С несчастным императором время тянулось медленнее некуда, а с неунывающими Эстер и Яковом пролетало быстро.

Гриша и опомниться не успел, как в доме появились дети. Они бегали по комнатам, хватаясь липкими ручками за всё подряд и обо всё спотыкаясь крохотными ножками. Их звали Рэйчел и Элла, и им передались тяга к знаниям Якова и бодрый настрой Эстер. Они росли у Гриши на глазах, и вскоре Рэйчел стала маленьким сорванцом, а Элла серьёзной девочкой.

Сестрёнки обожали Гришу и частенько забирали его к себе в спальню.

– Он будет нас защищать, пока мы спим, – объясняла Рэйчел.

Она подолгу смотрела на папин чайник с золотом и рубинами и однажды пришла к выводу, что за драгоценностями скрывается живое существо. Некоторые люди сами всё понимают, не задумываясь над тем, как им это пришло в голову, и малышка Рэйчел была как раз из таких. Она невооружённым глазом видела то, что представало перед её отцом лишь благодаря волшебному зелью.

– Мы его любим, – обычно добавляла Элла. Она не до конца верила в то, что чайник – это дракон, но всё равно не хотела ложиться спать без Гриши, потому что с ним в одной комнате ей спалось заметно лучше.

Так что каждый вечер после ужина Гришу уносили в детскую, а утром возвращали на каминную полку в гостиной. Из всего, что дракончик повидал за свой век в чайнике, больше всего ему понравилось наблюдать за тем, как Рэйчел и Элла превращаются из ползающих младенцев в весёлых детей.

Хоть Элла и сомневалась в том, что чайник живой, она всегда смотрела на него с любопытством, и Грише уже этого было достаточно. Элла никогда с ним не заговаривала, но взгляд её был полон любви.

А Рэйчел то и дело беседовала с дракончиком и шептала ему по утрам:

– Привет, мой хороший.

Иногда она признавалась Грише во всех шалостях, которые учинила за день. В основном она дёргала других детей за волосы, думала что-нибудь нехорошее или устраивала беспорядок в своём ящичке – никаких серьёзных провинностей. Пленённый дракон быстро привык к её тихим откровениям и очень трепетно к ним относился – почти как к теплу.

До рождения девочек Гриша не видел человеческих детёнышей – только Леопольда Лашковича в облике мальчика. Он слабо себе представлял, как они превратятся во взрослых, но надеялся, что Рэйчел с Эллой так или иначе останутся всё такими же весёлыми и здоровыми.

После завтрака и урока музыки девочки занимались с гувернанткой, а затем горничная уводила их на прогулку в парк. Когда они возвращались, от них пахло свежим воздухом, солнцем и птицами – тем, чего Гриша лишился, когда его заточили в чайник.

Да, порой жизнь проходит не так, как тебе хочется, но от этого она не менее ценна. Гриша, как лесной житель, лучше других понимал, что выжить важнее всего. Он убеждал себя в том, что счастлив, и отчасти это было правдой. Но только отчасти.

По вечерам Эстер и Яков сидели в гостиной и обсуждали дочек, работу и новости. Они не только читали газету или слушали радио, но и подробно обговаривали последние события. Гриша жадно ловил каждое их слово. Судя по всему, в мире опять наступали тёмные времена, и многие люди теряли свободу, работу и состояние.

Одна страна завоевала другую, и письма Якова к Ицхаку становились всё печальнее. Разгорался очередной военный конфликт. В мире вспыхнула новая война, которая обещала быть столь же кровавой и беспощадной, как предыдущая, и прошедшую масштабную войну стали называть «Первой мировой».

«Я уже устал от войн, – подумал Гриша, – неважно, как они называются». Из разговоров Якова и Эстер он понял, что их ждут не менее жестокие сражения и куда более мощные бомбы.

Яков тоже устал от войн и переживал за бедных. Он отправил родителям деньги и билеты и попросил их приехать из Будапешта в Лондон, а потом увёз родителей, Эстер и дочек в сельскую местность, где успел приобрести дом в небольшой деревушке, вдали от городов. Яков решил, что там его семья будет в безопасности. Дядя остался пережидать войну в Цюрихе, а Яков – заведовать банком в Лондоне.

Грише отчаянно не хватало Эстер, Эллы и Рэйчел, но всё же он был рад тому, что они уехали. Каждые три-четыре дня на Лондон падали бомбы, и люди называли это «бомбардировкой». Сирены, взрывы, пыль и ужас разносились по городу подобно кучевым облакам.

Яков умудрялся находить чай, сливочное масло, хлеб и лекарства в это нелёгкое время и отправлял их не только родным в деревню, но и всем знакомым семьям. Дядю встревожила его щедрость, и он написал племяннику строгое письмо из Цюриха, в котором говорил, что не позволит Якову растратить семейные средства.

Яков объяснился в письме к Ицхаку:

В лесу все существа поддерживали друг друга, поэтому Гриша, как лесной житель, разделял точку зрения Якова. По вечерам Яков читал вслух газеты или включал радио. Когда раздавался вой сирен, Яков гасил свет и задёргивал плотные шторы. Он с недоверием относился к бомбоубежищам и предпочитал оставаться дома.

Когда «бомбардировки» закончились, Эстер вернулась в Лондон, но дети и родители Якова остались в деревне, вдали от войны. В городе стало безопаснее, но ненамного. Эстер работала в военных госпиталях, ухаживала за ранеными и контуженными. Она давала бесплатные концерты семьям погибших, вместе с медсёстрами следила за тем, чтобы в больнице было чисто, всего хватало и всё лежало на своих местах. Яков продолжал делиться продуктами и лекарствами с бедными. Гриша молча наблюдал за происходящим из чайника.

Со временем тёмные облака войны начали рассеиваться, и в Лондоне заговорили о мире. Дети вернулись в город. Когда Гриша увидел Рэйчел и Эллу, он чуть не лопнул от радости. Они выросли и уже больше походили на девушек, чем на детей.

В остальном они почти не изменились, но Гриша отмечал мельчайшие детали. Рэйчел начала серьёзнее относиться к учёбе, Элла всё чаще играла на фортепиано. Война всех заставила переосмыслить свою жизнь. Однако смех и веселье не замедлили вернуться в дом.

Война, тянувшаяся шесть лет, наконец закончилась. К сожалению, любая хорошая новость несёт за собой плохую. Европу поделили пополам, и западная часть отошла двум победителям, а восточная – третьему. Все страны, восточные и западные, истосковались по хорошим новостям.

Гриша гадал, что же сталось с лесными жителями. Похоже, что волшебство больше не играло решающей роли в мире. Он потрясённо слушал, как Яков с Эстер говорят о том, что крупнейший немецкий город поделили на восточную и западную половины, а между ними построили высокую стену.

Грише казалось, что стена – это пустяк. Любой дракон с лёгкостью через неё перелетит. Его родной Шварцвальд находился как раз в Германии. Неужели стена проходила и через лес?

Наконец до него долетела весть о драконах, но не из Германии, а из Вены, где Гриша жил с императором. Дядя Якова написал из отеля «Захер» – Гриша заметил адрес на конверте. Там он остановился во время деловой поездки.