– Так, подо… жди.

Удивлённый, Регис отрывается от прежних ласк, выпустив его член изо рта и облизнув влажные губы. Выбираясь из-под одеяла, он садится, растрёпанный и с порозовевшими щеками, в широких домашних штанах. До боли близкий в своей простоте – так, что сердце не может не сжаться в груди, отзываясь звоном колкой щекотки. Медленно выдохнув, Геральт тоже приподнимается в постели, притягивая его к себе в долгом, глубоком поцелуе.

– Безопасность и… осторожность, – проговаривает он в мыслях, – Не надо считать себя всесильным, Регис. Никаких истязаний и прочего. Я уже насмотрелся на то, как ты страдаешь, так что… у меня тоже есть условие.

– Вот как, – выдыхает Регис, оглаживая языком его нёбо, – И какое же?

– Нам нужно какое-то… ограничение. Чтобы ты мог остановить меня в любой момент. Я умею держать себя в руках, – подумав, твёрдо говорит Геральт, – Но не хочу даже думать о том, что тебе со мной… плохо. Понимаешь, о чём я?

Тонкие губы отрываются от его губ, в последний раз прижавшись к уголку рта, и неторопливо Регис устраивается у него на бёдрах, пробегая пальцами по его плечам в мимолётной ласке.

– О, вполне. Честно говоря, не думаю, что нам это понадобится, но на этот случай обычно используется какое-либо стоп-слово, – тихо проговаривает он уже вслух. – Что-то наподобие обычного «хватит» или… нечто сложнее. К слову, Натанис, которую, я надеюсь, ты прекрасно помнишь, была на удивление в этом изобретательна. Кажется, она использовала «хризопраз». Поразительно интересно, не находишь?

– Натанис… – хмурится незнакомому имени Геральт – и вдруг вспоминает.

Да так, что свободной рукой быстро спускается Регису на ягодицу, с силой сжимая её через ткань.

– Тот боклерский суккуб, с которым ты разгуливал по крышам?

– Боги, Геральт. Никогда не думал, что смогу наблюдать с твоей стороны ревность к моей персоне, – приподняв брови, усмехается вампир. – Теперь, признаться, я даже побаиваюсь пояснить, что как раз сблизился с ней на почве общих предпочтений. Как видишь, не ты один обзаводился в ту зиму в Туссенте новыми… знакомствами.

– И как, не зря?

Ладони забираются под кромку Регисовых штанов, и Геральт осторожно сжимает уже голую кожу. Стараясь не думать о том, как чертовски хочется ревновать – и как тошно на душе от одной этой мысли. Уж он-то последний, кто вообще имеет на это право. После того, как сам сменил в то время столько пассий, что обзавелся крепкой репутацией, от которой сейчас с радостью бы избавился.

В обмен на то, что имеет теперь. На довольного, почти нагло ухмыляющегося ему Региса, устроившегося на нём мёртвым весом и млеющего от того, с какой силой его тянут за волосы назад.

– Можно сказать и так, – выдержав молчание, говорит тот. – Но, кажется, мы снова отвлеклись. Стоп-слово, Геральт. Ты бы хотел выбрать сам или мне предложить какие-нибудь варианты?

– Предлагай, – вдруг фыркает Геральт, – Раз сегодня ты и без того рассыпаешься в предложениях. Только без латыни и Старшей Речи. Ну, так что?

– Что ж, вот ты и лишил нас обоих сразу двух лучших из моих идей.

Твою-то мать. Не то, чтобы он теперь не жаловал эти языки, после возвращения последних, когда-то забытых знаний, но въевшаяся под кожу привычка не оставляет в покое и сейчас. Приходится показательно покривиться, слыша в ответ мягкий смешок – и, конечно, тонкие губы вампира подрагивают в хитрой ухмылке.

– Ну, не стоит так огорчаться, – лукаво отзывается Регис, – Впрочем, кажется, у меня есть вариант, способный поднять тебе настроение. Мне припомнилось вот что, мой дорогой. Кажется, тебе пришёлся по вкусу мой шёлковый халат. Так пусть это слово будет шёлк, обозначая и саму ткань, и…

– Куда большее, – выдыхает Геральт, чувствуя, как по коже начинают бежать мурашки. – Хорошо. Шёлк так шёлк. Звучит неплохо.

Воцаряется молчание: долгое, полное лишь ночных шорохов и тихих звуков их дыханий. Вздох, и неторопливо Регис нагибается к нему ближе грациозным движением. Склонившись над ухом Геральта, он мягко проводит за ним языком, выдыхая во влажную кожу:

– Значит, с этим мы определились. Хочешь обсудить ещё что-либо, душа моя? У тебя остались какие-то вопросы?

– Разве что один, – с готовностью отзывается Геральт, – Всё ещё собираешься вести разговоры?

– Едва ли, – шелестит мягкий голос, – Кажется, уже можно переходить и к занятиям… поинтереснее.

Все последние намеки на здравые мысли обрываются в тот же миг. Снова спускаясь между его ног, Регис возвращается к прежнему занятию, потираясь щекой о ствол члена. С выражением какого-то нового, другого предвкушения. Незнакомого – и чертовски ему подходящего.

– Шёлк, душа моя, – шепчет он, обдавая тёплым дыханием кожу, – Надеюсь, в этот раз ты отнесёшься к своей памяти с должным вниманием.

Колючее, едкое раздражение успевает пронестись под кожей, и последние остатки разума так и просят ответить паршивцу на подколку, но Геральт не успевает. Горячие губы с наслаждением опускаются на головку его члена, обжигая касанием, и он только хрипло стонет в ответ, оглаживая затылок Региса пальцами.

И вдруг понимает, что должен делать. Как и Регис, уже произносящий в мыслях:

– Не забывай тянуть меня за волосы, Геральт. Так сильно, как только тебе захочется. Покажи мне, на что способен.

Тут же он опускается горлом до основания без всяких усилий. Добавляя хриплым, так и сквозящим обещаниями голосом:

– Потому что я, мой дорогой ведьмак, в свою очередь прекрасно знаю, что способен с тобой на всё.

Фраза выстреливает в пустоту сознания, как стрела с натянутой тетивы. Вмиг смешивая в голове все сомнения и опасения, прошлое и настоящее, и стирая их без остатка. Всё становится неважно как по мановению чьих-то чар, и нутро замирает в ожидании на короткий миг.

В следующую секунду Геральт начинает тянуть вампира за волосы что есть силы, надавливая на тёплый затылок. Поднимая и опуская его голову в быстром, безжалостном ритме, пользуясь горячим горлом сполна. До мерцающих бликов звёзд перед глазами, до оглушительного гула крови в ушах. Обоими руками он с силой вцепляется в седые пряди, не давая Регису избавиться от его власти. Подчиняя и подчиняясь сам, и, зараза, слыша в ответ такие глубокие стоны, что ещё неясно, у кого из них на самом деле всегда был и будет контроль.

И нет удивительнее этого нового, тяжёлого ощущения. Грани, которая едва-едва начинает приоткрываться. Новой стороны любви, которой, возможно, и не возникло бы без воссоединения их связи.

Той самой, что поневоле граничит с войной.

_________________________________

*Акушерское дело (лат.)

**Заболевания новорожденных (лат.)

Комментарий к Зелёный

пристёгивайтесь, будет жарко ;)

========== Синий ==========

Комментарий к Синий

арт к главе: https://twitter.com/dyemberxxx/status/1445488835270377475?t=YsWh2ffwxw9KrJ-baRouAw&s=19

Как-то так и выясняется, что всё это время он и правда не знал о сексе ни черта. Причём выясняется довольно скоро. К следующему полнолунию.

Спустя три недели, которые они благополучно заполняют друг другом. Стоило понять, что больше нет смысла сдерживаться, и их когда-то мирное времяпровождение быстро свелось к совместным приставаниям. Да и не только им. Руки сами как можно скорее вспомнили Региса на ощупь, доводя его до оргазма то в спальне, то в глубине сада, то даже как-то в винном погребе, где Геральт умудрился по чистой случайности его сцапать. И как же поразительно было раз за разом видеть, как вампир теряет контроль. От движений пальцев, от его, Геральта, рта… От многих, многих поз, которые они опробовали уже на следующий день после того разговора. В которых четырёхсотлетний-с-чем-то Регис гнулся так, что поневоле хотелось ему завидовать, но выходило… чёрт возьми, только самому себе.

Словом, череда дней была потрясающей. Лучше вообще всего, что только можно было представить. И с женщинами, и с мужчинами, со всеми, кто был за его, Геральта, жизнь, Регис вообще не мог сравниться, пребывая на каком-то сверхъестественном уровне. При всём том же оставаясь привычным собой. Мудрым и вдумчивым, философствующим за стаканчиком мандрагоровой настойки или молодого вина первого урожая. Временами читающим книги в саду или просто погрузившимся в туман собственных раздумий, устремив взгляд далеко к горизонту. Возящимся со своими грядками и устающим после сложных рабочих случаев. Ласковым, любящим, все ещё относящимся к Геральту, как к самому дорогому подарку в жизни. Регисом, обманчиво знакомым, но так и требующим раз за разом открывать его заново.