Рауль расстелил на траве свою куртку, и помог мне усесться на нее, а сам устроился рядом.

— И все-таки… Почему Ранульф? — Я решила вернуться к вопросу, вызвавшему у меня немалое любопытство.

Мой собеседник молчал так долго, что я решила, что не дождусь ответа, но все-таки он заговорил.

— Видите ли мисс Дюбо… Мои родители не очень-то ладят друг с другом, и даже в вопросе с моим именем они не сумели найти компромисс. Мать настаивала на привычном для вас варианте и именно так я числюсь в официальных бумагах. Отец же, в пику ей, все детство звал меня Ранульфом — по сути, тем же самым именем, только на другом языке Изначальной. Увы, услышанное один раз моими товарищами по играм, имя Ранульф стало моим детским прозвищем. Дело усугублялось тем, что я очень болезненно относился к этому свидетельству несогласия родителей, и чем больше меня это задевало, тем сильнее прилипало ко мне это прозвище.

— И Майкл…? — Я не успела договорить, Рауль перебил меня на полуслове.

— Что вы, конечно же нет. Майкл просто перенял дурную привычку от своих старших братьев, с которыми я и приятельствовал.

— Он сказал, что это вы подарили ему Мистера Пиквика.

— Майкл вообще много говорит, и не всегда то, что стоило бы, — проворчал в ответ Рауль.

— И все же… Это ведь вы подарили ему Мистера Пиквика? Почему? — Продолжала настаивать я.

— У него был такой знакомый взгляд…

— У Мистера Пиквика?

— Нет, у Майкла. Вернее, у них обоих… Они были оба удивительно похожи друг на друга… — Рауль отвернулся от меня и принялся с интересом изучать спину Мика. Неожиданное завершение фразы было сказано так тихо, что я с трудом расслышала её. — И на меня.

Я опешила от этого заявления, а Рауль, повернувшись ко мне, вопросительно поднял бровь.

— Вы так странно смотрите на меня, мисс Дюбо.

— Не могу понять, что вы за человек, — честно призналась я. — Все, что я о вас знаю, никак не вяжется с дружбой с подростком.

— И что же вы обо мне знаете? — Оживился мистер Файн.

— К сожалению, немногое. — Пожала плечами я.

— Тогда, может быть, нам стоит получше узнать друг друга? — Предложил Рауль. — Например, как насчет игры в вопросы? Правила просты: вы можете задать мне любой вопрос после того, как ответили на мой.

— А что делать, если я не хочу отвечать на вопрос? Если он окажется грубым или бестактным?

— Естественно, мы не будем переходить рамки приличий. Но если вдруг вы не захотите ответить на мой вопрос, мне придется задать вам другой. Ну так как?

— Давайте попробуем. — Улыбнулась я. — И это, как я понимаю, был мой ответ на первый вопрос?

— Да, вы действительно сестра Ксава, — улыбнулся мне в ответ Рауль. — Он бы ответил точно также.

Я лишь развела руками.

За время обмена вопросами и ответами я стала обладательницей знания различной степени ценности. Например, что Рауль — третий сын, его старших братьев зовут Карл и Фридрих, что его день рождения приходится на конец мейферского января, и служит он в одном из многочисленных департаментов. А еще, что маленький Рауль в детстве засыпал только с плюшевым медвежонком, у него был собственный пони, подаренный бабушкой, и он недолюбливал географию. Венцом моей коллекции стала информация о том, что все зубы у Рауля свои — на этот экстравагантный вопрос меня спровоцировал роман в розовой обложке из серии «Крылья бабочки», который я читала весь предыдущий вечер и в котором потенциальные возлюбленные первым делом уточняли это в переписке. Мне же пришлось рассказать, что я люблю чай с чабрецом и сирень, что в детстве у меня была кукла Матильда, которую мне давали только по праздникам, потому что она была старинной и хрупкой. А еще о том, что выбор профессии был логичным продолжением моих обязательств по отношению к семье, что я не боюсь мышей, но впадаю в панику при виде пауков, и о том, что мой любимый цвет — бирюзовый.

— Разве вы не любите розовый? — Удивился моему ответу Рауль, и я поняла, что начинаю закипать.

Но прежде чем произошло непоправимое, в дело вмешалась Судьба в лице проголодавшегося Мика.

— Что тут у нас? — Направляясь к корзине спросил он, скорее, для порядка.

Рауль легко поднялся сам, помог подняться мне, и мы отправились к растеленной скатерти, рядом с которой красовалась плетеная корзина.

Прекрасно помня о том, что Ксав в возрасте Мика страдал, по образному выражению тетки Берты «ямой желудка», в бездне которой терялась любая попавшая туда еда, я ограничилась одним сендвичем. К моему удивлению, Рауль последовал моему примеру. Мик же увлеченно жевал, размахивая при этом руками, в одной из которых был зажат очередной бутерброд, и запивал все молоком прямо из бутылки. Мне же Рауль предложил крепкий черный кофе в единственной обнаружившейся в корзине чашке, видимо, предназначавшейся для него, а себе налил кофе прямо в крышку от термоса. Я блаженно втянула носом кружащий голову, чуть горьковатый запах, зажмурилась от удовольствия и, кажется, не сдержала блаженного стона. По крайней мере, когда я открыла глаза, и Рауль, и Мик удивленно смотрели на меня.

— Соскучилась по кофе, — смутилась я. — Тетушка считает, что девицам кофе не полезен, и поэтому на завтрак у меня всегда какао.

Мик, наконец, расправившись с большей частью снеди и одолев почти всю бутылку с молоком, сыто вздохнул и устроился поудобней.

— И о чем вы тут без меня секретничали? — Довольно осведомился он.

Рауль мгновенно нахмурился, и я, предчувствуя очередную нравоучительную беседу, положила руку ему на плечо, останавливая на полуслове. Рауль недоуменно обернулся, потеряв преимущество, и мне было этого достаточно.

— Я пыталась узнать мистера Файна поближе, — улыбнулась я подростку. — Увы, он оказался не слишком многословным. Может быть ты расскажешь мне что-нибудь о нем?

— Это смотря о чем он уже успел рассказать, — степенно отозвался тот.

— Пока он сообщил мне только общие сведения, — подмигнула я Мику. — Так что у тебя, можно сказать, карт-бланш.

— И что, он не рассказал ни о корриде, ни о Псе Хемптонской трясины? — Искренне поразился Мик. — Ни про штурм Тартаруги?

— Ни словечка, — вздохнула я.

— Майкл, думаю, что мисс Дюбо будет не слишком интересно слушать про проделки кучки шалопаев, к тому же десяти-пятнадцатилетней давности. — Попытался предотвратить неизбежное Рауль.

— Мистер Файн, — я поджала губы. — Не пытайтесь увести разговор в сторону! В конце-концов, подобные истории, рассказанные после завтрака — это неизменная составляющая пикника. Вы же не хотите испортить мне удовольствие от этого утра?

— Сдаюсь, — Рауль даже поднял в капитулирующем жесте обе руки. — Просто хотел бы предупредить вас, что с течением времени все наши проказы обрастают все большим количеством недостоверных подробностей, как днище корабля покрывается налетом и ракушками.

— Так что там за история с корридой? — Повернулась я к Мику.

— Эта история случилась еще до моего рождения, — по тону Мика было понятно, как сильно его задевает подобная вселенская несправедливость. — Её рассказывал мой старший брат Билли, который и был её участником. Им с Ранульфом тем летом было по десять лет, и они только готовились к поступлению в школу.

— Баронесса тогда договорилась с Филпсами, что их старший сын будет учится вместе со мной, чтобы у меня была дополнительная мотивация и здоровый дух конкуренции, — вклинился в разговор Рауль.

— Так вот, — обиженно засопел перебитый Мик. — Им, значит, было по десять лет, и однажды гувернер Ранульфа, мистер Остолоп…

— Вообще-то, фамилия этого достойного уважения человека была Олсопп, — снова вклинился Рауль.

Майкл рассердился, и упер руки в бока:

— Может быть, тогда ты сам расскажешь как именно было дело? Ты-то, в отличие от меня, присутствовал в этой истории в главной роли.

Рауль тут же пошел на попятную.

— Больше ни слова, — торжественно пообещал он. — Рассказывай ты, в твоем исполнении эта идиотская выходка хотя бы имеет легкий налет героизма.