За ней последовали двое мужчин, оба с дробовиками. Один из них направил фонарь прямо в лицо Джону.

— Вы кто? — спросил человек с фонарем.

— Джон Хостен, — представился он.

— Артуро Бьянчи, — сказал человек с фонарем. Его рука была твердой и мозолистой — хватка рабочего. — Пойдем.

Они вошли в дом, прошли по коридору и попали на кухню; в одном конце был большой камин, сбоку была встроена изразцовая печь, а на стропиле висел керосиновый фонарь. Также висели связки чеснока, лука и перца чили; окорока в мешках, куски сушеной рыбы, наполнявшие воздух ароматом; на стенах висели медные сковородки. Четверо мужчин и женщина приветствовали его.

— Больше никого не нужно, — сказал Джон, садясь за дощатый стол. — Кстати, эта группа и так достаточно большая.

Воцарилась тишина, когда женщина поставила перед ним тарелку: нарезанные помидоры, вяленая ветчина, хлеб, сыр, кружка разбавленного вина. Джон взял кусок хлеба и завернул его вокруг ветчины; это был важный ритуал гостеприимства, и, кроме того, на прошлой неделе, или около того, питание было нерегулярным.

— Мы задавались вопросом, сможете ли вы справиться с беженцами, — медленно произнес Артуро, очевидно, обдумывая последствия замечания Джона.

— Дураки. Неожиданно это произнесла женщина; у нее была внешность Артуро в женском варианте, землистая и сильная, но намного моложе. — Неужели они думают, что могут бегать быстрее, чем эти итало-тедески? Все, что они делают, — это блокируют дороги и мешают армии.

Джон кивнул; это было хорошее замечание. — Они боятся, — отметил он. — Справедливо боятся, хотя они поступают неправильно.

— Не только они, — сказал Артуро. — Наши лорды и хозяева...— он использовал фразу на местном диалекте; Джону показалось, что он идентифицировал «содомию» и «свинью», но он не был уверен. — Вы думаете, мы проиграем эту войну, синьор?

— Да, — подтвердил Джон. — Шансы примерно...

— 92 %, ±3, — услужливо подсказал Центр.

— ...девять к одному против вас, если не случится чуда.

Остальные мужчины переглянулись, некоторые из них немного побледнели.

— Я этого не понимаю — нас так много по сравнению с ними. Это, должно быть, измена! — сказал один из них.

— Никогда не приписывайте измене или заговору то, что можно объяснить некомпетентностью и глупостью, — ответил Джон.

Артуро провел рукой по своей щетине, иссиня-черной и щетинистой. Звук был похож на скрежет наждачной бумаги.

— Я знал, что мы отстали от других стран, — сказал он. — У меня есть родственники, которые переехали в Сантандер, в Шассон-Сити, чтобы работать там на фабриках. Я мог бы и сам, если бы не унаследовал эту землю от своего отца. Вот, почему я вступил в партию Реформ — несколько незаконную, но не преследуемую очень строго — чтобы мы могли иметь то, что делают другие, а не тратить каждый год, как делали наши деды. Я и не знал, что мы стали такими примитивными. Эти дьявольские машины, которыми обладают Избранные...

— Их организация важнее, их подготовка, их отношение, — сказал Джон. — Они планировали, это наступление в течение долгого времени. Ваше руководство имеет то, что оно желает, и просто хочет, чтобы все оставалось так, как есть. Избранные…  Избранные голодны, и поедание всего мира не насытит их.

Артуро кивнул. — Все, что остается, — это решить, подчиняемся ли мы или сражаемся из подполья, — сказал он. — Мы сражаемся. Мы договорились?

— Мы согласны, — сказал один из мужчин; он был старше, и его бриджи и свободная куртка были залатаны. — Но я не знаю, скольких еще мы сможем убедить. Они скажут: какая разница, кто хозяин, если вы все равно должны платить арендную плату и налоги?

Женщина снова заговорила. — Избранные убедят их лучше, чем мы.

Мужчины посмотрели на нее; она нахмурилась и со стуком поставила кофейник на одну из металлических пластин, установленных на плите.

— Это правда, — сказал Артуро. — Если хотя бы половина из того, что я слышал, правда, то это правда.

— Это, вероятно, хуже, чем то, что вы слышали, — мрачно ответил Джон. — Избранные не смотрят на вас как на социально неполноценных; они смотрят на вас как на животных, которых нужно доить и стричь, когда это удобно, а затем убивать.

Артуро хлопнул ладонью по доске. — Это так. А теперь пойдем и посмотрим, как мы заботимся о том, что вы нам послали!

Он взял лампу с рефлектором и щелкнул заслонкой, открывая ее. Они вышли через заднюю дверь во двор фермы, где сильно пахло курами и утками, миновали грязный пруд и вошли в сарай. Несколько дойных коров мычали из своих стойл, и пара больших быков с белой шерстью и медными шариками на кончиках рогов. Их огромные кроткие глаза моргнули на свет, а затем вернулись к задумчивому жеванию жвачки. Тележку, которую они тащили, втолкнули прямо в дверь, ее дышло указывало на стропила; пучки сена торчали сквозь широко расставленные доски чердака. В задней части сарая были сложены пирамиды ящиков, один тип длинный и тонкий, другой квадратный и прямоугольный.

Артуро открыл тот, в котором были вырваны гвозди. — Многие из нас знают, как ими пользоваться, — сказал он, передавая Джону винтовку.

Это был стандартный Имперский выпуск, но новый с завода, все еще немного жирный от консервирующего масла. Однозарядный затвор с откидывающимся блоком и пружинным выбрасывателем, который автоматически опускал блок вниз и выбрасывал стреляную гильзу, когда спусковой крючок был полностью отведен назад. Неплохое оружие в свое время, и оно все еще могло убить человека так же намертво, как новейшая магазинная винтовка. Меньшие ящики были помечены: БОЕПРИПАСЫ 10 мм СТАНДАРТ 1000 ПАТРОНОВ.

— Двести винтовок и револьверов, порох, небольшой печатный станок, — сказал Артуро.

— Где вы планировали их спрятать? — спросил Джон, оглядывая застывшие крестьянские лица, освещенные лампой, которую Артуро поставил на утрамбованный земляной пол сарая.

— В загоне для овец. Под твердым навозом, толщиной в шесть дюймов.

— Хорошая идея, для некоторых из них, — сказал Джон, отводя затвор винтовки. Действие прошло со щелчком. — Но вы не должны класть больше дюжины в одно место. И никто из вас не должен знать, где находятся остальные. Вы меня понимаете?

Артуро, и, похоже, его дочь, поняли,  возможно, еще несколько человек. Джон продолжал:

— Вы знаете, какое наказание назначается за несанкционированное хранение оружия — всего за один патрон или нож с лезвием длиннее, чем позволяют правила?

— Пуля? — спросил один из крестьян.

— Нет, если только они не очень спешат. Как правило, виновного подвешивают за большие пальцы, а затем забивают до смерти стальными плетками, сделанными из звеньев цепи с крюками на них. Маленькие крючки, размером с рыболовный крючок, с зазубринами. Я видел, как это делается; у специалиста это может занять несколько часов. Снова воцарилось молчание.

—Вы хотите запугать нас? — спросил один из мужчин.

— Чертовски верно, — ответил Джон. — Так вы останетесь в живых дольше и причините больше вреда Избранным.

— Берегись, парень — ты хочешь заставить их задуматься, а не терроризировать их, — сказал Радж. — Времени достаточно для реализма, когда они преданы делу.

Артуро задумчиво кивнул. — Нам придется организоваться… по-другому. Ничего в письменном виде. Небольшие группы, где только один знает кого-то еще, и как можно меньше.

— Хорошо. — «По крайней мере, нам не нужно объяснять ему систему ячеек», — подумал Джон.

Хотя идея о том, что Четвертое Бюро приберет к рукам этих дилетантов… вполне возможна. Если бы никто не сражался с Избранными, они бы победили. Это означало, что они должны быть готовы  принять последствия.

— А потом, — сказал Артуро, — когда мы будем готовы — когда достаточное количество людей будет готово последовать за нами, — мы сможем начать причинять им боль. Взрывы мостов, уничтожение патрулей, возможно, их клерков и контролеров, саботаж. У нас будут некоторые преимущества: мы знаем местность, люди спрячут нас.