Солнце стояло высоко. Сцирша плелась, едва находя в себе силы везти за собой тележку. Она зарывалась в песок и то и дело останавливалась. Остановилась и ведьма, поняв, что не слышит за собой шагов.

Обернувшись, Сцирша впервые за долгое время почувствовала, как внутри неё всё холодеет. Адриан и Властомил лежали на песке, лицом вниз. Ведьма хотела сделать к ним шаг, но у неё получилось только упасть на колени.

Казалось, что ещё мгновение, и их тела вспыхнут. Чёрные кости расплавятся вместе с песком. Сцирша отвернулась, не желая видеть это снова.

На одной из дюн показалась дрожащая от горячего воздуха фигура. Ведьма прищурилась, но чётче фигура не стала. Она хотела было вскочить, замахать руками и запрыгать на месте, но у неё получилось только поднять одну руку. А потом всё вокруг погрузилось в ночь.

========== Глава 13. Ночь наступила ==========

Сначала появились звуки. Приглушённые голоса, неразделимые и монотонные, трепет ткани на ветру, шуршание песка под сапогами.

Голову что-то приподняло. На сухие губы легла влажная ткань. Сцирша вцепилась в неё и попыталась притянуть к себе руками, но поняла, что сил поднять руки у неё нет. Влага медленно попадала в иссушённую глотку, а затем – снова темнота. И так снова и снова. Звуки. Вода. Ночь. Звуки. Вода. Ночь.

Когда она прильнула к чаше с водой, у ведьмы получилось открыть глаза. Мутные фигуры и образы складывались в лица, кувшины, длинные палки, уходящие в черноту…

В следующий раз, очнувшись и попив, она медленно приподнялась, держа себя на локтях, и напрягла взгляд. Перед ней сидела, скрестив ноги, женщина с забранными в пучок волосами и в плотном плаще, закрывающем её от шеи до пят. В руках она держала глиняную чашечку, в которой отражался свет звёзд.

– Кто вы? – ведьма испугалась собственного голоса: хриплого и тихого.

– Странница.

Она выговорила это с явным трудом, и как-то странно произнесла несколько букв. Сцирша кивнула и потянулась к чашечке. Странница передала её ведьме, и та жадно выпила всю воду.

Лежак был мягким и пах верблюжьей шерстью. Ночной ветер шумел над шатром, вышитым месяцами и солнечными дисками, раскачивал тонкие опоры, играл на узких горлышках кувшинов, расставленных около ковров и подушек, перебирал кисточки навеса. Ещё несколько шатров стояли поодаль, и между ними мерцал костёр. Пахло углём и жареным мясом.

Сначала ведьме казалось, что она не может понять, что говорят люди у костра, потому что не до конца пришла в себя. И только когда она прислушалась, ей стало ясно, что не знает языка этих людей.

– Где мои спутники? – она огляделась.

– Красные волосы и белые волосы, – Странница кивнула и показала головой на ближайший шатёр, – там. Живые. Спят.

Ведьма попыталась встать. Странница взял её за руку, обхватила плечо и помогла подняться. Ноги почти не слушались, казались тряпичными. Даже в тусклом свете луны Сцирша отчётливо видела кончики своих пальцев, тёмные и сморщенные. Покачиваясь, ведьма и Странница побрели к костру.

Странница посадила её на сложенные друг на друга подушки, тонкие и почти такие же твёрдые, как песок. Сама уселась рядом, снова скрестив ноги, и заговорила с людьми. Сцирша щурилась, вглядываясь в лица у костра, высматривая их черты сквозь тонкие язычки пламени и колеблющийся жар. Напротив сидели мужчины с длинными бородами, в которых были видны тонкие косички, бусы и ленточки. Их головные уборы закрывали волосы, уши, шею, падали на плечи и спину. Рядом с ней сидели женщины с косами, свёрнутыми в пучок, обвешанные бусами, оловянными месяцами и солнцами, разглядывали ведьму, улыбались. Дети в длинных рубахах держались за спинами взрослых и смотрели то на мясо в котле, то на Сциршу.

Ведьма посмотрела на котёл – и рот тут же наполнился вязкой слюной, в носу застыл сладковатый аромат варёного мяса и тмина. Она услышала тихий женский смех рядом и в следующий момент обнаружила в своих руках тарелку с похлёбкой. Сцирша кивнула Страннице и принялась медленно пить бульон через край.

– Где мы? – спросила она, когда разговоры стихли, а её тарелка была пуста.

– В пустые Кошачий Коготь, – ей ответил широкоплечий мужчина в высокой чалме, украшенной блестящим камнем в виде половины лица луны и солнца, – в семи ночах от Нопаля, в шестнадцати от Карнассоса и в одной ночи от гор Булан.

– Спасибо. За всё, – Сцирша поклонилась, как могла, чтобы её голова не закружилась снова.

– Каждый из нас может потеряться в песках. В следующий раз, быть может, это вы спасёте меня. Или кого-то из моих людей.

Ведьма улыбнулась.

– Верно. Пустыня бывает жестока. Солнце беспощадно, луна холодна, звёзды хитры.

Мужчина пристально посмотрел на Сциршу поверх костра.

– Мы никогда не видели вас в пустыне и среди каменных домов.

– Я пришла с побережья залива Зефир. Здесь я ищу маму. Она ушла два года назад за отцом, который отправился служить Солнцу-и-Луне.

Люди зашептались.

– Давно ли ты ищешь её? – спросил мужчина, когда шёпот стих. Сцирша покачала головой.

– Нет. Мне кажется… – она пристально смотрела на камень, прицепленный к чалме мужчины, блестящий резными глазами, улыбкой и лучами, – я начала по-настоящему искать её только теперь.

– Помнишь ли отца?

– Нет. Мама не рассказывала про него ничего. Но я знаю, что его зовут Анис и он спас Нопаль от Солнца-и-Луны.

– Мы расскажем тогда, – выговорил старик, сидевший рядом с широкоплечим, – мы расскажем, да.

– Мы знаем. Анис, о Анис! – подхватила Странница и закивала.

Ведьма беспокойно смотрела на людей, которые выкрикивали, перебивая друг друга, имя Аниса. Широкоплечий поднял руку, и гвалт смолк.

– Много сезонов назад пески принесли к нашему каравану мужчину в серой дишдаше и с непокрытой головой, – заговорил он, – нам явился образ единственного верного бога, да будет сиять его имя вечно, Ашам-Валькамара, для вас, живущих в каменных домах – Солнца-и-Луны. Они назвали мужчину тем, кто несёт слово бога для нас, чтущих Ашам-Валькамара.

Сцирша тяжело вздохнула и опустила лицо в руки.

– Он говорил голосом бога, но был несчастен. Он говорил благие вести и его глаза были полны печали, и плакал Анис так много, что слёзы не успевали растаять на полуденном песке.

– Анис страдал, – сказала Странница, когда мужчина потянулся к кружке и отпил из неё, – много страдал, мы были в печали от этого. Но Ашам-Валькамар нельзя говорить «нет». Мы держали Аниса с нами.

– Однажды я узнал, что у Аниса есть жена и должно было появиться дитя, – продолжил мужчина, поставив кружку на песок, – но он не может вернуться к семье. Три моих жены подслушали наши с Анисом речи и бросились молить Ашам-Валькамар о милости для несущего божье слово…

Мужчина замолк. Вокруг костра стояла мёртвая тишина. Сцирша смотрела в землю.

– Ашам-Валькамар явились в гневе, и поднялась буря. А потом из шатра, где молились три моих жены, выскочила антилопа, выпорхнул соловей и выползла эфа, и все они скрылись в вихрях песка.

– А что Анис? – ведьма подняла взгляд на мужчину.

– Исчез, как будто его и не бывало. Ашам-Валькамар наказали нас за маловерие, с тех пор мы каждое полнолуние ходим в их храм, чтобы отдать должные почести и принести жертву.

Сцирша почувствовала, как сердце забилось чаще.

– Храм? Вы были в храме? Вы сможете провести меня туда?

Мужчина смерил ведьму взглядом.

– Дочь хочет повторить судьбу отца?

– Дочь хочет найти семью.

Он нахмурился и кивнул.

– Достойное прошение для Ашам-Валькамар. Но для такого прошения должна быть и достойная жертва.

Сцирша напряглась.

– Я пожертвовала многим, чтобы оказаться здесь. Неужели этого недостаточно, чтобы только узнать дорогу до храма?

Мужчина покачал головой, и в этот раз в его голосе не было ничего, кроме непонятной Сцирше тоски.

– Хорошо. Я научу тебя, как найти храм, – он посмотрел поверх головы ведьмы и поднялся на ноги. Мужчина побрёл к шатру, и его фигура всё сильнее чернела, удаляясь от костра.