Яков трижды прочитал письмо: один раз вслух, потом про себя и ещё раз вслух. Гриша внимательно к нему прислушивался и невольно завидовал своим сородичам. Конечно, они оказались вдали от дома, но по крайней мере они не одни. Пускай им грозит депортация в Сибирь, они живы и не заточены в кухонной утвари.

По словам о работе и регистрации Гриша понял, что драконам предоставляется возможность снова стать частью человеческого общества. Ему не было и ста пятидесяти лет. Если бы не его фарфоровая тюрьма, Гриша непременно полетел бы в Вену на поиски приключений.

Целую неделю или две Яков возвращался домой не раньше полуночи. Он говорил Эстер, что у него очень много работы, а девочки заявляли, что от него пахнет влажной листвой и конфетами. Однажды Яков пришёл вовремя – в тот вечер, когда Эстер, Эллы и Рэйчел не было дома.

Гриша слушал, как Яков жуёт бутерброд с сыром на кухне, а потом что-то ищет по всей квартире. Наконец он вернулся со старыми плотными шторами. Яков повесил их в гостиной, где обычно писал все свои письма, и запер дверь. Затем он выудил из портфеля маленькую склянку зелёного стекла. Пробку закрывала прозрачная изящная крышечка из яркого, чуть ли не слепящего хрусталя.

Яков поставил бутылочку на письменный стол и отошёл к старой угольной печи сварить свой любимый приторный кофе.

Склянка походила на бутылочку с зельем, которое Яков пил по утрам, но совсем миниатюрную. Яков сварил кофе, налил его в маленькую фарфоровую чашку и сел за письменный стол. Там он медленно потягивал горячий напиток, глядя на Гришу.

Наконец чашка опустела, и Яков подался вперёд.

– Не знаю, друг мой, слышишь ли ты меня. Я всегда тешил себя мыслью, что да, но, возможно, я обманывался.

Гриша, разумеется, ничего не ответил.

– Мы с тобой познакомились, когда я ещё не знал Эстер. Мои дети тебя полюбили. Я переживал, куда ты подашься, если я сумею выпустить тебя на свободу, и вот наконец передо мной предстал ответ. В Вене для тебя найдётся место.

Он взял бутылочку и сказал:

– Я ходил к химику, и мы с ним вместе колдовали над зельем, которое я купил в Стамбуле. Если насыпать в чайник крапиву, налить кипяток и это новое зелье, есть шанс, что заклятие, наложенное на тебя, спадёт.

Гриша не поверил своим ушам. Почти сто лет он жил надеждами на спасение, но никогда по-настоящему в него не верил. Сколько времени он провёл во дворце с несчастным императором, сколько дней простоял на полке магазина! Двадцать с лишним лет жизни в Лондоне были счастливыми, но всё же проведёнными в заточении.

И вдруг Яков заявляет, что чары Леопольда Лашковича можно разрушить! Разве легко в такое поверить? Невозможно!

Яков вскипятил воду, вмешал в неё крапиву и зелье, и гостиная наполнилась ароматом лакрицы и солёных океанских водорослей. Он отодвинул стулья, стол и оттоманку в сторону, вылил смесь в чайник и поставил его на пол.

Около часа ничего не происходило. Грише вспомнились слова, произнесённые Леопольдом Лашковичем на языке волшебства. Может, не хватало заклинания? Вдруг ему ужасно захотелось чихнуть. И он чихнул.

Громко, сильно и отчаянно, как пушка на поле битвы. Казалось, он держал этот чих в себе с тех пор, как волшебная пыль Леопольда наполнила его нос, глаза и покрыла подушечки лап. Ему снова почудилось, будто он тает, растворяется, пузырится, а потом заболели живот и голова.

Неполированные золотые бока чайника покрылись чешуйками зелёного, коричневого и оранжевого цвета. Рубины исчезли, и из пасти дракончика повалил горячий дым. Он расправил крылья и пошевелил затёкшими лапами. Хвост, свёрнутый в ручку чайника, выпрямился и тяжело ударил по полу.

Яков так расчувствовался, что крепко пожал лапу Гриши и воскликнул:

– Друг мой, как я рад наконец тебя встретить! С возвращением в мир живых!

– Мы знакомы уже много лет, – сказал Гриша. – Я в самом деле тебя слышал.

Он ощутил, как наполняется теплом жизни благодаря этому сердечному рукопожатию.

– Да-да, конечно, – ответил Яков. – Как тебя зовут?

– Гриша. Сокращённо от Беневоленция Гаудиум.

Яков рассмеялся и обнял Гришу. На улице десять раз пробил церковный колокол.

– Как тебе удалось меня спасти? – спросил дракончик. – Надеюсь, ты не отказался ни от чего ценного?

Гриша боялся, что ради него Яков лишится времени, денег или того, что ему дорого.

– Этого требуют заклинания. Их законы просты, но лишь немногие способны овладеть их волшебством. Для зелья ничем не надо жертвовать. Только найти нужные ингредиенты и разобраться в том, как его применить.

Гриша сомневался в том, что это и правда так, но не хотел давить на Якова, тем более что того явно что-то тревожило. Он одёргивал рукава, хотя надобности в этом никакой не было. Гриша и сам волновался. Вдруг Леопольд до сих пор жив и придёт отомстить за то, что они разрушили его чары? Чародей теряет часть своей силы, если наложенное им заклинание спадает, и он всегда это чувствует. Порой, чтобы убить или ослабить противника, волшебники снимали его сильнейшие чары перед боем.

– Чем ты питаешься? – поинтересовался Яков. – Боюсь, ты умираешь с голоду.

– Да, я бы подкрепился, – признался Гриша. Вместе с теплом жизни к нему вернулись и обычные драконьи потребности. Он отмахнулся от мыслей о Леопольде и спросил: – У тебя есть жёлуди? Или сосновые шишки? Я даже на них согласен.

Гриша терпеть не мог сосновые шишки, но сейчас готов был съесть что угодно.

Разумеется, у Якова не было ни желудей, ни шишек. Он нарезал капусту, картофель и яблоко, выложил на блюдо и полил горячим пряным сидром. Гриша тут же смёл угощение с тарелки. Он не ел лет девяносто, а то и сто. Всё-таки еда – одно из величайших наслаждений, наряду с возможностью двигаться и дышать.

– Надо отвезти тебя в Вену, – сказал Яков. – Ты поместишься в поезд?

– Я умею вырастать и уменьшаться, а ещё у меня есть крылья, – ответил Гриша. – Мне не нужен поезд. Конечно, я давно не практиковался, но мог бы сам долететь до Вены.

– Сколько тебе потребуется времени, чтобы снова научиться летать? – спросил Яков.

– Не знаю, – признался Гриша. – Я ещё ни разу не летал в Вену с тех пор, как ты меня вызволил из заварочного чайника.

Яков рассмеялся.

– Да, в этом ты прав.

– Мне срочно туда надо? – уточнил Гриша.

– Как можно скорее. Дядя написал, что всех драконов без регистрации депортируют в Сибирь.

– Пожалуйста, передай девочкам, что мне очень хотелось с ними увидеться, – попросил Гриша. – И Эстер тоже.

Яков кивнул.

– Ты можешь остановиться в деревне, где они пережидали бомбардировки. Отдохнёшь там и оправишься от долгого заточения.

Яков достал карту и разложил её на столе. Гриша рассмеялся.

– Карта мне не нужна, – объяснил он. – Я найду путь по запаху.

– Разве ты мог улавливать запахи, когда был чайником? – удивился Яков. – Если бы я знал, принёс бы тебе листья из леса, чтобы ты чувствовал себя, как дома.

Гришу тронули его слова.

– Нет, не мог, зато сейчас могу. Здесь, в квартире, четыре человеческих запаха, и два из них особенно сильные – а значит, принадлежат юным созданиям.

– Уверен, что хочешь полететь один? – нахмурился Яков.

– Со мной ничего не случится, – ответил Гриша. – Обещаю.

– Разумеется, – пробормотал Яков. – Разумеется.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Навсегда ли они прощаются?

– Приезжай в Вену, – наконец попросил Гриша. – Я буду рад с тобой увидеться.

Яков прокашлялся и вытер слёзы.

– Где бы ты ни был, ты всегда останешься в моём сердце, – сказал он дракончику.

Гриша понимал, почему сердце его не ожесточилось, несмотря на то, как долго он пребывал под заклятием Леопольда Лашковича – его спасли Яков и вся семья Мердингеров. И он никогда их не забудет. Гриша вышел на улицы пыльного города и торжественно расправил крылья. Он уменьшился, чтобы не слишком их напрягать – ведь Гриша совсем недавно избавился от злых чар. Он взмыл в небо и сделал глубокий вдох, наполняя лёгкие благословенным воздухом свободы.