Гипноз, казалось, сработал на славу. Вольдемар и так был на многое готов ради рыжей бестии, а тут даже на преступление пошёл. Услыхав, что беглянка, возможно, жена Степана, он самовольно проник к Отрыжкиным. Но Марфу, разумеется, там не застал.

От идиотизма ситуации я в голос заржал и плюхнулся на скамью.

– Марфа – беглянка из Верхнего мира? – проговорил я сквозь слёзы. – А к Саре Мендельсон вы тоже планировали вломиться?

– Конечно,– процедил Шляпник. – Сведения заказчика надо проверить.

– А у вас что, фотки беглянки не было? – скептически посмотрел на сыщика Яков. – Папаня не предоставил?

– Он был уверен, что она изменит облик, – пояснил Борис.

– Не обижайся, детектив, но мы тебя пока свяжем и отвезём в поруб. – сказал Степан. – Слишком ты тут со своей командой начудесил. За людей нас совсем не считаете, верхние. А у нас, между прочим, свои законы есть. И нарушать их никому не позволено.

– Ты же с Марфой встречался на базаре, когда масло ей продал? – вспомнил я. – Неужели не проверил?

– Так я её тем маслом и проверял, – с невозмутимым видом отозвался частный сыщик. – Думал, увидит, что я ей всучил, закричит, что отравить хочу. Тогда-то себя и выдаст.

– Не выдала? Да она чуть пожар не устроила, шлёпанцы Суворова! – возмутился брат.

– Да ещё и люди могли потравиться, – продолжил я. – Ну а почему же вы от неё не отстали после этого? Напугали стариков своим погромом!

– Да я ж говорю, самовольно он к Отрыжкиным полез! – Борис зло посмотрел на Вольдемара. – Всё твердил: «Это точно Марфа! Несомненно, она!»

И тут заржал Утырок. А вслед за ним залилась смехом и рыжая Натали.

– Что вы ржёте? – возмутился Прошка, отвесив приятелю подзатыльник.

– Не работает твой гипноз, Шляпник, – проговорила танцовщица. – Мы с Волей давно уже сговорились, да слюбились. А тут ты со своей операцией. Ну как не воспользоваться случаем?

– Чуял я, что нельзя товары на Ёпэе покупать, – пробормотал сыщик.

– Я давно уже хотел над Гаврилой подшутить, – сквозь смех сказал Вольдемар. – Вот пусть теперь голову ломает, кто и зачем к нему забрался.

– Натка, я думал, что мы друзья, – обиженно произнёс Борис.

– У меня теперь другая жизнь, – пожала плечиками рыжая.

– А что ж ты на меня кинулся, раз не под гипнозом? – Степан отвесил экстремалу лёгкий подзатыльник.

– Извини, командир, – пожал плечами Утырок. – Я ж Наташку защищал.

– Жентльмен, шлёпанцы Суворова! – ухмыльнулся брат. – Кстати, по поводу жентльменов. Ты, рыжая, к Тарасу возвращаться собираешься? А то он, бедолага, совсем заскучал.

– Облезнет! – Натали хихикнула и посмотрела на Вольдемара.

– Пусть ищет замену, – подтвердил он. – Закончил я с экстремальной жизнью, мужики. Пора остепениться.

– Не, ребята, я сейчас прослезюсь! – шмыгнул носом Закидон. – Что с нами бабы делают!

– Послушай, детектив, – вспомнил я. – А как ты нашу систему безопасности обрушил?

– Я ничего не делал, – Борис непонимающе посмотрел на меня. – А что с ней?

– Сдохла, – не стал ничего объяснять Степан. – Пойдём, преступнички. Нечего тут рассиживаться.

Зловредного детектива посадили в поруб. Впрочем, не думаю, чтобы с ним что-то плохое случилось. Завтра пир, завтра весь день просидит в заключении. А послезавтра отец с ним поговорит и, скорее всего, отпустит.

Воображаемого предателя Утырка Степан и Прошка увели в «Скрипучую телегу». Чуть позже туда подтянулся и Гаврила. Без дружеского мордобоя, судя по всему, не обойдётся.

Я же отказался от посиделок и остался на конюшне. Не то, чтобы я хорошо говорил по-немецки. Откровенно говоря, никак не говорил. Но, всё-таки, фраза о пяти языках внушала оптимизм. Правда, их приписывали Тишке. Но рогатый молчал, как рыба об лёд. Кстати, от своего ослика я тоже ничего добиться и не смог. А ведь ясно слышал все его «хендехохи» и «капитулирены». Короче, просидел с этим ушастым врединой полночи и несолоно хлебавши отправился домой.

Тихонько зайдя через кухню, я прокрался по коридору к своей комнате. Из-под двери пробивался тусклый свет.

– Читает, что ли? – подумал я. – Эдак всё зрение себе испортит.

Был бы в моей двери врезной замок, я б подсмотрел сквозь замочную скважину. Но у меня даже засова не было. Поэтому я чуть приоткрыл дверь и проскользнул внутрь. Хорошо смазанные петли не издали ни малейшего скрипа.

От неожиданности я онемел и застыл на пороге. На моей кровати сидела русоволосая красавица в нижнем белье персикового цвета. В левой её руке был гребень. Правую она периодически подносила к столу, на котором лежал продолговатый предмет.

– Применить, – тихо проговорила она, и посреди комнаты появилась ещё одна красавица.

На этой было расшитое красное платье, красные сапожки на высоком каблуке, а на голове драгоценный венец. Моя гостья несколько раз провела гребнем по своим волосам и сморщила маленький чуть вздёрнутый носик.

– Попса! – заявила она, и вторая девица тут же исчезла.

Отложив гребень, красавица принялась своими изящными пальчиками водить по неизвестному предмету на столе. Через некоторое время она хмыкнула и снова скомандовала: «Применить». Тут же в комнате появилась чертовски привлекательная демоница в облегающем кожаном костюмчике красного цвета. На голове изюминкой проступали небольшие аккуратные рожки, а сзади выделывал вензеля хвостик с кисточкой.

– Перебор, – моя гостья хихикнула и вновь принялась работать пальчиками.

В течение следующих минут я увидел в своей комнате полуголую дикарку с перьями на голове и боевой раскраской на лице, дружинницу в пикантном бронелифчике поверх кольчуги и с огромным огнестрелом в руках, принцессу из султаната в тюрбане и полупрозрачных шароварах. Последней была огненно-рыжая пиратка в высоких ботфортах на тонюсеньких каблуках высотой в две моих ладони, кожаных штанах, жилетке, треуголке с яркими разноцветными перьями. Один её глаз закрывала чёрная повязка, на которой жёлтым пятном выделялись скрещенные кости, а вместо черепа – весёлая рожица с высунутым языком.

– Что-то я увлеклась, – пробормотала девушка, убирая наваждение. – Так, а что делает мой прынц? Всё ещё с ослом развлекается?

Она вновь ткнула пальчиком в предмет на столе. Посреди комнаты появилась её копия. Вскрикнув, моя гостья замерла на несколько секунд, а потом обернулась к двери и, наконец, увидела меня. Я продолжал стоять, не в силах вымолвить ни слова.

– Хм… Как там Ницше? – произнесла девушка, схватив с кровати простыню и заматываясь в неё.

– Нормально. Молчит как партизан, – проговорил я. – Значит, это всё был морок?

– Так понимаю, Лягушку возвращать нет смысла? – вопросом на вопрос ответила Василиса.

– Такой ты мне больше нравишься. Никаких соплей и бородавок.

– А забавная была мысль с пузырём, согласись? – девушка ухмыльнулась.

– Не очень, – я поморщил нос. – Почему ты сбежала из Верхнего мира?

– Длинная история… эй-эй! Пипку мою не трогай!

– Что? – не понял я, на всякий случай отдёргивая руку от стола.

– Пипку, говорю, не трогай.

– Какую пипку?

– Прибор Индивидуальный Переносной, – Василиса схватила продолговатый предмет со стола. – Дебильное название, поэтому мы их пипками зовём. Раньше их как только не звали – и трубами, и сотовыми, и лопатами. А потом, после перехода на новый тип сетей, стали пипками звать. Без них у нас никто не обходится.

– Ничего не понял. А что эта твоя пипка может? Ну, кроме мороков.

– Много чего, – девушка пожала плечиками и стала загибать пальцы. – Можно поговорить с другой пипкой. Точнее, с тем, у кого она есть. Можно фото или видео сделать. Можно какому-нибудь вредителю с шаловливыми ручонками заряд тока прописать.

– Это как тем шаромыжникам на свалке? – догадался я.

– Схватываешь на лету, – улыбнулась Василиса. – Можно расплачиваться с пипки, но это здесь у вас не прокатит. Можно слабенькие сети взламывать. Можно, конечно, и сильные, но это надо быть сильным хакером.