— Синьор? — сказал он, оглядываясь по сторонам.

Они находились в районе домов высшего и среднего класса, примерно на полпути между театральным районом к северу от главного железнодорожного вокзала и квартирой, которую Джон снимал рядом с посольством Сантандера.

— Я передумал, я пойду домой пешком, — сказал он.

— «Бесстыдное потакание своим желаниям», — подумал он. Он должен компенсировать то, что провел вечер в опере с Пией, отправившись прямо домой и,  прочитав файлы. С другой стороны, ему нужно было поддерживать свое прикрытие изнеженного дипломата. Предполагалось, что дипломатическая служба Сантандера станет безобидной свалкой для плейбоев из высшего общества с хорошими связями. Многие из них были таковыми, а остальные сочли это полезным камуфляжем.

Он заплатил возчику полную стоимость предполагаемой поездки, и лошади с грохотом умчались в темноту.

Чиано был приятным городом для прогулок, по крайней мере, в этой части, теплой весенней ночью. Тротуар был выложен кирпичом, с деревьями через четырехметровые интервалы — дубами, как подумал он, — и чугунными фонарями, встречающимися гораздо реже. Большинство домов по обе стороны были отделены от улицы коваными перилами, часто заросшими вьющимися розами или жимолостью. Газовые фонари рассеянно освещали сцену, мягкий желтый свет падал на нижнюю часть деревьев; улица была меланхоличной, как и большая часть имперской столицы, мечтательное ощущение былой славы и долгого сна, наполненного грезами.

Джон покрутил трость и зашагал, расстегивая свой оперный плащ и перекидывая его через левую руку. Было очень тихо, в воздухе пахло росой и розами. Достаточно тихо, чтобы он услышал шаги вскоре после предупреждения Центра.

— Следуют четверо, — сообщил компьютер, — впереди на перекрестке есть еще двое.

Джон внезапно остро ощутил прикосновение кирпича под ногами, легкое прикосновение ветра к лицу под блестящей черной шляпой. Двенадцать лет тренировок Центра и тренировок Раджа дали ему подготовку, с которой никто на планете не мог сравниться, но раньше никто не пытался его убить. — «Странно, на самом деле я не боюсь». Больше похоже на то, чтобы быть чрезвычайно бдительным и раздраженным одновременно.

В его трости было обоюдоострое стальное лезвие, золотая головка служила очень эффективной дубинкой, а под мышкой у него был маленький шестизарядный револьвер. Прямо сейчас  казалось, что  это не так уж много, но, вероятно, этого было бы достаточно, если бы это были уличные хулиганы, вышедшие погулять.

Рядом с ним была кирпичная стена. Джон небрежно повернулся и прислонился к ней спиной, как человек, остановившийся, чтобы полюбоваться видом на север и Императорский дворец.

За ним по тротуару шли четверо мужчин. Они были одеты в двубортные пиджаки и шляпы, узкие брюки и ботильоны; уличная одежда среднего класса для Чиано. Их лица тоже были ничем не примечательными, Имперскими, по большей части довольно смуглыми и покрытыми синей щетиной. Однако было что-то в том, как они двигались, в выражениях лиц — или, скорее, в их отсутствии. Крупные мужчины, широкоплечие. С плоскими выпуклостями под левыми подмышками; один из них держал правую руку опущенной вдоль тела, как, будто что-то покоилось в свободно согнутых кончиках пальцев. Возможно, рукоять ножа или дубинка, утяжеленная свинцом.

— «Протеже», — подумал он. Причем очень крутые. Оперативники. Четвертое Бюро, или Военная Разведка.

— Правильно, — подсказал Центр. — 97 % ±2.

Что ж, было некоторым утешением узнать, что его суждения были правильными.

Мужчины остановились и рассредоточились, ожидая с напряженной настороженностью. Один из них заговорил:

— Извините, сэр. Пожалуйста, пройдите с нами.— Гортанный акцент на Имперском, естественный для того, кто вырос, говоря на Ландишском.

Их четверо, и еще двое ждут неподалеку. Не очень хорошие шансы. И если бы они хотели его смерти, он был бы уже мертв. Паровой автомобиль и пара дробовиков, никаких проблем и никакой суеты. Или кто-то ждал бы  его в квартире, Избранные, безусловно, могут найти хорошего стрелка, когда он им будет нужен. Это была команда «захвата», а не нападающих.

— Хорошо, — сказал он, поворачиваясь и идя впереди них.

Двое приблизились с обеих сторон. Один из них тихо освободил его от трости. Другой наклонился, сунул руку под фрак и вытащил револьвер, опустив его в карман своего пиджака. Несколько секунд спустя пальцы вытащили маленький ударный кинжал из воротника его фрака. При этом раздался звук, что-то похожее на очень тихий смешок, подавленный еще до того, как он начался. Мужчины сомкнулись по обе стороны от него — впереди, конечно, никого. Эта группа была довольно хорошо обучена.

Все они остановились под уличным фонарем на Т-образном перекрестке. Двое мужчин, ожидавших там, бросили свои сигареты на середину дороги. Секундой позже послышалось тихое жужжание резиновых шин, когда по дороге проехал и остановился паровой автомобиль — большой четырехдверный «Вилкенс» производства Сантандер, выкрашенный простой синей краской, с колесами с проволочными спицами и двумя сиденьями в стиле диванов, обращенными друг к другу в заднем отсеке. Глава группы захвата сделал Джону знак войти.

На переднем сиденье спиной к водительскому отсеку сидела женщина. Внутри «Вилкенса» было довольно темно, только отраженный свет уличных фонарей. Этого было достаточно, чтобы увидеть маслянистый синеватый блеск оружия в ее руке; оно указало ему на заднюю часть машины. Он, молча, повиновался. Двое стрелков из Протеже сели по обе стороны от него, удерживая его на месте. Входная дверь с грохотом закрылась. Просто для страховки Протеже, севший рядом с Джоном, держал в руке под шляпой короткий обоюдоострый клинок. Он держал острие не более чем в паре миллиметров от его коротких ребер. Губы Джона скривились. Они, конечно, не хотели рисковать с ним; но с другой стороны, предпочтительным методом борьбы с муравьями было бросить на них наковальню.

Женщина высунулась из окна и заговорила с другими членами команды. — Явитесь на конспиративную квартиру, — сказала она. Серая форменная туника, капитанские знаки, красные нашивки Генерального Штаба, знаки различия Военной Разведки.

От этого движения свет на секунду упал на ее лицо. Ей было под тридцать, не намного старше его; темная брюнетка, черные волосы подстрижены под плюшевую соболью шапку, черные глаза, высокие скулы и довольно полный рот. Имперское лицо или Сьерранское, за исключением его жесткости, тело под ним плотно сложенное и мускулистое, но полногрудое. Он моргнул, удивление пронзило его разум.

— Герта! — выпалил он.

— Вероятность того, что субъект не Герта Хостен, слишком мала, чтобы быть осмысленно вычисленной, — отметил Центр, наложив на лицо женщины серию возвращений, которые вернули его к подростку, который попрощался с ним в доках Принятия Присяги двенадцать лет назад.

Она откинулась назад и положила пистолет на колено; это была массивная, квадратная штука, а не револьвер.

— Автоматический пистолет, магазин в рукоятке, калибр 11мм, от шести до восьми патронов, — подсказал Центр.

— Привет, Джонни, — сказала она по-ландишски. — Рада снова тебя видеть.

Джон глубоко вздохнул. — Если вы хотели поговорить, вы могли бы пригласить меня более вежливо, — сказал он нейтральным тоном.

— Бехфель есть бехфель, Джонни.

— Я не подчиняюсь приказам Избранных.

Она улыбнулась и помахала пистолетом.

— Хорошо, я согласен с этим. Я полагаю, ты не собираешься меня убивать?

— Я очень сожалею, что мне пришлось это сделать, Джон, — ответила она.

— Достоверность 95 % ±3, — заметил Центр. Короткая вспышка показала расширение зрачков и жар на лице Герты.

Конечно, то, как она это сформулировала, подразумевало, что ей, возможно, все равно придется его убить. Глядя на нее, у него не было ни малейшего сомнения, что она сделает это, сожалеет или нет.

— Как дети? — спросил он через мгновение.