Макс с удовольствием фотографировал продавцов, которые все подряд ему напоминали Ходжу Насреддина. Они зычно призывали покупать золотые висюльки, кольца и цепочки, сделанные, скорее всего, в Китае.

Жерар купил изящный браслет со словом «Любовь» арабской вязью, а потом что-то пытался спрашивать у местных, но из тех невозможно было вытянуть ни слова. Вид корреспондента, окружённого вооружённой охраной, не располагал к откровенности. Макс тоже присмотрел для Валери изящные серьги, а после достал маленький блокнот и занялся излюбленным делом – начал зарисовывать колоритные фигуры восточных мужчин в чалмах и женщин в хиджабах, хотя подобные одеяния часто встречались теперь и в Париже.

Макс не понимал, о чём хотел рассказать в своём репортаже Жерар. Брат просил оператора снимать чаще вооружённых американцев, чем местных, которые выглядели вполне мирно.

На рынке среди покупателей преобладало женское население. Тучные и стройные, старые и молодые женщины в национальной чёрной одежде ходили между лавками и осматривали товар. Но внимательный Макс заметил, что больше чем товар их занимала беседа друг с другом. Тогда между прилавками возникала пробка из группки оживлённых дамочек, которые, как и в любой стране и в любые времена, с горящими глазами рассказывали друг другу новости. И в этой непосредственности был искренний интерес друг к другу. Максим вспомнил, как общаются на французских вечеринках: никаких сильных эмоций, никаких неприятных новостей и тем более громкого смеха – это неприлично и просто недопустимо. Здесь всё было не так, и Макс дал себе слово вернуться на рынок без охраны. Только вот получится ли?

Но "зелёная зона" не означала тюрьму, а потому через пару дней Максим оделся в полувоенный костюм защитного цвета, не забыв кепку и чёрные очки от палящего солнца, и прямо у ворот посольства поймал такси, указав водителю адрес рынка. Жерар возражал против его поездки в одиночестве – это было не по правилам, но понимал, что ни один офицер не будет ждать Макса, пока тот будет кропотливо делать зарисовки.

– Одень хотя бы бронежилет, – проворчал он, оглядывая на прощанье брата.

– Ты хочешь, чтобы я поджарился? – покачал головой Макс, – будем надеяться, что я сойду за местного. А в бронике только внимание к себе буду привлекать…

И вот он рисует недалеко от чайханы и вдыхает ароматный запах сваренного чёрного чая. Да, здесь, в отличие от европейской традиции, чай не заливают кипятком, а варят несколько минут. Вскоре Макс уже не смог больше противиться аппетитным запахам и зашёл внутрь помещения.

– Ас-саляму алейкум, – поздоровался он с хозяином. Тот расцвёл от приветствия и ответил:

– Ва-алейкум ас-салям, что желаете? Может, попробуете люми-Басра? – предложил доброжелательный чайханщик в чёрно-белой арафатке на голове.

– Что это за зверь? – удивлённо спросил Макс.

– К чёрному чаю добавляются маленькие высушенные лимоны.

– А-а, давайте, лимон лучше утолит жажду… Жарко тут у вас, сил нет, – пожаловался Максим.

– Господин военный или художник? – глядя на альбом с рисунками, спросил старик.

– Уж точно не военный, – усмехнулся Максим, – скорее, корреспондент.

– А откуда вы?

– Из Франции.

– Что вас привело к нам?

– Да я и сам честно говоря не знаю. Моё дело рисовать и фотографировать, что я и делаю с удовольствием. Очень всё необычно и интересно, – искренно ответил Макс. Он оглянулся и отметил, как удобно сидят мужчины на мягких цветастых матрасах и подушках вокруг низких столиков. Беседа была негромкой, и атмосфера в чайхане располагала к беседе и отдыху от суматошного города.

– Присаживайтесь, господин, чего ещё изволите?

Но Максим заказал только чай и уселся наблюдать за гостями чайханы. В Париже встреча с арабами в квартале, куда не заглядывала полиция, не предвещала ничего хорошего – ограбят и пырнут ножом. А здесь – будто другие люди. И молодые, и пожилые иракцы вели себя с достоинством, с уважением друг к другу. Однако жизнь в Европе, видно, заставляла их забывать все правила поведения вежливых людей. А может быть, проявлялось презрительное отношение к французам, которые сами отвергли все ценности, кроме формальной улыбки, и теперь ничего не могли противопоставить хамскому напору людей, пытавшихся выжить в чужой стране.

Чайханщик подсаживался к некоторым гостям и весело беседовал с ними, как с друзьями. Макс подумал, что его белая кожа никогда не позволит ему стать своим в этой компании, потому что местные в основном подозрительно относятся к приезжим, особенно к белым в военной форме. Никто не забыл, какой была страна до вторжения американцев, и какой стала после убийства Саддама. Однако следующий гость перечеркнул его предположения.

В чайхану зашёл белый мужчина в костюме защитного цвета, но в странной широкополой шляпе, под которую был одет платок такой же чёрно-белой расцветки, что у иракца. У него были пронзительные голубые глаза, русые волосы и чуть рыжеватая короткая борода, которая резко контрастировала с чёрной и жёсткой щетиной Максима и остальных посетителей в этом кафе. Он заговорил со стариком на арабском, и Максу показалось, что они друзья.

Русоволосого мужчину хозяин встретил как брата – после рукопожатия он поцеловал свою ладонь и прижал её к груди. А парень достал из кармана какие-то таблетки и протянул старику. Тот поднёс пачку поближе к глазам и благодарно что-то забормотал. Он ещё долго кланялся, заглядывал в глаза и, наконец, радостно побежал варить чай, когда посетитель расположился за соседним столиком. Парень заметил интерес Макса и неожиданно подмигнул.

– Привет, ты откуда? – на английском спросил он.

– Из Франции, – задумчиво ответил Макс, соображая, кто сидит перед ним – британец или русский.

– А-а, лягушатник, значит, – выдал себя русский, добавив обычное прозвище французов на своём языке, не рассчитывая, что Макс поймёт.

Максим открыл было рот и хотел ответить на русском, но тут снаружи раздались странные хлопки. Парень резко встал и быстро вынул из кармана оружие.

– Что-то случилось, – пробормотал он про себя, – не высовывайся, если не хочешь получить пулю, – на английском бросил он Максу и осторожно вышел на улицу.

Немногочисленные посетители чайханы, в том числе и сам хозяин, с растерянным выражением лиц замерли за столами и не думали высовываться. Макс помнил наставление американских инструкторов, которые призывали в такой ситуации лечь на пол или спрятаться в укрытие, но вопреки правилам его тянуло за русским.

Немного поколебавшись, он с опаской выглянул наружу и увидел, что русский сидит на корточках за ближайшим прилавком, владелец которого в страхе лежал на земле, и смотрит в ту сторону, откуда доносились выстрелы. Макс спрятался за другой прилавок и тоже посмотрел на парня, отстреливающегося от полицейских. Террорист вдруг поднял руку и бросил гранату. Раздался взрыв, оба полицейских упали, а сам бросавший помчался в сторону чайханы. Нехорошие мурашки пробежали по коже – что делать? Оружия у него нет, а у стариков в чайхане тем более… Но тут раздался выстрел, и террорист упал, словно споткнувшись на ходу. Макс перевёл глаза туда, откуда прилетела пуля, и увидел русского, державшего в руках пистолет. Меткий выстрел выдал в нём профессионала. Внезапно за его спиной Максим заметил какое-то шевеление – сзади к русскому подбирался ещё один террорист и целился аккурат ему в спину.

– Осторожно, сзади! – крикнул Максим.

Русский быстро обернулся и сразу выстрелил, опередив террориста лишь на миг. С другого конца рынка уже бежали несколько человек полицейских, где-то вдали с сиреной подъехал американский джип. Военные рассредоточились по рынку.

– Спасибо, я не заметил второго. Если бы не ты, он бы мне в спину выстрелил. Ну, раз Бог сохранил мне жизнь, значит я ещё не все дела сделал на этом свете, – весело подмигнул парень и подошёл к Максу, протягивая руку, – давай знакомиться – Иван. Пошли в чайхане посидим, и ты расскажешь, откуда знаешь русский язык.