– И что же накопал детектив? Нашёл доказательства? – мрачно спросил Максим.

– Доказательств не нашёл, но он разговаривал со многими людьми, хорошо знающими их семью, и все в один голос утверждали, что они собирались разводиться. А после развода, по условиям контракта, ему бы не досталось от её денег почти ничего.

– Нельзя же подозревать всех мужчин, которые хотят разводиться.

– Но не у всех так подозрительно погибают жёны, а главное, – она снова понизила голос, – не все такие страшные, как Бернард.

– Да брось ты, – лениво протянул Макс, – что в нём страшного? Обычный делец, который больше всего любит деньги, но монстра в нём я не вижу.

– Смотри, – Алис протянула другую бумагу, – детектив узнал, что в молодости Бернард был связан с криминальными группами, но опять-таки вышел сухим из воды… Могли у него остаться связи? Могли.

– А для чего нам сейчас об этом беспокоиться? Мало ли что у каждого было в прошлом…

– Макс, ты что – маленький? Прошлое всегда влияет и на будущее, и на настоящее. Ты помнишь, что бабушка разделила своё имущество на нас четверых? И боюсь, что жить ей осталось недолго. Но это ещё не всё…

Мама задумалась.

– Я тогда не понимала, зачем она вписала такое условие, а после этих бумаг мне стало ясно…

– Какое условие?

– Если погибнет кто-нибудь из четверых наследников даже после вступления в наследство, то его часть делится на остальных, а не достаётся мужу или жене.

– Бернард это знает?

– Да, и как-то Катрин обмолвилась, что он был в ярости.

Она схватилась за голову, словно что-то обдумывая и не решаясь сказать.

– Это не всё, что ты хотела мне сказать? Я прав? – вкрадчиво спросил Макс.

– Прав, сынок, – усталым голосом подтвердила она. – Тебя, наверное, расстроил наш развод с отцом.

Что-то мрачное стиснуло грудь, будто напоминая, что та жизнь, которой он радовался все эти годы, больше не вернётся никогда.

– Николя мне сообщил, что он рассказал тебе о причинах… – Макс молча кивнул, – но это ещё не всё…

– Не всё? А-а… я понял, ты боишься, что нам угрожает опасность из-за этих дурацких бабушкиных денег? – зло спросил он, заранее не веря тому, что ответит мать.

– Не дурацких, Максим, не дурацких…

Она медленно обошла стол и наклонилась к его уху:

– Очень больших денег…

Он недоверчиво повернулся к ней и хмуро спросил:

– Очень больших в твоём понимании – это сколько? Сотня тысяч евро?

– Сорок миллионов, Макс, сорок… – выдохнула Алис ему в ухо.

В тишине кабинета громко тикали большие настенные часы. Растерянный Максим не знал, что и сказать.

– А отец знает? – сипло спросил он.

– Нет, я не хочу его впутывать в наши семейные дела, тем более, что от Бернарда не знаешь, чего ждать. А тут ещё желание Николя уехать в Россию стало последней каплей для Франсуазы. Под влиянием Бернарда она пригрозила, что лишит тебя наследства, потому что испугалась, что ты уедешь вслед за ним. Но ей бы это и в голову не пришло, если бы не Бернард. Он кричал, что сыну русского не надо ничего завещать.

– Мне жаль, что из-за меня и денег разрушилась ваша семейная жизнь. Хотя я бы не пошёл на это из-за наследства.

– Я знаю, ты меня осуждаешь, – Алис снова села в кресло и грустно посмотрела на него. – Но я это делаю не из-за денег, а из-за тебя, не хочу, чтобы ты зависел от Бернарда, как сейчас. Поверь мне, это страшный человек. То, что Франсуаза ловко ввернула в завещание последний пункт – это наша страховка, но убить можно и сразу двоих, понимаешь? Будь осторожен, мой мальчик, – с последними словами она наклонилась к нему и взяла его за руку.

Он почувствовал её тревогу, плескавшуюся в голубых, уже окружённых морщинками глазах.

– Всё будет хорошо. Я буду осторожен, не волнуйся… – Максим погладил её суховатую руку и увидел, как мягкая улыбка робко осветила её лицо. Так она улыбалась, когда он был маленьким… – К бабушке можно зайти? Как она себя чувствует?

– Пойдём, я тебя провожу. Она спрашивала о тебе…

Вечеринка, которую устраивал Бернард по случаю возвращения сына из Багдада, обещала быть не очень многолюдной. Многие парижане уехали из города, но Макс этому был даже рад – он не любил шумные компании.

– Отец всем рассказывает про мои подвиги, а про тебя ни слова. Но ты же понимаешь, что его сын я, а не ты, – смеялся Жерар, приглашая Макса на вечер.

– Да мне всё равно, не волнуйся, братец, – также улыбаясь, ответил Макс.

Он был в прекрасном расположении духа – они помирились с Валери, и всё остальное было не таким уж важным. После дуэли в клубе Макс и Жерар ещё морщились, обнимаясь при встрече, но не напоминали друг другу о причинах синяков на их телах. Макс был рад, что не поссорился окончательно с Жераром, а тот и вовсе будто всё забыл.

– Валери пригласил? – на всякий случай спросил Макс.

– А как же? Куда же без неё? – подмигнул Жерар. Но Максу почему-то стало неприятно. Он вспомнил, что они познакомились как раз в доме дяди Бернарда. Валери теперь занимала все его мысли, и он вдруг поверил, что встретил свою судьбу, лучшую половину, женщину, которая будет для него таким же другом, каким стала Белла для Шагала.

Да, он видел, что иногда в манерах Валери проскальзывала избалованность любимой дочки в сочетании со странной недоверчивостью или даже цинизмом, словно она прожила большую жизнь и успела устать от неё. В такие минуты они спорили до хрипоты. Но споры у французов – самый популярный вид спорта. Споры переходили в шутки, потом в поцелуи и заканчивались милым примирением. В этом была прелесть французской нации, умевшей жить интересно и легко. Макс был уверен, что их совместная жизнь такой и будет, осталось только оформить отношения. Надо купить кольцо и объявить всем о помолвке. Пусть это произойдёт на обеде у Бернарда.

И сейчас Макс уверенно направлялся в ювелирный магазин, где уже давно присмотрел изящное украшение для тонких пальцев Валери. Чтобы ни говорила мать про деньги, которые завещала ему бабушка, сейчас богачом он себя не ощущал. Деньги доставались ему нелегко, но тратить их на свою девушку было большим удовольствием.

Район Булонь-Бийанкур, где жили отец и дядя Бернард, радовал глаз. Зелёные улицы украшали многочисленные фонтаны, которые так кстати создавали свежесть в жаркие дни. Весной зацветала сирень, и её запах проникал даже в закрытые окна.

Отец Максима жил в самом старом квартале этого района. Когда-то давно он продал обветшавший домик, который купил прадед Макса – Николай Константинович Елагин. Денег на его содержание и ремонт стало не хватать, и Николя принял решение продать его и купить большую квартиру в Булони. Здесь же, в этом квартале, был единственный русский лицей-гимназия, где он преподавал русскую литературу, и в котором учился сам Макс.

Дядя Бернард, в отличие от семьи Макса, купил апартаменты в новом квартале, который отличался многоэтажными домами причудливой архитектуры. Просторные комнаты, терраса с видом на маленький садик с ухоженными клумбами цветов, кусты сирени и прекрасная вишня, посыпавшая своими лепестками, словно нежно-розовым снегом, асфальт.

Дверь открыла мать Жерара – Катрин. Тётка была гораздо старше его матери Алис, но из-за маленького роста на первый взгляд казалась чуть ли не моложе. Отец всегда повторял в таких случаях русскую поговорку, что "маленькая собачка до старости щенок". Однако её очень старили очки в массивной оправе и с сильными линзами, из-за чего, на взгляд Макса, её овечье лицо выглядело не самым лучшим образом. Но самым отталкивающим для него был взгляд Катрин – пристальный, оценивающий и не очень доброжелательный. Макс не мог подавить ощущение, что если бы не Жерар, она бы его приглашала гораздо реже. Но своими ощущениями он ни с кем не делился, хотя видел, что отец чувствовал себя в этом доме точно так же неловко.

Как и полагалось в торжественных случаях, в придачу к любезной улыбке и поцелуям в обе щёки, он вручил Катрин букет белых роз, а подошедшему дяде Бернарду бутылку хорошего шампанского "Вдова Клико". После недавнего разговора с матерью, Максим по-новому посмотрел на дядю, который, возможно, был замешан в убийстве первой жены. Но никаких признаков злодея в нём, как и ожидалось, не увидел. Дядя был настроен благодушно и, шумно поблагодарив за подарок, басовитым голосом пригласил в гостиную.