— «Что ж, Избранный, ладно», — подумал Джеффри с мрачным чувством, не ощущая удовлетворения. Было больше ощущения  фундаментальных связей между решением и результатами. Они сами выбрали это для себя некоторое время назад.

— Передать сообщение на флагман, для передачи в штаб, — приказал он. — Сообщение: Корона захвачена, доки целы. Передавайте.

Двадцать пять дивизий экспедиционных сил ждали в портах по всему западному побережью Республики. Ждали этого сообщения. Теперь они двинутся; через три дня они начнут высадку, и никакая сила на земле не сможет сбросить их снова.

— Нет, если только врагу не удастся вывести всю свою полевую армию из южной части в Империю, — предупредил Радж. — Хорошо начато, половина сделана, но мы еще не выиграли.

* * *

Джон Хостен тяжело дышал, опускаясь в канализацию. Там было в основном сухо, только по дну канала струилась грязная коричневая жижа. Избранные построили превосходную канализационную систему под старой имперской столицей Чиано за почти два десятилетия, прошедшие с момента завоевания; они были навязчиво аккуратны и чисты. Эта часть канализации не упоминалась ни в одной из их записей, и отсутствовала на карте. Бригады принудительного труда, которые ее построили, имели в виду вспомогательную функцию, что не мешало ей большую часть времени быть отличной канализацией.

— «Как же здесь воняет», — подумал он. Здесь также царила кромешная тьма, если не считать маломощных фонариков или керосиновых фонарей, горевших через нечастые интервалы.

Прямо сейчас там было полно людей с винтовками, автоматами, пистолетами, рюкзаками с боеприпасами и взрывчаткой для горных работ, ножами и удавками, а также более загадочными инструментами. Они с трудом продвигались вперед, тяжело дыша в бетонной трубе яйцевидного сечения. Артуро Бьянчи ждал на пересечении двух туннелей.

— Я вижу, ты все еще жив, — сказал Джон, тяжело дыша.

— Более живой, чем я был с тех пор, как  впервые пришли Избранные, — ответил Бьянчи, ухмыляясь. — Вы хотите оказать мне честь?

Он подал выключатель, прикрепленный к  концу шнура. Джон взял его и положил большой палец на кнопку. Молча, посчитал, и на счет «три» нажал.

Туннель вздрогнул; люди вскрикнули от невольного ужаса, когда сверху посыпались пыль и куски бетона. Звуки перешли в сдавленный кашель, когда грохот затих вдали. Люди пригнулись в более высоком соединительном туннеле и бросились к железным лестницам, ведущим наверх. Джон сделал первый рывок, подтягиваясь с помощью своих толстых рук и плеч, освобождая на ходу дробовик, перекинутый через плечо.

Подвал был точно таким, каким он был показан на плане, — большое открытое пространство под каменными арками с выходящими со всех сторон блоками камер и железной лестницей в каждом углу. Но на плане не были показаны стальные клетки, свисающие с потолка на металлических тросах, которые позволяли их поднимать или опускать. Каждая клетка была разного размера и формы, к некоторым были подключены провода, чтобы через них можно было пропускать ток, некоторые были облицованы пилообразными кромками или шипами, большинство были таких размеров, которые не позволили бы заключенному ни сидеть, ни стоять. Все клетки были заняты, хотя некоторые из жертв едва дышали — обрывки кожи, натянутые на кости, с костью, протертой сквозь кожу в местах соприкосновения с клеткой. Языки, распухшие от жажды или вырванные; руки, переломанные сапогом до пальцев — это было обычным сопровождением ареста. Еще больше людей висело на металлических решетках вдоль стен. У них были отрезаны веки, а перед ними установлены фонари — постоянно горящие дуговые лампы, другие лампы мигали с точными интервалами.

Здание сверху было штаб-квартирой Четвертого Бюро по Новым Территориям. Специалисты Бюро работали до тех пор, пока партизаны не прорвались сквозь этажные перекрытия; улики лежали, истекая кровью и подергиваясь, на металлических столах, которые были расставлены аккуратными рядами по всему полу. Большинство из них представляли собой плоские металлические формы с желобами для стока крови; другие выглядели как стоматологические кресла. Тайные полицейские теперь лежали рядом со своими клиентами, одинаково окровавленные там, где их достали пули и картечь.

Джон сглотнул и подавил желание зажмуриться. Он был полностью осведомлен о том, что происходит в подобных местах, но это было не, то, же самое, что увидеть все это своими глазами. Он подозревал, что будет видеть это во сне всю оставшуюся жизнь.

— Пошли, — сказал он сопровождавшему его отделению. — Помните, ничто не должно быть сожжено.

Предполагалось, что они доберутся до центральной картотечной системы до того, как у ее операторов появится шанс ее уничтожить.

— И берите пленных, если сможете, — продолжил он.

Они бы поговорили. А потом он передал бы их людям в камерах.

* * *

— Они пытаются заминировать внешнюю гавань, — сказала Элиза Эбердорф.

Половина ее лица все еще была покрыта заживающими шрамами от ожогов, и у нее отсутствовала большая часть левой руки, но она была работоспособна — что было больше, чем она ожидала, когда последняя серия взрывов сбросила ее с мостика тонущего «Гроссволка» в гавани Барклон. Она была достаточно функциональный, чтобы командовать флотилией эсминцев в Пилларс, по крайней мере. Избранные были логичными людьми, и персонал не винил ее за то, что она проиграла силам, в восемь раз превосходящим ее собственные. Ей удалось спасти два линкора и многие транспорты.

— Какие корабли? — прохрипела она. Ожоги исказили ее голос, но с этим ничего нельзя было поделать, как она подумала.

— Легкие суда. В основном, траулеры.

Она скучала по Хельмуту, но Ангелика была достаточно компетентна. — Я сильно подозреваю, что следующим заходом будет воздушная атака, — сказала она, проводя пальцем по карте восточного побережья Страны. — Флот Метрополии, конечно, в Принятии Присяги; если мы присоединимся к ним, это станет для них серьезной неудачей и вернет шансы к чему-то, приближающимся к равным.

Она сделала паузу. — Последние новости из Штаба Флота, пожалуйста.

Приказы остались прежними. Место встречи согласно Плану Бета «А», в ста двадцати милях к юго-юго-востоку от Принятия Присяги.

— Так-с. Чрезмерная осторожность в то время, когда только смелость могла исправить ситуацию. Можно предположить, что командование Флотом Метрополии просто хотело, чтобы каждый корабль, который они могли взять под свое командование, участвовал в финальной битве. Она предложила свои «четверки» для ночной торпедной атаки.

— Сэр! — техник связи оторвала взгляд от своего радиоприемника. — Воздушные разведчики сообщают о большом количестве вражеских самолетов, приближающихся с юго-востока.

Палец Эбердорф снова пошевелился. Это означало, что авианосцы Санти где-то поблизости… рядом. Полезная информация.

— Доложите в штаб, — приказала она. — Внимание капитанам. Как только закончится этот воздушный налет, мы выдвигаемся и развиваем скорость в этом направлении.

Брови Ангелики Боровиц поползли вверх. — Сэр. Это выведет нас на курс перехвата вражеского флота.

Эбердорф улыбнулась, и даже присутствующие Избранные слегка  побледнели, увидев, как извивается ее рубцовая ткань. — Вот именно. Если мы встретим врага на пути к месту встречи, нас вряд ли можно винить за то, что мы вступили с ним в бой. По моему взвешенному мнению, только наша эскадра обладает готовностью, необходимой для крупной ночной атаки на вражеский флот. Потенциальный ущерб перевешивает важность еще двенадцати эсминцев в дневном бою.

Вероятно, когда их разнесут в щепки крейсерские заслоны Северного Флота Санти. Но флотилия Пилларс не лишила свои экипажи персонала Избранных и опытных Протеже для операций на материке, как это было с Флотом Метрополии. Ночные действия имели большой потенциальный выигрыш — разведывательные преимущества противника были бы нейтрализованы, и все действия должны были бы осуществляться в пределах эффективной дальности торпедирования, — но это требовало исключительного мастерства и долгой практики.