— Капитан Джеффри Фарр, Армия Республики, — сказал он, небрежно отдавая честь, прикоснувшись тростью к полям своей фуражки. — Поздравляю вас с солдатской работой — взятие штурмом города такого размера — настоящее достижение!
Он протянул руку. Офицер Избранных взяла ее автоматически; с близкого расстояния он мог видеть, что ей было не больше двадцати, под коротко остриженными волосами и крепкой мускулатурой. В этом бойком незнакомце, говорившем на языке Избранных, как на родном языке, чувствовалась какая-то растерянная нерешительность. Он крепко сжал ее руку и качнул рукой вверх-вниз.
— Хорошая работа, — сказал Радж. — Личный контакт всегда немного затрудняет стрельбу в кого-либо.
— Весьма впечатляюще. А теперь, поскольку вы хорошо владеете ситуацией, не мог бы я побеспокоить вас о сопровождении к вашему полковнику?
* * *
— Джеффри Фарр? — спросил полковник Избранных. Его квадратное, заросшее светлой щетиной лицо расплылось в неожиданной улыбке. — Что ж, будь я проклят. Мы в некотором роде родственники — полковник Генрих Хостен, к вашим услугам, капитан.
Командный пункт был разбит в небольшом парке, несколько офицеров сгруппировались вокруг столов, вынесенных из близлежащих домов. Генрих Хостен был крупным мужчиной, на дюйм или два выше шести футов Джеффри, широкоплечим и крепко сложенным. На шее у него висел полевой бинокль, а сбоку к бычьей шее был приклеен квадратик хирургической марли, слегка испачканный кровью.
Он говорил довольно громко; батарея полевых орудий, запряженных мулами, трусила мимо по каменному настилу за парком; разум Джеффри автоматически внес их в каталог: М-298, новое стандартное оружие калибра 75мм, раздвижные станины, щит, гидропневматические рекуператоры, которые возвращали ствол в исходное положение после каждого выстрела. За ними ехала пара полевых экипажей скорой помощи, также запряженных мулами — животные выглядели так, будто их реквизировали на месте. Они отъехали в сторону, чтобы отнести носилки с их содержимым в церковь, используемую в качестве пункта оказания медицинской помощи. Из гавани маршировали новые войска, минуя командный пункт и курьеров Штаба Полка на мотоциклах.
Джеффри улыбнулся в ответ полковнику Избранных. — «Чертовски опасный человек», — подумал он, вспомнив описание Джона. Совсем не тот бесхитростный громила, каким он выглядел. Умный. Посвященный.
— Держу пари, он рад встрече, — сказал Радж. — Эти парни уже давно не воевали. Они хороши, но они тоже хотят покрасоваться.
— Похоже, вы застали этих макаронников спящими за рулем, — сказал Джеффри, поворачиваясь и прикрывая глаза рукой. Он коснулся рукой бинокля в чехле, висевшего у него на боку. — Если вы не возражаете?
— Клим-бим, — ответил Генрих; полезное выражение Избранных, которое могло означать что угодно, от утвердительного до того, что с миром все в порядке.
Джеффри навел бинокль. От Имперского флота не осталось ничего, что он мог бы увидеть; черные пятна на поверхности, торчащие мачты пары боевых кораблей. Огонь и вздымающиеся столбы темного дыма отмечали военно-морской бассейн; военные корабли и торговые суда горели, тонули или кренились по всей гавани. Черные флаги с золотыми лучами солнца отмечали обе большие крепости у входа в гавань, хотя форт «Рикардо» на юге был украшен обгоревшим остовом дирижабля. Флаг Страны также развевался над губернаторским дворцом на западе, а также над ратушей и железнодорожным вокзалом прямо на юге. Пожары вышли из-под контроля в дюжине мест, ярко выделяясь на фоне вечерних сумерек, и над массой черепичных крыш раздавался непрерывный отрывистый треск стрельбы из стрелкового оружия.
— Похоже, вы разрезали их на котлы, — сказал Джеффри.
— Да. Легче, чем мы ожидали. Скорость, планирование и удар. Их было много, но у нас был скачок с самого начала. Небольшие потери.
— И у вас были эти… как они называются, эти движущиеся крепости?
— Танки, — фыркнул Генрих, и несколько других офицеров кисло улыбнулись. — Ужасно, когда они работают, а они в деле меньше половины всего времени. У нас здесь должен быть один.
Джеффри направил бинокль на север; отсюда городские пригороды разглядеть было труднее, поскольку на разделяющей их поверхности не было склона.
— Вы готовитесь к контратаке? — спросил он.
Генрих снова рассмеялся и ткнул пальцем в пролетающий над головой дирижабль. — Я люблю эти вещи, — сказал он. — Мы высадили оперативные группы размером с батальон с большим количеством автоматического оружия на перекрестках дорог и железных дорог на полпути к Верону. У итальяшек там сосредоточено что-то около шести дивизий, но они, ни черта не смогут сделать в течение недели, а к тому времени мы соединимся с воздушно-десантными войсками, плюс мы высадим большую часть армейского корпуса.
Джеффри кивнул, нацепив на лицо улыбку. — «Это показалось мне очень хорошим анализом. Но были времена, когда тебе так сильно хотелось ошибиться», — подумал он.
— Впечатляет, — сказал он.
Генрих от души рассмеялся. — Останься с нами на некоторое время, — сказал он. — И мы покажем тебе впечатляющие вещи.
Глава шестая
— Перед лицом Всемогущего Бога, Бога-Отца, Бога-Сына, Бога-Духа, я провозглашаю этих двоих единым целым. Пусть никто не посмеет разлучить тех, что соединил Бог.
Джон Хостен сжал руку Пии, чувствуя, что его собственная рука слегка влажная и потная. Длинный вышитый шнур был завязан ритуальным узлом вокруг их соединенных рук и запястий. Благовония поднимались к высокому сводчатому своду собора. Свадебная вечеринка была небольшой и немногочисленной: старый граф дель'Куомо в парадном наряде, несколько человек в Имперской полевой форме и несколько друзей из посольства. Они гремели, как горсть гороха, в огромной, тусклой, пахнущей каменной громаде здания, теряясь в узорах света из витражных окон, занимавших большую часть его стен.
Он приподнял ее вуаль и поцеловал ее — мягкое прикосновение и запах вербены.
Священник поднял посох для благословения, затем остановился, прислушиваясь.
Они все так и сделали и посмотрели вверх. Унылый «хруп-хруп» донесся издалека; теперь каждый в Чиано знал этот звук. Стокилограммовые бомбы с дирижабля-бомбардировщика Избранных, прокладывающего себе путь по небу на высоте двух тысяч метров.
— Точно по докам, — прошептал Джон себе под нос, — пытаются добраться до газового завода.
— Вероятность 93 % ±2, — подсказал Центр.
— Джон!
Он посмотрел на Пию сверху вниз. Ее губы были решительно сжаты. — Это день моей свадьбы. Я не позволю этим свиньям вмешиваться в это.
Тон Пии был непринужденным, но он разнесся в тишине собора. Ропот одобрения пробежал по зрителям. Джон почувствовал, как Радж улыбается в глубине его сознания.
— Ты счастливый человек.
— Я счастливый человек, — пробормотал Джон вслух.
— Не считай человека счастливчиком, пока он не умрет, — заметил Центр.
* * *
Автомобиль с открытым верхом загудел по проезжей части, гравий хрустел под жесткой резиной его колес с проволочными спицами, оставляя за собой петушиный хвост пыли. Тень приветственно скользнула по лицу Джона от платанов, посаженных рядом с дорогой, каждое из которых было побелено до высоты мужской груди. Сквозь просветы он мог видеть поля, в основном пшеничные в этом районе, где только что заканчивался сбор урожая. Кучки собранного зерна рисовали кружевной узор на ровных полях; тут и там крестьяне заканчивали сверкающими серпами угол поля, обсаженного тополями. В поле стояли телеги, запряженные волами, доверху заваленные желтым зерном, они везли урожай в амбары и гумна; работники будут проводить дождливую зиму, выбивая зерно цепами.
— «Черт, но это отсталость», — подумал Джон, держа карту на коленях руками, чтобы ее не трепал ветер. Дома, в Сантандере, в эти дни на всех крупных фермах были жатки, запряженные лошадьми, а портативные паровые молотилки существовали уже целое поколение.
