Сержант отделения штаба вручил ей карабин-пулемет Кегельмана. Половина коммандос была вооружена ими или помповыми дробовиками, а не винтовками — для огневой мощи ближнего боя. Она прикрепила плоский дисковый барабан к оружию и продела ремень через  эполет на правом плече, чтобы он висел с пистолетной рукояткой наготове.

— Хорошо, — сказала она голосом, достаточно громким, чтобы его услышали. — Это то, к чему мы все готовились. Мы первые, потому что мы лучшие. Похоже, Имперцы сидят, засунув большие пальцы себе в задницы.  Но, как только мы приземлимся, даже они поймут, что происходит. Помните тренировку: бей сильно, держись крепко, и завтра к этому времени Корона будет принадлежать Избранным. Корона, а затем Империя. Потом весь мир. И тысячу лет они будут помнить, что мы нанесли первый удар.

Короткое рычание прокатилось по наблюдающим лицам, не совсем приветствие; такой звук издала бы стая зверей, приближаясь к стаду антилоп. Командиры рот и взводов сгруппировались вокруг нее, когда она опустилась на колени.

— Никаких облаков, слабый ветер, неограниченная видимость, — сказала она им. — И никаких промахов в последнюю минуту со стороны разведки тоже не замечено.

— Это означает, что либо все в порядке, либо отчеты с самого начала были враньем, и никто ничего не выяснил, — сказала Федрика Блюммер.

— Вот именно. Федрика, помни, не ввязывайся в рукопашную схватку. Расставьте этих Хаагенов по периметру, или Имперцы затопчут нас до прибытия основных сил. Курт, Мигель, Вильгельм, все вы помните это — мы будем в значительном меньшинстве. Единственный способ, которым мы сможем это провернуть, — это ударить так сильно и так быстро, что они даже не заподозрят, что происходит. Пройдите сквозь них, как гусь сквозь траву, и никого не оставьте стоять.

— Есть, — ответил Вильгельм Термо. Остальные кивнули.

—  Тогда, давайте, сделаем это.

* * *

Джеффри Фарр бросил бумаги в чугунную ванну и сбрызнул их ламповым маслом. Он чиркнул спичкой по большому пальцу и бросил ее на поверхность. Масса документов вспыхнула в облаке оранжевого пламени, черного дыма и резкого едкого запаха. Он вышел из ванной в спальню.

Джеффри начал бросать вещи в сумку — свою камеру, запасные патроны к револьверу — и проверил ванную. Там было полно дыма, но бумаги горели хорошо. В них содержались детали сети, которую он создавал здесь, в Короне, но Центр был идеальным записывающим устройством, и его нельзя было прослушивать. Если уж на то пошло, он тщательно воздерживался от того, чтобы запоминать их сам. Чего он не знал, он не мог сказать, и Центр всегда мог предоставить ему подробности. Это поместило необходимость «знать» в совершенно другую категорию. Он подождал, пока в ванне не осталось ничего, кроме рассыпчатого пепла, затем погасил его кувшином воды из таза, прежде чем взбежать трусцой на плоскую крышу жилого дома. Он был высотой в четыре этажа, а на крыше стояли стулья и вазоны; ничего больше, и был лучшим в этом районе.

Он достал бинокль и навел его на дирижабль. Он был уже близко, замедляясь. Судя по всему, направлялся к форту Калуччи на внешней стороне военной гавани.

— «Что, черт возьми, они собираются там предпринять?» — задумался он. Это был штаб всего военного округа Короны.

— Нападение переброшенных по воздуху войск, — сообщил Центр. — Вероятность 78 % ±3. Наблюдайте:

… солдаты в серой форме Страны спускались по веревкам на крышу Штаб-квартиры комплекса…

— Похоже на то, — сказал Радж. — У этих ублюдков есть наглость, я согласен с ними в этом.

— О, черт, — прошептал он мгновение спустя.

— В чем дело? — послышался голос Джона.

— Лукреция, — ответил он.

— Ну...

— Я знаю, я знаю, она не та девушка, которую ты приводишь домой к маме, но она внизу, по левому борту.

— Миссия была бы зоной наименьшего риска для временного переселения, — намекнул Центр.

— Да, но я должен что-то с ней сделать, — сказал Джеффри. — Это личное, и, кроме того, она хороший контактер.

— Удачи, — сказал Джон.

— И будь осторожен, парень, — добавил Радж.

* * *

Ткань «Зига» застонала и задрожала от рева низкого тона.

— «Газ из клапанов», — подумала Герта. — «Отрицательная плавучесть».

Словно в подтверждение этого, ощущение падающего лифта усилилось. Нос дирижабля накренился вверх, и двигатели взревели, когда капитан контролировал скорость падения с помощью динамической подъемной силы воздуха, проносящегося под огромным корпусом. Она почувствовала соленый привкус пота, стекавшего по ее лицу. В любую секунду…

— Приготовиться!

Коммандос закрепляли себя петлями, вделанными в алюминиевую обшивку палубы. Герта туго затянула ремень карабина и просунула обе руки и ногу сквозь стропы. Рев двигателя внезапно стих, перейдя на холостой ход. В последовавшую за этим минуту тишины раздался скрежещущий, раздирающий душу лязг. Корабль жестоко дернулся, ударился, подпрыгнул, ударился, швыряя ее тело взад и вперед. Затем он остановился с тошнотворной, раскачивающейся паузой, когда пол накренился под углом. Рев выпускаемого газа продолжался.

— Сейчас же! Вперед, вперед, вперед!

Ноги в ботинках ударили в быстросъемные защелки. Две дюжины сегментов обшивки пола выпали из брюха дирижабля, увлекая за собой мотки веревок; свет ворвался во мрак трюма, ослепляя. Мужчины и женщины двигались, несмотря на это, движениями, натренированными так долго, что они были рефлекторными. Двадцать четвертый прыгнул, обхватил руками и ногами сизалевые тросы и исчез из виду. Другие следовали за ними с размеренной точностью метронома. Герта и группа штаба вошли в третью волну, ровно через тридцать пять секунд после первой.

Шум ударил ее, когда она выскользнула из трюма в гигантскую тень огромного сооружения над головой. «Зиг» смещался, начиная немного подпрыгивать, когда вес покидал его. Покрытие плоской крыши башни было всего в восьми метрах, что составляло менее трети расстояния, которое должны были преодолеть команды, спускающиеся во двор крепости. Под ней было с полдюжины Имперцев, которые, разинув рты, указывали на дирижабль над головой. Они не начали двигаться, пока внизу не раздались выстрелы и крики. Последовал момент контролируемого падения, и она ударилась о землю, скатилась с сегмента настила и потянулась к горизонтальному барабанному магазину Кегельмана, чтобы взвести затвор. Оружие с обратной отдачей было новым; у него был предохранитель, который должен был удерживать затвор от перемещения вперед.

Она обнаружила, что предохранитель не был полностью надежным. По-настоящему сильный удар мог бы сместить его вперед, дослать патрон в патронник и выстрелить. Не очень хорошая идея заряжать его непосредственно перед тем, как спрыгнуть с веревкой.

Герта опустилась в идеальную позицию лежа и нажала на спусковой крючок карабина. Он взревел и ударил ее в плечо, отработанная медь звякнула об окрашенную металлическую поверхность вершины башни. Пули были пистолетного калибра, но тяжелые, 11 мм, с плоской головкой Н-образного сечения. Они врезались в Имперцев с силой мокрых шариков с лекарствами так, что образовались выходные отверстия размером с чайные блюдца. Остальная часть группы тоже вела огонь. Секундой позже местность была очищена от живых врагов.

Что-то пронеслось над ее головой, направляясь к тяжелому металлическому люку в форме диска, который вел с крыши вниз, в основную секцию башни. Внизу на лестнице стоял мужчина. Его лицо было серым от шока, но он боролся с массивной крышкой люка. Ручная граната попала ему в руки там, где они лежали на запирающем штурвале люка. Он закричал и отскочил назад от лестницы, исчезнув из виду. Граната ударилась о выступ входа, дважды крутанулась, а затем упала в шахту, скрывшись из виду, вслед за Имперским солдатом.

Люк тоже начал падать, преодолев точку равновесия, прежде чем Имперцы заметили гранату. Герта оторвалась от земли, как ракета, запущенная пружиной, и нырнула вперед, намереваясь засунуть приклад своего карабина в щель. На полпути вниз граната взорвалась, но, хотя пыль и песок поднялись в воздух, давления было недостаточно, чтобы замедлить несколько сотен килограммов массы люка. Он врезался в запирающий хомут, и приклад ее карабина ударился об него с глухим лязгом. Она встала на колени и потянулась к маленькому колесику в верхней части грибовидной крышки люка. Трое других присоединились к ней, но колесо неудержимо вращалось под ее пальцами, и она слышала, как удерживающие стержни люка погружаются в свои гнезда. Стопорное колесо с внутренней стороны было намного больше, чем эквивалент сверху, с большим рычагом.