— Полковник, пожалуйста, запишите мои возражения и рекомендации.
— Капитан, это принято к сведению. И добавила вслух: — Йохан Хостен, внимание.
Когда он встал рядом со стулом, она продолжила: — Мы присвоим этой женщине статус Почетного Стажера.
Гражданство второго сорта, но если она выйдет замуж за одного из Избранных, ее дети автоматически получат право пройти Испытание Жизнью. Хотя они знали, что у него не может быть детей. Он моргнул, старательно сохраняя нейтральное выражение лица. Ведь Пия заплакала, когда он сказал ей это, и он испугался, по-настоящему испугался.
— Это… Он остановился и начал снова. — Вы понимаете, я все больше и больше разочаровываюсь в Сантандере. Вы должны это знать, если ваши источники в Министерстве Иностранных дел так хороши, как я подозреваю. Я продолжаю говорить им о рисках, а они игнорируют их. Он пожал плечами. — Как вы сказали, нет смысла сражаться за тех, кто не хочет сражаться за себя. Он встал и отдал честь Избранным. — Я согласен. Приказывайте мне, полковник!
Полковник ответила на этот жест. Герта посмотрела на него холодным оценивающим взглядом, задумчиво прикусив губу. Затем она покачала головой и сделала небольшой жест старшему офицеру, вытянув большой палец, почти так же, как, если бы кто-то взвел курок пистолета, прежде чем выстрелить кому-то в затылок.
Полковник фон Клейрон посмотрела на них обоих, а затем покачала головой.
Джон подавил желание испустить долгий вздох облегчения. Они не собираются убивать его сейчас. Спасибо, Герта, большое спасибо.
Хотя ему следовало этого ожидать. Он всегда знал, что его приемная сестра умна, и она действительно хорошо его знала.
— Йохан Хостен.
На лице полковника, похожем на морду бассет-хаунда, появилась легкая улыбка.
— Вы приняли мудрое решение. Вас высадят на некотором расстоянии и свяжутся с вами, когда это будет необходимо. Пусть ваше служение Избранным будет долгим и успешным.
— С возвращением, Джонни, — сказала Герта. — Я уверена, из тебя получится первоклассный оперативник. У тебя природный талант.
* * *
— «Везучий ублюдок», — мысленно сказал Джеффри.
— Нет, это высокомерие Избранных, — ответил Джон с расстояния в полконтинента. По каналу связи послышалось слабое наложение парового автомобиля, а за ним — длинная пыльная проселочная дорога.
Джеффри улыбнулся, представив серьезное выражение и легкую хмурость на лице своего сводного брата.
— Связывались ли они с тобой с тех пор? — сказал/подумал он.
— Нет, прошло всего три дня, и они очень заняты. Весь персонал посольства Страны улетел на последнем дирижабле.
Джеффри поднял свою кофейную чашку. Было утро, но некоторые другие посетители уличного кафе уже приступили к чему-нибудь покрепче. Многие из них устраивались с кипами газет или книг или просто наслаждались извечным Имперским видом спорта — наблюдением за людьми. Кофе был превосходным, а блюдо с выпечкой чрезвычайно соблазнительным; следует признать, что некоторые вещи Имперцы делали очень хорошо. Его контакт должен появиться с минуты на минуту.
— Дай мне взглянуть на активность в гавани, — попросил Джон. Джеффри слегка повернулся на своем сиденье и посмотрел вниз по склону; Центр должен был передать визуальный сигнал Джону.
— Ужасно много судов Избранных все еще там, — прокомментировал его сводный брат.
— Они все еще доставляют треску, — ответил Джеффри. — К военно-морским запасам, не меньше.
— «Мой уважаемый будущий тесть», — сухо подумал Джон, — «уверяет меня, что Имперские вооруженные силы готовы до последней пуговицы. Это цитата».
— Неужели этот человек прирожденный проклятый дурак?
— Нет, он просто не может позволить себе посмотреть правде в глаза. Я думаю, он жалеет, что не умер до этого, и он рад, что Пия будет в безопасности в Сантандере.
Говоря об этом, мы должны… — начал Джеффри. Затем: — Подожди.
Над горизонтом едва-едва показался дирижабль. Джеффри был в офицерской гарнизонной форме, которая включала в себя футляр с небольшим биноклем, а также служебный револьвер. Он вытащил бинокль и встал, глядя вдоль длинной улицы, ведущей к гавани. Дирижабль был не в цветах «Воздушных Сил Страны», а просто нейтрального серебристого оттенка с логотипом компании «Лэндиш Люфанза» на больших рулях сзади. Большая модель, двести метров в длину и четверть максимального диаметра. Один из новейших типов, с гондолой, встроенной в корпус, и шестью двигателями в обтекаемых капсулах, удерживаемых с боков стойками с крыловидными фарингами.
— Это не регулярный перевозчик, — сказал он себе.
— Правильно. Судно представляет собой тяжелую военно-транспортную конструкцию воздушного сообщения. Короткая вспышка отчета, который он прочитал несколько месяцев назад.
— У меня плохое предчувствие по этому поводу, — сказал он. — Джон, я буду занят некоторое время.
— Я подозреваю, что мы все такие, — ответил его брат. — Лучше постарайся добраться до миссии.
Глава четвертая
— Приближаемся к Чиано. Скорость полета сто четыре километра в час, высота тысяча четыреста. Скорость ветра десять километров в час, северо-северо-западный. Пятнадцать километров до цели.
Мостик военного дирижабля «Зиг» представлял собой полукруг под его носом, с наклонными окнами, которые давали обзор на 180 градусов вперед и вниз. Герта Хостен была единственной, кто был одет не в серую с синей отделкой форму воздушной службы Ландиша. Она была в армейском боевом снаряжении, каменно-серой тунике и штанах, защитном снаряжении и стальном шлеме. Ее ботинки чувствовали себя немного неуверенно на штампованных алюминиевых панелях настила дирижабля, в отличие от обуви на резиновой подошве, которую носил экипаж. Командир, Хорст Раске, стоял рядом с членом экипажа, который держал высокий штурвал, управлявший вертикальными рулями. Другое колесо, расположенное под прямым углом, поворачивало горизонтальные рули управления. Балласт, газ и двигатели имели свои собственные рабочие места управления, хотя в каждой двигательной капсуле также находились два члена экипажа для ремонта или чрезвычайных ситуаций.
— Выключить нагрев, — приказал Раске.
Приглушенный удар прошел по огромному, но легкому корпусу воздушного корабля. Вентиляционные отверстия на верхней поверхности корабля открылись, выпуская горячий воздух из баллонетов, которые висели в центре водородных ячеек. Дирижабль под ее ногами стал медленнее и тяжелее, а поверхность воды стала приближаться. Впереди виднелась сплошная полоса прибоя, усеянная крошечными кукольными зданиями. Широкое устье реки Пада лежало к югу, справа; прямо внутри него находились глубокие вырытые гавани Короны, кишащие судами.
— Всем двигателям три четверти, выходим на один-два-пять. Голос Ранке был таким же спокойным и четким, как и во время тренировочных заездов на тренажере. Никто никогда раньше не летал на дирижабле в реальной боевой обстановке, подобной этой; дирижабли существовали всего около сорока лет. — Начинаю последний заход.
Он повернулся к Герте. — Тридцать минут до цели, — сказал он. — Наблюдатель в пузыре на крыше дирижабля сообщает, что остальная часть воздушно-десантных войск следует по графику. Удачи.
Герта ответила на его приветствие. — И вам, майор.
— «Тебе она понадобится», — подумала она. Она спускалась с этой плавающей бомбы; конечно, в перестрелку, но, по крайней мере, ее не будет окутывать миллион кубометров водорода, пока она это будет делать.
Лестница за мостиком вела вниз через каюты экипажа, мимо радиорубки и в трюм. Это был огромный затемненный ящик в брюхе «Зига», перекрытый балками сверху; единственными вертикальными элементами были несколько дюжин веревок, прикрепленных к опорам крыши и заканчивающихся витками на сегментах настила пола. На полу ящика, скорчившись, сидели ее солдаты, три сотни коммандос Разведывательной Службы, спецназ, подчиняющийся непосредственно Генеральному Штабу и которому было поручено самое первое нападение. Большинство следовавших за ними дирижаблей и надводных кораблей были переполнены линейными войсками, с рабами-солдатами Протеже под командованием офицеров Избранных. Пехотинцы Протеже получали по четыре унции сырого тростникового спирта каждый. Все коммандос Разведывательной Службы были Избранными, только один кандидат из десяти достиг нужного уровня.
