Полностью влюбится и в квартиру, и в мою нынешнюю жизнь, мешала непроходящая влюбленность в Рауля.

Несмотря на более чем достаточное количество достойных кандидатов на моей новой работе в библиотеке ГАГА — Галактической Академии Гражданской Астронавтики — я все еще по уши и безнадежно была влюблена в Рауля.

Нет, я не пребывала в меланхолии, не заливалась поминутно слезами, не гладила медальон с локоном любимого — у меня его и не было — но по вечерам, когда я перебирала события прошедшего дня, или ночью, когда от шума соседской вечеринки не могла заснуть, на меня накатывала такая тоска по нему, что хотелось все бросить и лететь на Мэйфер, умолять его взять меня замуж.

Раз за разом я воскрешала в памяти строчки письма, оставленного ему… Не слишком ли я была резка?.. Не слишком ли суровыми были мои обвинения?.. Не слишком ли глубокую рану я нанесла ему?.. Любит ли он меня до сих пор?..

За те три месяца, что прошли с моего бегства с Мэйфера я не получила от него ни одной весточки, хотя с чего бы ему мне писать? Может мне не стоило пользоваться помощью принца Амодея?..

Каждый раз, когда я задумывалась об этом, перед глазами вставала картина моего побега. Мое волнение в ожидании принца — «ждите, мисс Дюбо, ваш прекрасный принц уже спешит к вам на выручку!», мое недоумение от его сообщения — «Рапунцель, Рапунцель, скинь свои косы! В смысле, подойдите к окну, я уже здесь», и почти суеверный ужас, когда из ниоткуда в воздухе открылась дверь флайбуса — «ну же, мисс Дюбо, никогда не видели суперстеллс-технологии? Обычный флайбус-невидимка. Принц я или не принц?»

Самым сложным, как ни странно, было не вылезти в окно спальни Рауля и не вытащить в окно чемодан, а не рассмеяться от «маскировки» самого принца — костюма певца, жившего на Изначальной задолго до эпохи расселения. Принц так смешно гладил роскошные черные бакенбарды, которые вместе с черным же париком с огромным коком, делали его неузнаваемым, так поводил плечами в атласной курточке, обильно украшенной стразами, так пытался двигать бедрами, несмотря на то, что сидел, что мне стоило огромного труда не засмеяться. Останавливал только статус Принца и боязнь, что смех перерастет в истерику. На мои сдавленные смешки принц приспустил огромные темные очки-авиаторы, тоже в стразах, и с характерным акцентом заявил:

— Если уж бежать, мисс Дюбо, то только переодевшись, если переодеваться, то только в кого-то заметного. Я, может, и не был приличным принцем, зато буду отличным Королём.

Принц довез меня до СтаПорта, помог обойти формальности и, пожелав удачи, заказал себе переход до планеты Лас-Вегас, сказав, что у него там дела.

Потом была полная приключений дорога до поместья (меня никто не встречал, так что пришлось добираться самой), разговор, плавно перетекший в разборки, со старшими Лисси и мамой, в результате которого я неожиданно получила себя в полное свое распоряжение, квартиру на ТриОНе, доступ к моему трастовому фонду и рекомендации «чаще закусывай» от тетушки Берты, которая в свое время эту квартиру и купила, а поэтому знала, что вечеринки в этом квартале не заканчиваются никогда.

Стук в дверь вырвал меня из моих мыслей. Открывать не хотелось, но, скорее всего, стучал в дверь мой сосед Свен, в очередной раз пытающийся затащить меня на вечеринку, а это значило, что он будет барабанить в дверь, пока я не открою. Отставив чашку и бормоча под нос ругательства я пошла открывать.

— С… ирень…

Вместо голубоглазого блондина Свена передо мной был огромный букет разноцветной сирени — от темно-фиолетовой до белой. Под букетом виднелись мужские ноги в черных джинсах и черных кроссовках.

— Надеюсь, на этот раз с цветами я угадал. — раздался из-за сирени голос, который я слышала в своих снах почти каждую ночь.

— Рауль…

Я попыталась заглянуть за цветы, но букет был больше моего дверного проёма.

— Я могу войти?

— Да-да, конечно, заходи.

Я посторонилась, пропуская Рауля в квартиру. Он осторожно перенес букет через порог и опустил цветы. Я впилась в него взглядом, машинально отмечая изменения.

Пиджак, а не фрак, футболка, а не сложная конструкция из рубашки, жилета и шейного платка, джинсы, кроссовки… Прическа другая — косая челка и некоторая растрепанность… И… Веснушки… Едва-едва заметные золотистые веснушки!

— Что ты тут делаешь?

— Я столько раз дарил тебе не те цветы, что решил подарить правильные. Я угадал?

— Да, но как? Я нигде не писала, что люблю сирень…

— Твои духи.

Духи?.. «Та самая сирень»? Едва уловимые, нешлейфовые, сидящие близко к коже… Как он вообще их уловил?..

— Куда их можно положить? Или поставить? Честно говоря, я немного перестарался — на ТриОНе сирень не растет, поэтому пришлось заказывать, а там было столько вариантов, что я не смог выбрать, поэтому взял все.

То, что сирень на ТриОНе не растет, было самым главным его, ТриОНа, недостатком. Я не успела об этом подумать, как последняя фраза Рауля вернула меня в тот вечер, когда мы «ужинали».

— Зачем ты здесь? На самом деле, не в цветах же дело?.. — Спросила я ослабевшим голосом.

Воспоминания были такими острыми, что я даже почувствовала вкус ягодного курда и сливочного крема на губах и руки Рауля на своем теле.

— Во-первых, всё же подарить тебе правильные цветы, это важно, во-вторых, сказать, что ты права — Мэйфер не то место, где стоит жить и растить детей, и в-третьих, я хочу услышать от тебя, то что ты написала в постскриптуме.

— Я люблю тебя. — Машинально сказала я, вспомнив, что написала.

— Я тоже тебя люблю, — Рауль улыбнулся. — Может всё-таки позволишь мне куда-нибудь деть цветы, я хочу обнять тебя.

Я отобрала букет, пристроила его на тумбочку возле двери, с которой он конечно сразу упал, и прыгнула на Рауля со счастливым визгом. Мне было бы немного стыдно за этот визг, если бы мы сразу не начали целоваться.

Это было так хорошо, что я почти сразу отключилась. Пришла в себя я уже на диване, прижатая телом Рауля. Мои руки были в задних карманах его джинсов, а его… Руки Рауля были везде — гладили, обнимали и ласкали все мое тело, как будто Рауль не мог поверить, что я рядом.

— Все-таки джинсы — это очень удобно, согласись? — Смеясь спросила я и сжала пальцы.

— Безусловно. Только больше так пока не делай. — Рауль замер и попросил хриплым голосом.

— Почему? — Спросила игриво я и конечно же сжала пальцы.

— Амели… — Рауль буквально прорычал мне в ухо. — Если продолжишь в том же духе, я не уверен в своей выдержке, а нам надо поговорить.

— Поговорить можно потом, я так соскучилась по тебе…

— Я тоже, но поговорить нам надо сейчас.

— Уверен? — Я не только сжала пальцы, но и прижалась к нему всем телом.

— Уже нет… — Судя по голосу Рауль уже «поплыл».

Не знаю, зачем мне так надо было настоять на своем, но я чувствовала, что это важно. В итоге, диван приобрел для меня еще большую привлекательность, так как на нем оказалось очень удобно настаивать на своём. Особенно когда на тебе гораздо меньше одежды, и ты можешь занять стратегическую позицию повыгоднее.

Однако, выяснилось, что мало занять позицию, надо ей еще правильно распорядиться. Я вдруг поняла, что понятия не имею, что делать дальше — как двигаться и двигаться ли?.. Разочарование собой так явно отразилось у меня на лице, что Рауль положил мне руки на бедра и сказал, усмехнувшись:

— Позвольте вам помочь, мисс Дюбо. Доверьтесь мне.

Это было так похоже на то, что он мне говорил мне перед танцами, что мне оставалось сделать тоже, что и тогда — расслабиться и положиться на партнера.

Когда все закончилось и моя голова лежала на плече у Рауля, а его руки нежно поглаживали мою спину, прошептала ему на ухо:

— Кажется, я выбрала неудачный способ.

— А по-моему, все получилось.

— Только благодаря тебе.

— Ты тоже участвовала…

— Да, но… Для настоящего бунта, бессмысленного и беспощадного, мне явно не хватает опыта.