидание… Она полагала, что после первого раза все станет лучше. Этого не произошло; вы никогда к этому не привыкнете.
— Пора!
Короткий рев пропеллеров, когда двигатели дали задний ход, чтобы остановить дрейф «Зига». Все они покачнулись, и поддоны с ящиками опасно заскрипели. Затем люки в полу гондолы распахнулись.
Земля была близко внизу, даже в темноте. Ящики, привязанные к мягким поддонам, выскользнули из зияющих дыр в настиле, рухнули вниз и заставили дирижабль взмыть вверх. Газовый клапан открылся с глухим гулким ревом, когда она прыгнула по свисающему тросу и заскользила вниз, ребристый сизаль троса впивался в руки в перчатках и резиновые подошвы ее ботинок.
— О, черт, — пробормотала она.
Хорошо, что военная доктрина Страны требовала децентрализованного командования, особенно в специальных подразделениях Избранных, потому что, если ее глаза не обманывали ее, она скользила прямо на Имперский расчет «Гатлинга». Они поворачивали дуло своего оружия в ее сторону, линия вспышек стробировала, когда пулемет поворачивался.
Бабах. Она ударилась о землю и рефлекторно перекатилась, затем снова перекатилась, пытаясь найти мертвую зону, где не мог достать «Гатлинг». Избранный умер позади нее, через несколько секунд. «Гатлинг» на мгновение прекратил огонь, когда другая группа опустилась на землю и открыла огонь из винтовок и автоматов. Герта сняла с плеча свое оружие и передернула затвор.
* * *
— Черт возьми!
Джеффри Фарр отчаянно перекатился, когда однотонный поддон с грузом рухнул с неба прямо на него. Поддон приземлился, соскользнул вниз по склону и завалился на бок, прислонившись к узловатой мертвой виноградной лозе. Очертания дирижабля внезапно четко вырисовались на фоне звезд, двигатели ревели, а выхлопные газы вырывались красными всплесками в ночь. На мгновение тяжелая маслянистая вонь выхлопных газов перекрыла другие запахи ночного сражения, фейерверковый запах черного пороха и смерти.
