— Иди к черту. Это давно стало не важным.

Злюсь на то, что не понимает. Даже не слышит. Как чужие люди.

— Я вычеркнул тебя из завещания. Вану все оставил. Он не предал. Так что, если захочешь, у тебя всегда есть шанс вернуться к нему и владеть всем этим вместе с ним.

Губы растягиваются в улыбке и смешно становится. Отдал все постороннему человеку, а не своей внучке. Даже говорить не хочу больше ни о чем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Не буду опускаться до твоего уровня. Желаю тебе здоровья. Маму отпусти только и не мучай. Тебе ведь одному лучше будет. С твоими деньгами проблем с уходом не будет.

Я зажимаю ладонью рот и выхожу на улицу. Я не должна рыдать. А мне все равно обидно. За что он так со мной? Что такого я сделала? Просто хотела ведь быть счастливой. Я же его дочка. Как можно так хладнокровно и отстраненно со мной. Мама ведь рада за меня. А я настолько же ее дочь, насколько и его. Как вообще от внучки можно отвернуться? Это же твое продолжение.

Не понимаю и, наверное, никогда не пойму, что со мной не так?

Мысли об этой неожиданной беременности, всех сложностях и Мише, который вернулся в мою жизнь, переносят меня к человеку, давно говорившему, что у меня было психологическое бесплодие. Ведь, если бы не та авария, то все было бы хорошо.

Не уверена, что психолог Маргарита может что-то сделать. Обычно они теоретики. Успокоить, настроить на положительный исход. Но разбираться с прошлым… За это не платят. Это идет по другому тарифу.

Но я все равно заглядываю к ней. Не хочется, чтобы перед родами оставались какие-то незакрытые дела, стопорящие меня якорем прошлого.

Она листает мою обменную карту и долго что-то вспоминает, а я не напоминаю. Потому что с чего начать не знаю. С того, как изменила или как залетела.

— Валерия, да? Я вас вспоминал. Давно у меня не были. Я так понимаю, что все в порядке у вас?

— Относительно. Вы как-то говорили, что причина моего бесплодия психологическая. Я бы хотела знать об этом больше и понять, смогу ли еще иметь детей.

— Да, у меня была такая мысль. Но, чтобы разобраться, надо конечно немного отмотать вашу жизнь назад. Расскажите, какие у вас отношения с матерью были до беременности?

— Обычные. Мама — дочка. Я жила отдельно. Мы перезванивались, ужинали вместе.

— Ничего не было, что бы вас волновало?

— Нет.

— Интересно, обычно как раз в маме и проблема.

— Скорее с отцом у меня проблемные отношения.

— А что с отцом? — Она снимает очки и внимательно слушает.

— Он не хочет, чтобы я жила так, как мне хочется. Я должна рожать от определенного человека, выйти замуж за определенного человека. Много чего еще делать. Даже сейчас, когда я замужем и беременна, он говорит, что мне надо развесить и сойтись с тем, с кем выгодно ему. Чтобы обеспечить всем будущее.

— У вас всегда были такие отношения?

— Нет, конечно. В детстве, он очень любил меня, баловал, у меня было все. Я папина дочка всегда была.

— Когда все изменилось?

Я торможу в мыслях, чтобы подумать. Когда?

— Наверное, когда я забеременела первый раз.

— Что тогда случилось?

— Сложно было тогда, но он уговорил меня сделать аборт. Что так правильно будет.

— Вот он маркер твоего бесплодия. — Она кивает головой в подтверждении своих слов. — Твой отец.

— Не понимаю.

— У вас была сильная связь. Отец-дочь. Ты ведь знаешь, что такое сидеть у отца на коленях, ногти ему красить, прически делать, звонить и не бояться, что ругать будет.

В горле сдавливает от тех теплых воспоминаний, которых теперь нет. Все было так. А потом в какой-то момент исчезло.

— А потом вдруг его девочка выросла и сама могла стать мамой. А он не готов был. Не готов был дать тебе самостоятельность и свободу. Отдать тому, кто по его мнению хуже его самого. Хотел, чтобы так ты и оставалась его девочкой. Поэтому и вел себя так. Он ведь не думает, что плохо делает. Для него — он все еще оберегает тебя и думает, как о маленькой.

— Я не могу это принять и понять. Он слишком жесток в своих желаниях.

— Ты не исправишь его. И ему будет сложно отпустить тебя в самостоятельную жизнь. Тут многое еще можно обсудить, ты всегда можешь прийти ко мне при необходимости. Сейчас я уже жду следующего пациента. Одно могу сказать в заключении — если ты не сдашься и будешь верить в себя, то у тебя не будет проблем. Я вот верю. Так что ты на правильном пути.

— Спасибо, я надеюсь на лучшее… — киваю и покидаю кабинет.

Я выхожу из поликлиники и присаживаюсь на скамейку.

Не знаю, на сколько все ее слова — правда и соответствуют реальности, но это хотя бы как-то объясняет, почему между нами так все. И я одна с этим не справлюсь, а ему, я уже поняла, это не надо.

— Валерия?

Скольжу взглядом по припорошенным снегом сапогам, зауженным брюкам, короткой курточке. Вероника.

Надо же было встретиться именно тут.

Она смотрит на меня. И хоть я в теплой куртке, живот она замечает и все понимает.

— Привет, — бросаю в ответ.

— От Шилова залетела?

— Ну, если от мужа можно залететь, то да.

Эта особа точно за нас не порадуется, но и давать ей повод думать, что у меня что-то может быть плохо, я точно не собираюсь. Она меняется в лице и глазами неосознанно скользит по рукам. Кольцо там. Конечно. И придумывать ничего не надо.

— Можно подумать, не ясно, что тр***л тебя в обед, вот и залетела.

— И в обед, и вечером, и когда ты кофе ему делала, — язвлю в ответ. — А первый раз вообще до того, как принял тебя на работу. — Я специально рассказываю ей все, чтобы не думала, что она могла что-то изменить.

— Вы были знакомы? — ахает, как будто начинает понимать все.

— Конечно, и ближе, чем ты думаешь. Давай, удачи, — поднимаюсь со скамейки и отряхиваю куртку, — некогда мне тут с тобои общаться, муж с работы придёт скоро.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я отключаюсь от Алисы и выдыхаю. Им повезло больше. У них уже есть квартира, в которой надо сделать ремонт только в одной комнате. Нам же в нашей новой приходится делать ремонт с нуля. Но я всё равно рада и готова ждать, чтобы все получилось так, как мы запланировали.

— Миш, — прикладываю прохладный телефон к уху, когда он отвечает. — Я хочу заехать в нашу квартиру и посмотреть, на какой стадии ремонт.

— Я разговаривал с ребятами, все по плану.

— Я сама хочу посмотреть. Алиса уже обои клеит с голубыми машинками, а мы отстаем.

— Успеем, к тому же мы решили, что первые месяцы поживем с мамой, чтобы тебе было легче. И вообще, тебе вот только на восьмом месяце беременности по стройкам ходить и пылью дышать не хватает.

Все правильно. Я согласилась, но все равно для меня все только на словах. Пока старая квартира все еще была моей, я уговорила Мишу продать ее и взять деньги в качестве приданого. После слов о традициях, которые нельзя нарушать, он долго смеялся, но сдался. Мы продали ее и купили новую чуть дальше от центра.

— Я аккуратно, Миш, туда и назад. К твоему приезду с работы буду уже дома.

— Давай вечером после работы съездим вдвоем. Что-то я не хочу, чтобы ты туда одна ездила.

— Кстати, ты же у меня большой босс и можешь уйти, когда захочешь. Вернуться, когда захочешь. М?

— Я не раньше, чем через час освобожусь, если прям невтерпеж тебе.

— Так я подожду тебя в кафе. — Миша шумно вздыхает и я понимаю, что нарушаю все его планы. — Ладно, работай. Потом съездим.

— Лер, ну правда много дел.

— Хорошо, пока тогда, поеду домой.

Я отключаюсь, не прощаясь. Ну я понимаю, что много дел. Но дела они будут всегда. А вот жизнь она сегодня идет. А завтра все может измениться. И квартира уже не нужна будет, или захочется чего-то другого.

Низ живота неприятно потягивает, но я вспоминаю, что в этот период могут быть ложные схватки, а врач на прошлой неделе сказала, что у меня все хорошо.