Ангел ухмыльнулся, краем глаза глядя на меня. Я практически уверен, что он не знает, кто я такой. Меня лишь недавно назначили почётным телохранителем Эмелина и его новой жены. Я всё ещё не освоился в замке, и в этот зал попал совершенно случайно. Но эта тварь целует Иирис! Мои кулаки непроизвольно сжались, хотя я и не мог дать волю гневу и всё испортить. Мало мне Элура, так теперь ещё и этот… пернатый.

Иирис, судя по всему, была довольна. Она так жадно ухватилась за ангела, что я невольно начинал думать о цензуре. Случайно взглянув в её глаза, я увидел, что они пусты и безжизненны, как будто она находилась под действием какого-то наркотика.

Резко развернувшись на каблуках, я ушёл, пообещав себе, что он ещё пожалеет о том, что сделал с нежной Иирис. Я мчался по коридорам, сам не зная, куда так тороплюсь. Сине-зелёная форма с жёстким высоким воротником-стойкой давила шею. Жажда усилилась ещё больше. Шпага, украшенная изумрудами, которая была положена мне, как телохранителю, била по ногам. Не люблю холодное оружие, а пистолет был спрятан в надёжном месте.

Я немедленно должен сообщить Элуру о том, что происходит в этом демоническом месте. Я не хотел помогать ему, надеясь спасти Иирис сам, но больше мне ничего не оставалось делать: только этот чистокровный способен справиться с самим дьяволом.

Взлетев по узкой винтовой лестнице, я попал в просторную комнату, где на жёрдочках сидели сотни воронов. Инстинкт привёл меня в нужное место. Выбрав одну из чёрных птиц, показавшуюся мне самой смышлёной, я привязал к её лапке заранее заготовленное письмо с подробным отчётом о плане замка, его обитателях и возможном местоположении, куда торопливо прибавил несколько слов о состоянии Иирис и подготовке к свадьбе. Нашептав птице, кого она должна была найти, я отпустил её в небеса. Вместе с ней улетела моя единственная надежда.

После полуденного сна, во время которого я старался забиться в какой-нибудь тёмный угол, чтобы солнечные лучи не доставали меня, я услышал, что в замке поднялся переполох. Решив узнать, в чём дело, я спустился вниз.

Посреди просторного атриума на изысканном столе, украшенном резьбой в виде ангелов, лежал пришпиленный стрелой ворон. Тот самый, которого я отправил. Когда я вошёл, все взгляды обратились ко мне. Голова раскололась от сильной боли. Я упал навзничь, ловя ртом ускользающий воздух.

Сквозь туман в глазах я разглядел Эмелина, неодобрительно качавшего головой. Его силуэт закрыла от меня какая-то тень. Это был тот темноволосый, что приставал к Иирис. Его рука опустилась на мою голову.

– Это был он. Я сомневаюсь, что он – нефилим. Это подделка. Эмелин, слепой дурак! Нужно проверить его.

Он легко поднял моё безжизненное тело и бросил его под прямые солнечные лучи. Я лежал, щурясь от яркого света, и понимал, что всё пропало.

Other Side

Океан, как ни странно, граничил с безжизненной пустыней. Всего два материка, а какие разные. Сверху открывался захватывающий вид на бескрайнее море песка. Яростный самум раздувал белые песчаные барханы, запутывая следы. В этом жарком однообразном месте можно было ориентироваться только по солнцу. Почему нефилимы выбрали пустыню, где солнце светит наиболее убийственно для них? С другой стороны, их очень сложно найти. Где бы они ни скрывались, враг не сумеет внезапно атаковать убежище. Пока ничего, кроме клочковатых оазисов, не навевало на мысль об укрытии.

Приняв свой обычный облик, я мягко опустился среди песков и прислушался. Ветер попробовал было бросить мне в лицо горсть праха и пыли, но я создал защитный кокон из холодного воздуха вокруг себя. Я был одет соответствующим образом: мягкая шерстяная куртка с глубоким капюшоном и просторные штаны цвета песка, ботинки на толстой подошве, пропускающие воздух, но не песок. На глаза я натянул солнцезащитные очки. Хоть солнце и не способно сжечь меня, но оно может привести к моей медленной гибели от чрезмерного жара, а я всё ещё нужен Иирис. Как ты там, мой несгораемый светоч?

Я брёл по пустыне, пытаясь ориентироваться по запаху. Здесь, среди жары, все запахи усиливались. Я видел мёртвого варана, вокруг которого собрались на пиршество его сородичи. Где-то высоко реяли грифы. Анчар распространял жгучее облако ядовитых испарений – пустыня легко могла убить неподготовленного путника. Дважды на меня пытались напасть змеи. Одной удалось даже прокусить штаны, и она тут же упала замертво, отравившись моей кровью – всё-таки, это я стою на вершине пищевой цепочки.

До вечера я бродил среди песков, и маги, наверное, уже давно потеряли меня. В конце концов, сев на песок, я погрузился в глубокую медитацию. Мир вокруг меня умер.

Очнувшись, я обнаружил, что над моей головой распустились звёзды. Подле меня сидело существо с горящими красными глазами и внимательно озирало окрестности. Заметив, что я очнулся, оно выпрямилось, отряхнулось и сказало:

– Ты долго выискивал нас среди пустыни. Мы слышали твои шаги над головой. Днём мы погружены в сон, почти такой же сильный, как твоя медитация. Этот сон подобен смерти. В нём мы искупаем наше бессмертие. Ты искал нас, дитя, бродящее под солнцем. Зачем?

Я позволил себе усмехнуться: всё идёт по моему плану.

– Я отнюдь не дитя, м!е более десяти тысяч лет.

Нефилим зашипел.

– Так ты не наш. Ты не потомок ангелов. Но от тебя пахнет кровью. Кто же ты?

– Я предпочту не говорить, пока не получу нужную мне информацию. Ты будешь говорить здесь – или проводишь в ваше укрытие?

Он повернулся ко мне спиной и заскользил в ночи, что-то бормоча под нос. Они все такие сумасшедшие – или только этот образчик кровососа?

– Меня мучает жажда, да, жажда, – внезапно сказал он. – Я пытался напасть на тебя, пока ты не видел, но ослепительное сияние, исходившее от тебя, обожгло мои руки. Ты спутался с магами. Мы не жалуем их.

Я промолчал. Иногда молчание – лучший способ получить больше информации, чем могут дать детальные расспросы. И он не подвёл мои ожидания.

– Мы думали, это дичь ходит над нашими головами, и скрежетали зубами, лёжа в гробах. Дичь недоступна для нас, когда огненное око смотрит с небес. Солнце – это очи Создателя, проклявшего нас. Он наблюдает за своими детьми, чтобы мы не обижали их. Однако ночью глаза его устало закрываются, и мы выходим на охоту, чтобы терзать плоть людей. Их много, а нас мало. Мы не способны иметь потомство, и, если нас убивают серебром или светом, мы не возрождаемся. Маги Красной Луны придумали воду, которая прожигает нашу плоть. Они отлавливают нас, ставят свои дьявольские опыты и загоняют до смерти, мучают древних нефилимов. Поэтому нас мало. Мы не любим их.

Я всё ещё молчал. Тогда он разозлился и начал шипеть.

– Но маги Синей Луны всё равно хуже! Те, кому ты продался! Они пытают нас, выведывая слабые стороны наших отцов, а потом приковывают на верхней площадке одной из своих башен, и оставляют до утра. Солнце собирает свою жатву, и даже горсти пепла не остаётся от ушедшего. Мы ненавидим их!

– Ты ещё долго собираешься жаловаться? – спросил я нефилима: я чувствовал, что он лжёт мне. – Что же вы тогда не уйдёте к своим отцам?

Боковым зрением я видел, что зрачки его расширились от ужаса. Он что-то пробормотал себе под нос, абсолютно нечленораздельно, и ускорил шаг.

Как я и предполагал, под песком оказались червоточины подземных ходов, прорытые сильными когтями нефилимов. Тоннели были достаточно высоки, соединяясь в просторные подземные залы. Каменная кладка защищала их от обрушения. Повсюду виднелись маленькие люки, через которые, в случае крайней необходимости, можно было заполнить ходы песком. Обстановка выглядела очень простой – повсюду стояли дубовые гробы, и больше ничего. Никаких украшений. Никаких личных вещей.

Они сидели на полу – мужчины и женщины. Видимо, это и есть древние нефилимы. Они имели болезненно красивые черты лица, отдалённо напоминая виденного мной ангела. У некоторых болтались крылья – но не оперённые, а голые, перепончатые, как у летучих мышей.