— Эрика только начинает ходить в школу, а Йохан находится на той стадии, когда его любимое слово — «нет», — сказала она. — Мы также усыновили еще двоих. Дети Протеже, мальчик и девочка. Мальчик — побочный эффект, возможно, один от Генриха.
— Двое? — переспросил Джон, приподняв брови.
— Политика.
Что в некотором роде было информацией. Совет Избранных, должно быть, ожидает жертв, и не только в предстоящей войне с Империей.
Он не пытался выглянуть в окно, когда колеса застучали по булыжникам, а затем загудели по более гладкому асфальтовому или каменному покрытию главной улицы. Герта откупорила серебряную фляжку. Джон взял ее и отхлебнул: банановый бренди, чего он давно не пробовал.
— Данке, — сказал он. — Ты можешь мне что-нибудь еще сказать?
— Полковник введет тебя в курс дела, Джонни. Просто, будь благоразумен, а?
— Разумность, зависит от того, где ты сидишь, — сказал он, возвращая фляжку.
— Нет, это не так. Когда все карты на руках у кого-то другого, разумно то, что они говорят.
Он посмотрел на пистолет. Она покачала головой.
— Не только это. Избранные держат все карты Визагера; было бы разумно иметь это в виду.
Он почти почувствовал облегчение, когда они въехали в боковой вход посольства Избранных. «Вилкенс» был настолько неприметен, насколько мог быть неприметен паровой вагон в Чиано — даже сейчас здесь не так часто встречались автомобили с бензиновым приводом, — а задние стекла были тонированы. Само посольство было довольно большим, снаружи представляло собой массивную глыбу темного гранита, единственным украшением которого был позолоченный бронзовый солнечный луч над коваными воротами. Территория внутри была больше, чем у представительства Сантандера, главным образом потому, что весь дипломатический персонал Страны жил на собственной экстерриториальной площади. Внутри его могло быть что-то из «Коперника» или «Принятия присяги»: коробчатые здания с высокими окнами и гладкими колоннами, кариатиды с низким рельефом у дверей. На открытых пространствах между ними горели костры в железных бочках, в то время как клерки бросали туда новые документы и ворошили пепел кочергами.
— «Господи», — подумал он. Зрелище ударило его в живот, как кулак, сильнее, чем опасность для него самого. Война была близка, если посольство сжигало свои секретные документы.
Его втолкнули в дверной проем, провели по коридорам, наконец, в комнату без окон с единственным потолочным светильником. Он светил ему в глаза, когда он сидел на стальном стуле под ним, заслоняя две фигуры за столом перед ним. Один из них говорил на ландишском.
— Давайте покончим с фокусами, хорошо, полковник? — сказала Герта. — Это не допрос.
Верхний свет потускнел. Он моргнул и посмотрел на двух офицеров Избранных. Обе женщины — в этом нет ничего необычного для войск Страны — в серой армейской форме. Значки Отдела Разведки. Полковник средних лет с проседью в светлых волосах и лицом, как у изголодавшейся собаки.
— Йохан Хостен, — начала старший офицер. — Нам нужно поговорить с вами по важному делу.
Джон кивнул. Он мог догадаться, что будет дальше.
— Страна Избранных нуждается в ваших услугах, Йохан Хостен.
— Страна Избранных довольно основательно отвергла меня, когда мне было двенадцать, — отметил он. — Я гражданин Республики Сантандер.
— Республика — это демократия с всеобщим избирательным правом, — сказала полковник. — Следовательно — слабая и коррумпированная страна, не имеющая реальных запросов на вашу преданность. Она говорила ровным, будничным тоном, как будто комментировала закон всемирного тяготения. — Ваш отец — второй помощник Генерального Штаба Страны и член Совета. Последствия, я думаю, очевидны.
Они, конечно, были. — Я не Избранный и не имею права быть Избранным, — ответил он. — «Думай, думай». Если он перевернется слишком быстро, они заподозрят неладное.
— Правила, регулирующие допуск, были отменены или изменены ранее, — сказала офицер разведки. — Я уполномочена сообщить вам, что в вашем случае они будут новыми. Полный статус Избранного и соответствующий ранг.
— Вы хотите, чтобы я дезертировал? — медленно произнес он.
— Конечно, нет. Вы останетесь агентом в разведывательном аппарате Сантандера — конечно, мы знаем, что ваш дипломатический статус является прикрытием — и будете предоставлять нам информацию, а вашим номинальным начальникам — дезинформацию, которая будет вам предоставлена. Мы можем предоставлять вам достоверные данные достаточной важности, чтобы вы быстро поднялись в рейтинге. В подходящий момент мы просто заберем вас.
Она кивнула в сторону Герты. Ах! Они послали Герту как знак доброй воли. Предложение, вероятно, было искренним. И с точки зрения Избранных, это совершенно естественно. Возможно, если бы с ним никогда не связывался Центр, это могло бы даже показаться заманчивым.
Бывали времена, когда он просыпался ночью в поту от снов о человеке, которым он мог бы стать в Стране.
— Дайте мне подумать, — ответил он.
— Согласны. Но недолго.
Он уронил голову на руки. — «Джефф, ты следишь за этим?»
— Держу пари, брат, — сработала мысленная связь. — Ты собираешься попросить их о чем-то в письменном виде?
— Не в их характере, — ответил он. Слово офицера Избранных должно быть действенным. У меня не так много времени.
Хотя, конечно, они знали, что он понимал, что никогда не выйдет из комнаты живым, если откажется. На посольство можно было положиться в том, что у него есть способ избавиться от тел.
Он снова поднял голову. Никаких проблем с проявлением небольшого беспокойства, и он почувствовал запах собственного пота, тяжелый от специфической тяжести стресса.
— Я помолвлен с гражданкой Империи, — сказал он.
Полковник пожала плечами. — О браке, конечно, не может быть и речи, но после победы вы можете выбирать, кто вам нравится. Берите эту сучку, как заблагорассудится, или дюжину других.
Герта вздрогнула и тронула свою начальницу за рукав, что-то прошептав ей на ухо.
Джон покачал головой. — Все, что относится ко мне, относится и к Пие. Или никакой сделки.
Глаза полковника сузились. — Вам уже предложили больше, чем обычно, — предупредила она.
— Нет, Пия, или ничего.
Герта снова тронула полковника за рукав. — Мы должны обсудить это, сэр, — сказала она.
— Согласна. Хостен, отойдите, пожалуйста, в конец комнаты.
Он повиновался, отвернувшись от стола. Двое Избранных склонились друг к другу, разговаривая шепотом. Слишком тихо, чтобы кто-нибудь мог подслушать. Любой, у кого не было вычислительной мощности Центра. Компьютер был ограничен вводом чувств Джона, но он мог сделать с ними гораздо больше, чем его мозг без посторонней помощи.
— Что вы об этом думаете, капитан? — спросила полковник.
— Я не уверена, сэр. Если бы он согласился, не настаивая на женщине, я бы сказала, что мы должны немедленно убить его — это было бы очевидной фальшивкой. Женщина. Это делает возможным, что он искренен, но он также знает, что я хорошо его знаю.
— Большое спасибо, Герта.
— Как бы то ни было, я все еще подозреваю, что он лжет. Немедленное завершение было бы вариантом с низким уровнем риска.
— У меня сложилось впечатление, что вы высокого мнения об этом Йохане Хостене.
— Да, это так. Мы с Генрихом назвали сына в его честь. Я уважаю его мужество и ум; именно поэтому, он, слишком опасен, чтобы жить, если он не на нашей стороне.
— Похоже, он склонен согласиться с этим предложением.
— Ему все равно пришлось бы это сделать, не так ли?
— Какие у вас есть доказательства, чтобы предположить, что он лжет?
— Образ. Я жила с ним, пока ему не исполнилось двенадцать, и с тех пор мы переписывались. Он предан Республике, как бы абсурдно это ни звучало. Он верит. А Джон Хостен никогда бы не предал дело, в которое верит.
Долгое молчание. — Как вы говорите, идеология Республики абсурдна, а он, судя по отчетам, не глупый или иррациональный человек. Лишение жизни — это всегда вариант, но после его исполнения он становится безотзывным. Мы проверим его; его позиция потенциально является бесценным активом. И, в конце концов, мы предлагаем ему высшую награду.
