По всей холмистой пахотной земле на запад продвигался Экспедиционный Корпус, пехота была рассредоточена, готовясь к сражению, которое казалось неизбежным. Пара штурмовиков пролетела мимо, их колеса были менее чем в пятидесяти футах над головой, направляясь на восток к возможным целям.

— Генерал, — сказал запыхавшийся штабной офицер в машине.

Джеффри снова наклонился. Он ухмыльнулся, читая депеши.

— Сэр? — сказал Анри, держа руки на рукоятках пулемета, установленного на автомобиле. Он не верил в ненужный риск, и вокруг все еще могло быть несколько  самолетов Избранных. Пара явно командирских машин, сгрудившихся прямо за фронтом, представляли собой очень заманчивую цель.

— Сообщение от Папы. Адмирала Фарра. «Мы встретились с врагом, и побеждаем».

Представитель Союза негромко присвистнул. — Значит, мы удерживаем Проход?

Джеффри кивнул. До тех пор, пока Экспедиционный Корпус не будет сброшен в море, что выглядело все более маловероятным.

Он перешел к другому сообщению и с усилием удержался от того, чтобы его рот не открылся.

— Вот, сукин сын.

Анри посмотрел на него; на самом деле это не было проклятием.

— Либерт. Либерт предложил всем Избранным и Протеже, остающимся на территории Союза или Сьерры, убежище. Гражданство Союза, земельные гранты… этот ублюдок пытается собрать себе достаточную армию, чтобы нам не захотелось избавиться от него, когда все это закончится.

Лицо Анри побелело вокруг ноздрей и рта от ярости. Общественность Сантандера ненавидела Либерта и его коллаборационистский режим почти так же сильно, как и Лоялистские беженцы. Вопрос о том, достаточно ли они ненавидели его, чтобы вести еще одну войну, был совершенно другим.

— Не унывай, — сказал Джеффри. — Я еще не видел, чтобы многие из Избранных сдавались.

Он посмотрел на стол с картой. — Все, что нам нужно сделать, это удержать их. У них закончились припасы, топливо, и надежда.

Остатки сил, которые выступили из Сьерры на север, чтобы встретить его, были растянуты вдоль верховьев реки Пада к востоку от Чиано, пробиваясь сквозь толпы партизан. Немногие Избранные, оставшиеся в живых в Империи, были размещены в фортах и городах, которые не были захвачены в начале восстания. За последней армией Страны не было ничего, кроме смерти.

— Общее сообщение, — сказал он специалисту по связи. — Все, что нам нужно сделать, это сдержать их первую атаку. Сдержать их. Протеже уже начали ополчаться против своих хозяев. Если мы сможем сдержать эту атаку, они распадутся.

* * *

Генрих Хостен оглядел позицию. Их осталось шестеро, все его оставшиеся сотрудники. Вероятно, тысячи остались в живых в других местах, в разбросанных, изолированных очагах,  там, где ярость их атаки оставила их глубоко на позициях Сантандера. Он проверил магазин своего автоматического пистолета.

Санти были впереди, среди деревьев, которые росли вдоль дороги. Вероятно, их был взвод, и, конечно же, бронированная машина.

Генрих прикинул расстояния. — «По крайней мере, мне больше не нужно принимать никаких решений», — подумал он. Он рассмеялся, чувствуя, как тяжесть на его плечах ослабевает. Ничего хорошего из этого не вышло. Только еще  один момент. Он снова рассмеялся, чувствуя себя молодым. Таким же молодым, каким он был в начале войны, молодым, уверенным в себе и счастливым.

— Штурм! — крикнул он. — В атаку!

С ножом в одной руке, пистолетом в другой, он бросился вперед стремительным бегом, остальные следовали за ним по пятам. В сумерках ему подмигнули вспышки дульных выхлопов винтовок из-за деревьев. Затем непрерывное мигающее мерцание от наполовину видимых очертаний бронированного автомобиля.

Что-то ударило его, развернув кругом. Он пошатнулся и пошел дальше, выстреливая  последние три патрона из пистолета. Он в кого-то попал? Невозможно сказать наверняка. Еще один удар, где-то в тело, которое казалось далеким. Он упал, пополз вперед, зарываясь свободной рукой в грязь и крепче сжимая нож, так как его пальцы онемели. Сапоги впереди него и кончик штыка. Генрих приподнялся, делая выпад вперед, размахивая длинным изогнутым ножом туда, где, как он знал, должно было находиться тело. Что-то ударило его между лопатками, и он поплыл.

— «Герта». Влага потекла у него изо рта. Ничего больше.

* * *

— О, Господи, — сказал солдат Сантандера, глядя на нож, который прошел в нескольких дюймах от его промежности. — Господи. В этом ублюдке, должно быть, десять дырок, а он, гад, не остановился. Я всадил в него целую обойму. Господи.

Джеффри Фарр посмотрел в лицо Генриха сверху вниз. Его губы все еще были искривлены в оскале или, возможно, улыбке; трудно было сказать из-за крови. Он наклонился и закрыл пристально смотрящие голубые глаза.

* * *

— Сэр, это чертовски глупо.

Джон Хостен кивнул. — Да, это так, Баррджен, — сказал он. — Смит, все вы, вы были со мной долгое время, но это личное. Он мой отец, а не ваш.

Принятие Присяги горело. Канонерская лодка «Сантандер» вошла без сопротивления, если не считать беспорядочного огня мародеров. Гавань была пуста, но огромные военно-морские верфи в центре затонувшей кальдеры были ареной битвы — трудно было сказать, кто против кого, но интенсивность огня была значительной. То, что происходило на улицах, не было битвой; это было нечто среднее между оргией и резней, поскольку рабочие-рабы и мятежники Протеже выслеживали заблудших Избранных и всех, кто был с ними связан.

— Я пошел, — сказал Джон, поднимая свой пистолет-пулемет. — Я не могу запретить вам тоже пойти, но я бы хотел, чтобы вы этого не делали.

Они, молча, посмотрели на него; он криво улыбнулся и направился по улице. Бродячие банды мародеров расступались перед их оружием и очевидной дисциплиной; дым был достаточно густым, чтобы видимость ограничивалась двадцатью ярдами или меньше, и достаточно густым, чтобы каждый вдох был болезненным. С обеих сторон горели пожары, языки пламени вырывались из окон зданий.

— Здесь баррикада, сэр. Осторожнее, — сказал Смит.

Джон покачал головой. — Я не думаю, что за ней есть кто-то живой, — ответил он.

До этого было много мертвецов в полосатой униформе трудовых лагерей или серой одежде Протеже. Сначала это была густая россыпь, затем кучки по два и по три трупа. Тут и там среди них виднелись серые  мундиры Страны и оружие — солдаты или полицейские восстали против своих хозяев. Перед линией мебели и перевернутых тележек мертвецы лежали слоями высотой по пояс, гранитная мостовая была залита вязким красным. Воинам Сантандера приходилось перелезать через них, дыша ртом. Там, где стволы пулеметов были прикрыты завесой падающих мертвецов, пахло жареным мясом. Они были поджарены раскаленным металлом и вскипевшим паром, выходящим из разорванных водяных рубашек пулеметных стволов. Большинство погибших за баррикадой были Избранными; в основном дети, одетые в простую серую школьную форму Стажеров. Взрослые среди них были седовласыми, вероятно, учителями. Большинство мертвых детей, судя по всему, умерли быстро, поскольку увечья были нанесены впоследствии. Большинству.

— Ты ублюдок, — выдохнул Баррджен лысому мужчине, чьи покрытые старческими пятнами руки все еще сжимали горло мертвого Протеже. Нож в руке Протеже был вонзен в живот школьного учителя. — Ты ублюдок.

— Продолжаем двигаться, — резко сказал Джон.

Пожары усиливались по мере того, как они продвигались по Старому Городу. Мимо них с криком пробежала горничная, ее обнаженное тело было залито кровью. Полдюжины солдат Протеже гнались за ней легким шагом, знаки различия были сорваны с их униформы, в руках у них были бутылки. Один или двое из них остановились, чтобы поглазеть на отряд Сантандера; в бритоголовых головах не было разума, но хватило животной осторожности, чтобы заставить их  пошатнуться.

— Где он будет, сэр? — спросил Баррджен.

Джон ответил, не оборачиваясь и не останавливая своей ровной рыси. — Мне кажется, я знаю.

Теперь они локтями прокладывали себе путь сквозь толпу, поворачивая на юг, к Главному Монументу. Послышался треск стрельбы из стрелкового оружия. Спуск по аллее позволил им увидеть площадь вокруг Монумента Основателям — бронзовые фигуры, все еще поднимающие оружие в Знак Присяги. Его окружала баррикада из транспортных средств, некоторые из которых были танками или броневиками.