Тяжелое воспоминание прервалось от ржания коней и приехавшего в поместье Интерпид экипажа. Ластиэль отвел взгляд от закаленного в собственной крови кинжала с высеченными символами чар. У Ферджина был точно такой же — отличия лишь в имени того, для кого предназначался клинок. На руках, волосах и одежде эльфа примостились несколько бабочек. Эльф сидел на широком суку ветвистого дерева, густо покрытого листьями — его было сложно заметить. А вот ему открывался прекрасный обзор на поместье и ближашую дорогу.

Сначала к экипажу кинулись слуги-люди, чтобы разгрузить часть вещей. Из дверцы вышла высокая светловолосая вампирша. Ластиэль видел её раньше, когда гостил в поместье Айвори. Даже перекидывались тогда парой слов. Какого же было удивление эльфа, когда он выяснил, что эта женщина приходилась Ферджину матерью, но совершенно не переживала по поводу его отсутствия. Вампирша ушла в поместье, но в экипаже находился кто-то ещё.

Вскоре от поместья пришли двое Волков. Один из них грубо тащил за руку беременную заплаканную девку. Из экипажа послышался мужской голос. Эльф не вслушивался. Его мысли всё ещё занимал пропавший без вести несколько лет назад друг.

Оборотень оставил девушку около экипажа, и оба Волка удалились обратно к поместью. Вероятно, не хотели мешать хозяину. Из кареты вышел мужчина в дорожной одежде. На голову был накинут капюшон. Вероятно, чтобы создать тень на глаза — солнце нынче светило весьма ярко. Эльф предположил, что девка — любимая кормушка вампира.

«Даже то, что дитя носит, не останавливает, ну как же так можно?» — с грустью подумалось эльфу. Сердце сжималось от жалости, а кулаки от бессилия. Он понимал, что вмешиваться или, тем более, вразумить вампира — совершенно бессмысленное занятие. Тем более, что он являлся гостем, а портить отношения между домами и ковенами было строго-настрого запрещено.

Мысли то и дело возвращались к пропавшему другу. От Ферджина не было вестей, ходили слухи, что Наследник сам избавился от Князя. Как же ему хотелось в это верить!

Селфис продолжал настаивать на том, что не стоит торопить события. Тем не менее Леди Руасил дала согласие на то, чтобы Ластиэль попутешествовал. Как же было сложно скрыть свою радость, волнение и страх! Собственно, он занялся поиском друга. Первым делом отправился в его поместье. Увы, наткнулся лишь на безразличие родственников… Разглядывая лицо девушки эльф припомнил, что вроде бы он её даже видел в окне, запертую в одной из комнат.

К удивлению эльфа, вампир стал сначала озираться, затем, убедившись, что на них никто не смотрит, упал на колени перед девкой, взяв её руки в свои, и начал что-то эмоционально говорить. Он при этом находится спиной к дереву, где притаился Ластиэль. Девушка будучи ошарашена, по мере монолога мужчины расцветала, и слёзы сменились счастливой улыбкой. Она стала опускаться на землю, из-за чего их положение немного сместилось, и эльф смог разглядеть в профиль лицо вампира.

— Ферджин! — имя друга непроизвольно слетело с губ эльфа, в одно мановение пришедшего вне себя от счастья и облегчения. — Как же так можно! Что я только ни предполагал! — Ластиэль моментально выскользнул из своего укрытия, от чего крылатые насекомые слетели с него, потеряв из виду. И, быстрым шагом, почти бегом, кинулся к слоящей на коленях парочке.

Но, вопреки его ожиданиям, друг, сразу вскочивший на ноги не открыл перед ним объятья, а нахмурился и вытащил саблю. От резкого движения капюшон немного сполз, открывая взору эльфа светлые кудрявые пряди. Ластиэль остановился в пяти шагах, отказываясь верить в то, что его глаза и мечты сыграли с ним злую шутку. Стоящий перед ним вампир определенно был в близком родстве с Ферджином, но все-таки это был не он.

— Простите, я обознался и побеспокоил вас, — голос эльфа, пытающегося справиться с разочарованием, дрогнул. — Я никому не расскажу вашу тайну, клянусь. — Ластиэль, борясь с подступившим к горлу комком и слезами, склонил голову, прижав к сердцу сжатый кулак.

Бабочки, догнавшие Ластиэля, вновь расселись на его одеждах и волосах. Вампир, внимательно следивший за происходящим, внезапно просиял, убрал оружие в ножны и спросил:

— Вы ведь Ластиэль?

Эльф, удивленный вопросу, всё ещё отчаянно боровшийся с чувствами утвердительно кивнул и поднял глаза. Изменившийся взгляд вампира поразил его.

— Мой дорогой кузен рассказывал о Вас. Anor galads mín pata, mellon. [Солнце озаряет наш путь, Друг.] Согласитесь ли вы составить кампанию мне и моей возлюбленной по пути в дом Айвори?

Взять след оказалось не слишком просто. Запах петлял, постоянно терялся от резких ароматов ярмарки. Казалось, что Ярец и Кэйа обошли половину рынка. То удавалось засечь их запах в рыбных рядах. Потом друзья явно побывали в рядах со специями, из-за которых Олаф весь исчихался. В какой-то момент запах привёл к трущобам, полным нечистот, больных и нищих, но дальше в грязь потерявшиеся явно не пошли. Затем запах довел до тюремных строений, но друзья явно не заходили туда.

По мере кружения по торговым рядам Олаф становился всё более дерганым. Его настроение передавалось Есении. Её сердце сжималось, представляя, насколько сейчас тяжело на душе у деда, потерявшего внучку. Она разрывалась между желанием его успокоить и данным словом молчать.

Сет, чувствовал, что периодически девку кидает то в жар, то в холод. Пульс, повинуясь тревожным мыслям частенько ускоряет свой темп. «Но при этом она в толпу особо не всматривается. Поглядывает на Олафа, да руки в тревоге поглаживает». Он уже догадывался, что неспроста эти двое вместе ходили.

Когда Олаф немного отдалился, Сет остановил Есению и заглянул в глаза.

— Знаешь что-то? — с лёгким прищуром негромко спросил князь.

Есения зарделась и попятилась, поставленная в тупик. Она машинально обхватила себя руками и распахнула глаза еще шире, выдавая себя с головой.

— Так… — из взгляда Князя пропала тень улыбки, он начал прожигать её насквозь. — Врать не вздумай. Сбежали голубки?

Девка лицо в ладонях спрятала, головой в отрицании закачала, понимая что Князь все равно уже все угадал.

— Ну-ну, только не реви… Куда хоть пойдут, говорили?

— Не говорили, только что убежать хотели вместе знаю!

Князь не ответил, лишь взял девку под руку и пошел догонять Олафа, обдумывая ситуацию. На девку он не сердился, как и на влюбленных беглецов. Молодо-зелено. Кого на подвиги в этом возрасте тянет, кого на глупость, кем страсти овладевают. Жизни не видели, старшим не верят — думают, что все сами знают лучше, и что море будет по колено. На его памяти советом стариков вообще мало кто следовал — предпочитают шишки набивать и обжигаться полностью самостоятельно. Сами потом не заметят, как превратятся в таких же угрюмых ворчунов, трясущихся из-за каждой новой затеи собственных детей.

Олаф сидел на пирсе, разглядывая воду.

— Спрыгнули? — поинтересовался Сет.

Волк утвердительно кивнул. Князь в задумчивости посмотрел на воду, затем спустился по лестнице поближе к поверхности и опустил в море руку, создав энергетический поток. Похоже, что Кэйа, предвидев, что специи деда не запутают, решила сбежать вплавь.

Памятью, разумеется, вода не обладала. Но она стремилась к целостности, как стремятся соединиться капли дождя на стекле и стечь вниз. Князя не интересовали морские обитатели, но он все-таки проверил, не появилось ли на дне новых утопцев. Кэйа плавала хорошо, но лодок и кораблей не любила — укачивало.

— Слышишь, девка, твой братец хорошо плавает? Мог свалиться и утонуть?

— Не мог! — в ужасе вскрикнула Есения. — Он у нас пруд большой переплывал без устали.

Сет надеялся, что беглецы все-таки решили отплыть дальше по берегу. Он мысленно потянулся к краю, пытаясь найти лужи, натекшие с двух людей. Не то чтобы это было точным ориентиром — все таки в воду то рыбак зайдет, то лобку вытащат, то какая-нибудь псина забежит… Дамнар мысленно обследовал прибрежную территорию восточнее от центра — там находились несколько недорогих таверн. Навряд ли ребята решились бы полностью мокрыми тащиться в другой город, наверняка решат сначала обсохнуть и поесть.