— Взорвите ее на месте.

— Сэр!

Генрих снова постучал по карте. — Эти монстры были бы бесценны, если бы мы могли доставить их туда. Но мы не можем. Они занимают слишком много места и требуют серьезных усилий. Лучше иметь то, что мы можем, в нужном месте, чем то, чего мы не можем на полпути туда в решающий момент. Взорвите их!

 — Есть, Герр Генерал.

— Самолет, сэр?

— Коэнраад, вы и ваш персонал подготовьте мне данные о том, скольких мы можем отправить на Новые Территории и дозаправиться по дороге. Уничтожьте остальное на месте и распределите личный состав по пехотным подразделениям, в которых не хватает Избранных. Которых было довольно много.

— Теперь соедините меня со штабом Новых Территорий.

— Сэр... они не отвечали на вызовы последние полчаса. Последнее сообщение было о том, что повстанцы… возникли каким-то образом… в штаб-квартире Четвертого Бюро и атаковали административный комплекс изнутри в связи с общим восстанием этих животных.

Генрих на секунду закрыл глаза, затем пожал плечами. — Хорошо, тогда давайте сделаем все, что в наших силах, с тем, что у нас есть. Следующее…

Сессия планирования продолжалась. Она все еще продолжалось, когда авангард последней армии Избранных  двинулся на север менее чем через два часа.

* * *

Последний из ее напарников исчез в оранжевом огненном шаре. Эрика Хостен до последнего момента удерживала двухмоторный биплан-бомбардировщик прямо и ровно, затем дернула ручку управления. Протестующе взмахнув крыльями, самолет поднялся над эсминцем, отстранившись от дымовых труб менее чем на шесть футов. Дым и поднимающийся воздух на мгновение ударили по ней, а затем она снова оказалась над поверхностью воды, колеса почти ее касались.

Какая-то фигура оказалась впереди нее. Длинная плоская надстройка с одной стороны. Самолеты над ней, целый рой — самолеты над всей чашей огня и дыма и корабли, которые простирались до горизонта по обе стороны, другие с  авианосцев Страны, еще сотни со стороны Страны. Зенитки в орудийных нишах по всему периметру авианосца вели стрельбу по ней, и еще эсминец сзади. Ее стрелок обмяк на заднем сиденье, и кровь текла по дну кабины и стекала по краям ее ботинок. Ткань слезала с крыльев.

— Еще немного, — промурлыкала она самолету. — Совсем немного.

Ближе. Ближе. Сейчас.

Она дернула спусковой рычаг рядом со своим сиденьем. Биплан накренился, когда выпустил торпеду, а затем снова, когда что-то ударило его. Она снова дернула за ручку управления, и…

Чернота.

* * *

— Добро пожаловать на борт, адмирал, — сказал командующий «Империей Свободы». — Мы уведомили флот, что вы перенесли свой флаг.

Морис Фарр кивнул, направляясь к передней части мостика линкора. Впереди одна из восьмидюймовых орудийных башен превратилась в искореженные обломки. Еще больше искореженных обломков было выброшено за борт — останки самолета Страны, который свалился на борт с бомбами, все еще находящимися под его крыльями. Это причинило на удивление мало вреда, хотя зенитки на этой стороне молчали, их стволы напоминали сюрреалистические скульптуры.

— Доложите статус, — сказал он твердо, несмотря на пятна масла и воды, пропитавшие его униформу.

— Сэр. Шестнадцать единиц Первого Дивизиона сообщают о полном или почти полном рабочем состоянии.

Прошлой ночью в результате торпедной атаки были потеряны два линкора и три крейсера. Еще три корабля этим утром подверглись воздушным атакам Избранных с обеих сторон Прохода. Это давало ему преимущество в четыре раза, вдвое больше в тяжелых крейсерах, большая часть его эскадренного прикрытия оставалась нетронутой — менее трети вражеской флотилии из Пилларс вырвалась наружу — и с одним решающим преимуществом.

— Воздух?

— Сэр, мы держим основной флот противника под постоянным наблюдением. «Сондертон» затоплен, чтобы попытаться потушить пожар, и попадание торпеды вывело из строя его руль управления, но «Ламмас» и «Миллерс Кроссинг» все еще готовы принять самолеты.

Они не были переполнены. Большинство бойцов отбыли.

Морис Фарр посмотрел на горизонт. Вся его жизнь была подготовкой к этому моменту.

— Доложите о движении.

— Сэр, вражеские эсминцы продвигаются с максимальной скоростью, за ними следует их главный боевой строй.

Это поставило их нос к носу с его кораблями, которые наступали точно таким же строем. Было одно решающее отличие: у его кораблей с тяжелыми орудиями была авиация, которая могла обнаружить их, и они отточили технику за годы практики. У флота Страны были отличные оптические прицелы и хорошая артиллерия, но они не могли использовать, ни то, ни другое, пока их цели не оказывались в поле зрения. Это был длинный, очень длинный участок, по которому нужно было пройти под массированным огнем.

— Вражеские авианосцы?

— Они оба оторвались и на большой скорости движутся на север.

Это на мгновение озадачило его. Ах. Больше никаких самолетов. Без самолетов они были так же бесполезны, как торговые суда в бою с флотом.

— Приготовьтесь выполнить поворот флота; поворот будет на левый борт.

— Есть, сэр.

Линкоры Сантандер вытянулись, как линия из шестнадцати бусин, и двигались вперед со скоростью восемнадцать узлов. Тяжелые корабли Страны приближались к ним со скоростью на один-два узла быстрее; некоторые из его линкоров получили повреждения и развивали не самую лучшую скорость.

— Поворот!

«Империя Свободы» накренилась, собираясь показать свой борт врагу, все еще невидимому за горизонтом. Башни взвизгнули, когда длинные стволы двенадцатидюймовых орудий повернулись. На остальных линкорах башенные орудия сделали то же самое. Теперь шестнадцать линейных кораблей Сантандер двигались на запад, а не на север, обеспечивая комбинированный огонь бортовых залпов своим эквивалентам Страны. Если бы вражеский флот попытался атаковать, приблизившись на расстояние выстрела, они не смогли бы ответить более чем половиной своих орудий…  и они все равно будут стрелять вслепую еще очень, очень долго. Если они повторят его маневр, то никогда не окажутся в пределах досягаемости. И если они отступят, у них больше никогда не будет возможности вступить в бой с флотом на столь выгодных условиях. Он мог бы приплыть в Корону и выполнить ремонт, блокируя материк под прикрытием самолетов наземного базирования.

— Открыть огонь, — приказал он.

Сто двадцать тяжелых орудий выстрелили, и флот Сантандера на мгновение исчез в пламени и дыму. Каждый человек на мостике открыл рот и зажал уши руками. «Империя Свободы» накренилась на бок, ее конструкция заскрипела и прогнулась под воздействием мощного дульного выброса четырех двенадцатидюймовых и четырех восьмидюймовых бортовых орудий; на краткий миг он смог разглядеть очертания 800-фунтовых снарядов в верхней точке их траектории, а затем они начали падать на палубы боевых кораблей Страны. На более тонкую палубную броню, а не в массивные бортовые бронированные пояса.

— Всплеск, — сообщил связист. — Самолет-разведчик сообщает о перелете. Дальность, поправка…

Глава тридцатая

— Генерал, — обратился офицер в штабной машине.

Джеффри наклонился с борта своего бронированного автомобиля. Что-то хрустнуло в пространстве, которое он только что освободил, слишком громко для пули. Он судорожно схватился за поручень сбоку, когда машина дернулась назад.

Это поставило их в тупик. — Это была танковая пушка, или я пожиратель улиток, — пробормотал водитель.

Несколько бронированных машин Сантандера двигались по обе стороны дороги, на которой был Джеффри. Четыре танка «Уиппет медиум» с 2,5-дюймовыми пушками в башнях; три бронетранспортера «Уиппет» со снятыми башнями; зенитка «Уиппет», освобожденная от своей первоначальной задачи по противовоздушной обороне из-за фактического отсутствия самолетов Страны и выполняющая вместо этого огневую поддержку. Бронетехника Республики с грохотом двинулась вперед, остановившись так, что из-за холма показались только танковые башни и их орудия на максимальном угле склонения. Один выстрелил, и через несколько секунд на среднем расстоянии появился столб дыма и огня, видимый даже через гребень.