— Он будет там, если он вообще жив, — бесцветно сказал Джон. — Под памятником есть бункеры, старые, но они всегда в порядке, склады всегда полны, это ритуал...

Волна двинулась вперед с улиц и зданий вокруг площади, волна, которая кричала и стреляла на бегу, она пробежала по ковру из тел, который покрывал тротуар слишком густо, чтобы  был виден камень. Пули врезались в волну, и она поглотила их, накапливаясь, словно на волнорезе. Через минуту или меньше край волны навалился на дула орудий, нанося удары, стреляя и разрывая плоть голыми руками.

— Ватер… — прошептал Джон на языке своей юности.

Что-то побудило Баррджена нырнуть к ногам Джона. Они упали, запутавшись в конечностях; остальные повалились ничком, повинуясь рефлексу старого солдата, прежде чем осознали, что произошло. Даже на расстоянии более тысячи ярдов и под крики атакующей орды взрыв был громким. Бронза, камень и человеческая плоть взметнулись вверх. Ни одна рука не-Избранных  никогда не прикоснется к Монументу Клятвы.

— Ватер! — закричал Джон, точно зная, кто нажал на этот последний детонатор.

— О, Иисус, дерьмо, Христос, сэр, оставайтесь на месте! — крикнул Баррджен.

Баррджен и Смит упорно боролись с ним. Затем он застонал и рухнул в их объятия.

— Черт, черт! — простонал Смит, ощупывая руками рану. — Черт возьми, дайте мне сюда бинты, немного надавите!

Баррджен оставил их за этим занятием, оглядывая площадь с тихим присвистом. Кратер был около ста ярдов в поперечнике, и он быстро подсчитал.

— «Не может быть так много мертвых людей в таком маленьком пространстве», — подумал он. Затем он оглядел пылающий хаос, который простирался по обе стороны от гавани, дальше, чем мог охватить глаз, вверх по склонам гор, где пламя отмечало каждое поместье плантации и деревню.

— «Я думаю, что так может быть».

— Ладно, давайте вернем нашего босса на корабль, — сказал он вслух.

* * *

— Нет, — бесцветно ответила Герта Хостен.

— Но, сэр, мы должны нанести быстрый удар, прежде чем враг высадит войска в самой Стране. У нас под контролем половина территории, и сотни тысяч вооруженных...

— Заткнись, — сказала Герта своему сыну, глядя вниз на гавань Вестхавн. Пожары были потушены, и корабли, столпившиеся на рейде, двигались к докам. Время от времени раздавался треск выстрелов, но ничего похожего на вчерашний день, когда местный исход все еще вызывал сомнения. Она продолжала тем же ровным механическим голосом:

— У нас есть очаги контроля на севере и востоке острова. У нас сотни тысяч детей —  Стажеров, находящихся на испытательном сроке; если бы не тот факт, что все они были призваны и сконцентрированы, мы были бы уже мертвы. Я сомневаюсь, что в районах, которые мы контролируем, осталось больше двух дивизий взрослых Избранных. Возможно, дивизии Протеже, которые не взбунтовались. Теперь позволь мне привести тебе некоторые арифметические расчеты: только в лагерях вокруг Принятия Присяги и Коперника было более двух миллионов рабов. И достаточно оружия на складах, ожидающих отправки на материк, чтобы оснастить десять дивизий. Таким образом, в южных и восточных низменностях насчитывается, по меньшей мере, миллион вооруженных повстанцев, не считая нескольких дивизий Протеже, убивших своих офицеров. Предположим, что наши дети, а некоторые из них ниже оружия ростом, которое они носят, — смогли бы отвоевать эту часть Страны — чего они никак не смогут сделать. И как ты думаешь, что бы с ними сделала армия Санти? А они будут готовы высадить свои войска здесь, на берег в довольно короткие сроки.

— Их… их флот был сильно поврежден в битве в Проходе.

Герта кивнула, по-прежнему отвернувшись к окну. — У них есть шесть неповрежденных линкоров. Ни один из наших линкоров не выжил. Авианосцы остались без самолетов. Возможно, есть две дюжины других военных кораблей, все поврежденные, и несколько сотен торговых судов. У нас нет ремонтных мощностей и нет надежды, чтобы возобновить производство — за последние шесть дней нам пришлось убить девять десятых рабочей силы, или ты не заметил этого?

— Тогда...

Герта обернулась. Йохан Хостен стоял неподвижно, но по его щекам текли слезы.

Хлоп. Плоской стороной ладони она провела ему по щеке. — Внимание!

— Да, сэр!

Она видела, как он собирается с силами. — Теперь ты услышишь, что мы собираемся делать, а затем поможешь мне подготовить необходимые распоряжения. Те, кто пожелают это сделать, укроются здесь, в Вестхавне и в Конугсбурге, и сдадутся  силам Сантандера. По крайней мере, они будут жить. Те, кто не пожелает этого делать, поднимутся на борт корабля.

— На корабль? — спросил Йохан. — Для чего, сэр?

— Западные острова, конечно, — ответила Герта. — Это наше единственное оставшееся владение. Радио сообщает, что условия там стабильны — настолько, насколько они могут быть в скоплении маленьких островов в джунглях на другом конце света — и это довольно далеко для врага, чтобы добраться туда в ближайшее время. Мы загрузим все возможное промышленное оборудование.

— Но, сэр… как это… даже если только половина нашего оставшегося населения…  на Западных островах нет никакого сельского хозяйства, о котором можно было бы говорить.

— Тогда мы будем кушать много рыбы, не так ли? — сказала Герта.

— Но там недостаточно Протеже, чтобы поддерживать нас!

Герта вздохнула, закрыла глаза и приложила два пальца к своему лбу. — «Мы просто не очень быстро учимся», — с горечью подумала она.

— Тогда нам придется самим научиться ловить рыбу, не так ли? У вас есть приказ, Гауптман.

— Так точно, Герр Генерал. — Йохан остался стоять. Могу я говорить дальше, Герр Генерал? — сказал он.

Герте стало холодно. — Можешь, — ответила она.

— Генерал, — сказал парень. По его щекам текли слезы. — Я буду среди тех, кто останется в Вестхавне. С вашего разрешения, сэр.

— Разрешаю, — бесцветно произнесла Герта. — А теперь принеси мне досье на доступные торговые суда.

— Мама? Я никогда не сдамся!

Герта посмотрела на своего сына: идеально обученный быть таким, каким она хотела его видеть. Ее окончательный провал. — Нет, — сказала она, — я не думаю, что ты это сделаешь. А теперь принеси мне папку.

Эпилог

Джон Хостен улыбнулся своей жене с больничной койки. — Да, Пия, я согласен. Отпуск… когда все немного утрясется.

Она уперла руки в бедра. — Никогда ничего не утрясется. Уже поговаривают о выдвижении тебя кандидатом на пост премьер-министра на следующих выборах.

Джон сел прямо и поморщился от боли в ноге. Врачи спасли ее — и его самого, — но какое-то время нужно для восстановления. — Ни за что, клянусь Богом!

Пия вздохнула и улыбнулась. — Тебе скажут, что это для общественного блага...

— Правильно, — сказал Центр.

— Заткнись, — мысленно прошипел ему Джон.

… — и ты будешь тянуться к нему, как форель к мухе.

Она подобрала свой плащ. — Теперь мне говорят, что ты должен отдохнуть. Но тебе следует увидеть, как наш сын женится...

Морис Хостен свободной рукой обнял свою невесту; Александра Фарр все еще была в форме Вспомогательного Персонала, а он — в небесно-голубой форме Военно-воздушных сил. Левая рука была на перевязи, но гипс должны были снять со дня на день. Если повезет, он, возможно, снова сможет управлять самолетом, хотя и не истребителем.

… — и ты будешь отдыхать в течение одного года. Или мне придется ударить тебя молотком по голове, чтобы заставить тебя сделать это.

Она стремительно вышла, ее сын последовал за ней. Джеффри присел на край кровати Джона и предложил ему сигариллу. Джон осторожно наклонился вперед.

— Я чувствую себя человеком, который всю свою жизнь карабкался вверх по лестнице, — сказал он, выпуская дым в открытое окно. Мягкий весенний ветерок колыхал над ним ветки цветущих яблонь; теплое время года пришло в Дубук рано. — Внезапно я оказываюсь наверху, а там совершенно новая лестница.