— Правильно. Центр не утруждал себя такими удобствами, как разговор вслух. — Сканирование справа от тебя, когда ты входил в комнату, было оптимальной альтернативой.

— Я тоже это ненавидел, — неожиданно сказал Радж.

Уличная сцена сменилась кабинетом, где они впервые встретились.  Джон предположил, что «познакомились» — такое же подходящее слово, как и любое другое. Радж пыхнул сигарой и налил им обоим бренди.

— Несчастный случай на охоте — сломал шею, перепрыгивая на лошади через забор, — сказал он. — По крайней мере, быстро. К тому времени я был старым, очень старым человеком, и кости стали хрупкими. Тем не менее, у меня было достаточно времени, чтобы понять, что я потерпел фиаско. Настоящим сюрпризом было пробуждение… Он указал на мысленную конструкцию. — Я ожидал загробной жизни, настоящей загробной жизни. Он нахмурился. — Хотя, если подумать, это не совсем моя душа. Может быть, я нахожусь на двух небесах… или в аду.

— По крайней мере, вы должны были увидеть свои собственные похороны, — сказал Джон.

Его изображение тела все еще держало револьвер. Он открыл магазин и нажал на выбрасыватель, чтобы удалить стреляную гильзу, затем перезарядил и закрыл оружие большим пальцем. Действие было полностью автоматическим, после тысяч часов инструкций Центра — и Раджа тоже. Личность генерала придавала тренировке непосредственность, с которой машинный интеллект никогда не мог сравниться. Он помнил плоть и неприятные реалии, которым он подвергался.

— Мои внуки были трогательно убиты горем, — продолжил Радж. Его улыбка была белой на темном лице. — А теперь вернемся к делу.

— Это игра? — спросил Джон.

Его собственная спальня в посольском комплексе снова появилась в поле зрения; она была личной, с запертой дверью и достаточно большой, чтобы его тело могло прыгать и двигаться, повинуясь тому, что его разум воспринимал в программе обучения Центра. Опыт должен был быть внедрен в нервы и мышцы, а также в разум и память. Остальные сотрудники считали, что у него эксцентричный вкус к гимнастике, выполняемой в одиночестве.

Зазвонил телефон, характерные два длинных и три коротких звонка означали, что это от посла.

Джон тихо вздохнул, поднимая трубку. Были времена, когда было легче иметь дело с Избранными; они были более прямолинейны.

* * *

Герта нашла посольство Страны Избранных в столице Империи Чиано успокаивающе знакомым, вплоть до черепаховых шлемов, серой униформы и новеньких магазинных винтовок охранников у ворот. Они поспешили представиться, когда ее машина остановилась; офицер проверил ее документы и махнул рукой, пропуская ее мимо двух грузовиков, направляющихся наружу. В главном дворе сотрудники устанавливали бочки и закладывали туда папки с документами, поливая их керосином. Дым был густым и черным, поднимаясь в небо над опаленными деревьями и зданиями с шиферными крышами. Охранники на входе провели с ней более полную проверку.

— Капитан Герта Хостен, Отдел Разведки, Управление Генерального Штаба, личный номер 77-А-II-44221, — сказала она.

— Сэр, — сказал клерк посольства, после краткого ознакомления с учетным листом, лежащим перед ним. — Полковник фон Клейрон примет вас немедленно.

— «Я должна на это надеяться», — подумала Герта с прекрасно контролируемым гневом, проходя через вымощенный базальтом вестибюль главного здания посольства. После того, как ее вытащили  сюда неизвестно для чего, когда вот-вот начнется...

Там было достаточно оживленно, что несколько раз ей приходилось уворачиваться от тележек с документами, которые везли на сжигание. Но не настолько заняты, чтобы несколько человек в штатском не проверили и не перепроверили ее данные; вероятно, шпионы Четвертого Бюро были так же рады видеть ее здесь, как, если бы они пригласили оперативников  разведывательного бюро Сантандера. Воздух был пропитан запахом горящей бумаги и картона, а также потом от страха.

Она повторила процедуру идентификации в кабинете начальника разведки. На этот раз это был сержант Избранных, который сверил ее со списком.

— Добро пожаловать в Чиано, капитан, — сказал он. — Никаких проблем в аэропорту?

— Прошла прямо, едва взглянули на мой паспорт, — ответила она. — Полковник?

Сержант вскочил из-за своего стола — он был завален сортируемыми файлами — открыл дверь и заговорил через нее, затем открыл ее полностью и отступил в сторону.

Герта промаршировала мимо, засунув свою фуражку точно под левую руку. Ее каблуки щелкнули, и ее правая рука со сжатым кулаком взлетела на высоту плеча.

— Сэр!

Полковник фон Клейрон оказалась женщиной средних лет с вытянутым лицом и мешками под глазами. Ее офис с металлическими шкафами для хранения документов, столом с клавиатурной кодировочной машиной и простым деревянным столом, казалось, все еще работал в полную силу. Все в военном сером, ничего личного, кроме фотографии нескольких детей-подростков на столе.

— Вольно, капитан, — она посмотрела на Герту, слегка приподняв бровь. — Похоже, вы сдерживаете значительный напор, Хостен.

— Сэр, операция «Оверфолл» должна начаться в ближайшее время. Моему подразделению поставлена важная задача, и мы тренировались почти год. Незаменимых людей нет, но меня будет не хватать.

— Мы должны скоро вернуть вас, капитан, — сказала фон Клейрон. — Чтобы не терять времени: дайте мне вашу оценку Йохана—Джона—Хостена, вашего сводного брата.

Герта удивленно моргнула. Этого она не ожидала. Фон Клейрон постучала по раскрытой перед ней папке; к титульному листу была прикреплена фотография Джона. Герта узнала ее; это была копия того фото, что она получила от него. Она также узнала корреспонденцию, спрятанную во внутренней обложке папки; конечно, она отправляла все свои письма на согласование перед отправкой и немедленно передавала копии всех его писем. Плюс, у Четвертого Бюро были свои собственные цензоры из почтовой системы, но это был другой отдел.

— Как и в моих отчетах, Полковник. Умный и находчивый, и, насколько я помню его мальчиком, с крепкими нервами и решимостью. Конечно, он хорошо преодолел свой недостаток. Судя по тому, чего он добился в Республике за последние двенадцать лет, он стал значительным человеком.

— Его отношение к Избранным?

— Я думаю, у него были сомнения даже в детстве. Сейчас? Она пожала плечами. — Невозможно сказать. Мы не обсуждаем политику, только семейные дела.

— Слабости?

— Сентиментальность. Ландишское слово, которое она использовала, могло также означать «брезгливость».

— Вам известно, что Йохан Хостен стал оперативником Службы Внешней Разведки Республики? Как и дипломатом. Последнее было немного педантичным; на Ландишском «дипломат» и «шпион» были родственными словами.

Брови Герты слегка поползли вверх. — Нет, сэр, я не знала об этом. Я не удивлена.

— На высоком уровне принято решение попытаться завербовать этого субъекта в качестве двойного агента. Мы уполномочены отказаться от Тестирования и предложить статус Избранного  и соответствующий ранг.

Герта нахмурилась. Это попахивало импровизацией, не очень хорошей идеей накануне большой войны. С другой стороны, Джон был бы полезен, если бы его можно было обратить,  и было бы приятно иметь его на своей стороне. Если это возможно. Было очевидно, почему ее привлекли; она была единственным  агентом разведки Избранных, имевшим личную связь с Джоном. Генрих тоже знал его, но он был простой, пехотный офицер. И она гораздо более заметна в Чиано; ее рост и физический тип были гораздо более распространены в Империи, чем у него.

С другой стороны, женщины, которые могли выжать лежа в два раза больше своего веса, были здесь редкостью, и она очень надеялась, что ей не придется пытаться выглядеть как Имперская красавица в платье с глубоким вырезом. Она даже не знала, как ходить в юбке.

Бехфель есть Бехфель. — Какие у меня задачи, сэр?

* * *

Джон постучал тростью по передней части экипажа. — Возчик, остановись.

Лошади с грохотом остановились, возчик нажал на тормоз и спрыгнул на булыжную мостовую, чтобы открыть дверь.