Взгляд сам собой натыкается на крошечную родинку на правой лопатке. Небольшая и одинокая, она вовсе не похожа на привычные россыпи, что усеивают кожу вампира – удивительная особенность, появившаяся после регенерации, как сказал Регис. Да и сам Геральт, кажется, помнил эту бледную кожу почти без отметин, но теперь впору шутить про веснушки, которых, в общем-то, стоит ожидать. В отклик тёмным пятнам естественной Регисовой формы, так заметным на сероватой коже.

Словом, место выглядит пустоватым и потому – удачнее некуда.

Осторожно он наклоняет свечу, наблюдая, как срывается первая капля; густая и белоснежная, она разбивается брызгами о кожу, оставляя розовый след. Вздрогнув, вампир оборачивается с маленькой, рассеянной улыбкой и прикрывает глаза. Словно старается прочувствовать каждое из ощущений, и однозначно чертовски ему приятных.

– Х-холера, – заворожённый зрелищем, выдыхает Геральт, – Так нормально?

– Более… чем. Ты можешь…

Но упрашивать не приходится: он и сам толкается глубже, проникая в шёлковый жар. Удивительное выходит чувство: горячая свеча в ладони, горячий, расслабленный Регис в его руках… Тающий в удовольствии не хуже воска, стекающего на пальцы.

– Мне… продолжать?

– Д-да, мой… дорогой. Признаться, не знаю, какая из практик мне нравится… больше. Связывания или же… Мм-м…

Новая капля падает на мышцы спины – и тут же её встречает короткий вздох. Одна, вторая, третья… Едва заметно вампир выгибается в пояснице, и приходится толкнуться ему навстречу, сжав бледную ягодицу. Рассудок плывет, и почему-то думается, что он, Геральт, мог бы заниматься этим сутками; неделями, да, холера, годами. Просто скользить внутри Региса, медленно и глубоко, чувствуя, как доводит того до беспамятства.

– А я вот думаю, воск здесь не главное, – урчит Геральт, раздвигая шире его бёдра, – Просто тебе хорошо лежится без дела. Скажешь, неправ?

В подтверждение словам он двигается резче, сорвав с тонких губ уже отчётливый стон. Впрочем, тут он кривит душой: уж кто-кто, а Регис и без того вложил достаточно сил в то, чтобы ласкать его в ответ. Дело, скорее, в простой попытке подразнить вампира – и его любви к этой позе, в которой чувствуется каждый его дюйм.

– Что ж, если ты настаиваешь, любовь моя, – хрипло отзывается Регис, – Кажется, стоит наглядно доказать, как… сильно ты ошибаешься.

И – неожиданно посылает в мысли весь спектр своих эмоций.

Пламя… Снаружи, внутри, повсюду. Кожа горит от острой, жгучей боли, от наполненности до краёв, до самой последней клеточки тела. Как же это потрясающе, как правильно… Отдавать власть над телом целиком и полностью. Принадлежать в высшей степени тому, кто…

– Охре… неть, – задушенно выдыхает Геральт – и уже не находит сил на разговоры.

Наклонив свечу, теперь он щедро капает воском на худые плечи – и в ответ Регис издаёт низкий, гулкий рык. Сам вдруг подаваясь назад и начиная скользить на нём, не оставляя и следа от прежнего расслабления. Свободная рука находит его талию, гладит большим пальцем ямочки на пояснице… Чтобы вмиг капнуть воском и на них. Создать два аккуратных, растёкшихся по коже пятна, удивительных в своей красоте.

– Е… щё?

– По… жа… М-мх, сильнее…

Образы вновь рождаются в голове – короткими, отрывистыми вспышками. Сладость боли в контраст с ощущениями внутри, с дрожью, достающей до самого сердца. Единение. Единение в преклонении, их обоих перед друг другом, перед силой, что в глубине – и снаружи, повсюду, повсюду…

–…Ре… гис, – только и сипит он, – З-за… раза, тебе…

Узкое нутро сжимается, скользя на нём уже быстро, отрывисто, и Геральт усиливает хватку до белеющих костяшек пальцев. Рассудок уплывает, чёрт знает куда, да и – пусть бы его вовсе не было никогда. Остаются только обрывки слов, мыслей, чувств… Жар, горящий под кожей, окружающий его всем собой.

– Ох-х, Геральт! Геральт, Геральт, про… шу!

– Вот так?

– Д-да, да, не…

С глухим рыком он льёт воск горячей дорожкой вдоль позвонков, ускоряя ритм до резкого, почти яростного. Белые капли стекают по алой от жара коже, смазываются на простыни… В лёгких сгорает воздух, оставляя один запах свечей; масла, хлюпающего на коже, тяжёлого, мускусного запаха секса.

Региса. Всего его, вытянутого на простынях. Терпкого аромата крови и мокрой земли вперемешку с духом трав. Региса, уже не сдерживающего громкие, надрывные стоны; сжимающегося на нём так сильно, словно пытается присвоить его, Геральта, и телом тоже.

– Dragostea… mea, – стонет он, жмурясь изо всех сил, – Ге…

– Давай… ещё, – рычит Геральт с новыми, резкими рывками, – Покажи, Ре… гис!

Алое пламя вмиг затапливает белки целиком – в секунду, со скоростью лесного пожара. Пальцы дрожат, и тугой узел внизу живота начинает раскручиваться, виток за витком… Дьявол, горячее нутро сужается окончательно, и Геральт не сдерживает громкий, хриплый стон, едва успевая добавить воска. На лопатки, на позвонки, на бока – прежде чем быстро убрать свечу в сторону.

– P-parasta… Нн-гх…

– Пока… жи, – требует он, с силой сжимая узкую талию, – Ну же, dragul…

Но – не договаривает. Задыхаясь, наверное, в самом лучшем из способов оборвать диалог.

С громким рёвом выпускаются когти, вспарывая простыни, и Регис всё-таки показывает то, что чувствует. В миг, когда меняет облик, теряя всё, что делало его человечным; окончательно покрываясь серой кожей и изо всех сил пряча острые, как бритва, клыки. Наперекор ощущениям, которые посылает в мысли – такой яркой вспышкой, что слепит и глаза, и рассудок.

Судорога… Боль повсюду, ломает, выкручивает жилы, вылепливая нечто новое – по форме того, кого он любит, его человека, его наречённого. Плавится кожа, тело, сердце… Весь он, в невыносимой, могучей дрожи, превосходящей любые из сил ему подобных. Страшное, дикое пламя охватывает за миг, с кончиков волос до краёв когтей, и разум меркнет, оставляя простое, животное.

Принадлежать. Тебе.

Всегда.

–…Ё-об твою, – кажется, воет чей-то голос, и тело валится на тело в чудовищном по силе оргазме.

С трудом Геральт приходит в себя – прямо в тот момент, когда заканчивает изливаться. Отмечая, что… Чёрт, как повезло, что воск частично успел застыть, не то точно вцепился бы в волосы на его груди. Устало он ложится на бок, находя губами Регисов лоб. Уже бледный, привычно высокий лоб, без морщинистой кожи и россыпи тёмных пятен.

Разве что с маленькой родинкой на виске. Родинкой, которую он увидел, стоило впервые встретить этого удивительного вампира, пусть и вовсе не в тот момент, что им был уготован.

– Ре…

–…Я люблю тебя, – шепчет неожиданно тот, – И, кажется, никогда не смогу найти… предела этому чувству. Это действительно так, Геральт.

К горлу подкатывает ком, и невольно тело просит быть ближе. Не так, как они только что были, но иначе – грудь к груди, и Геральт осторожно тянет вампира на себя. Слабо жжёт в висках, и наконец Регис медленно его целует с коротким, усталым вздохом.

Словно и не оглушил его, Геральта, секунду назад силой своих чувств.

– Повезло, – хрипло бормочет он, – Повезло.

Мне с тобой, хочется добавить сопливое, но говорить подобное кажется нелепостью: Регис и сам знает, что он считает так давным-давно. Полсотни мыслей шевелятся внутри: от порыва поцеловать вампира сильнее до уточнений, куда именно и насколько часто, и, вообще-то, он не слишком против уже это воплощать… Так что, затерявшись в раздумьях, Геральт почти не слышит внезапный вопрос:

– У тебя ещё остались сомнения… касательно моих предпочтений?

В отзвук тому, что среди романтических глупостей ворочается в глубине разума. Желание узнать, как подобное ощущалось бы, поменяйся они местами. Правда, надо бы действительно списать половину чувств на вампирские особенности… И всё же… Незачем врать себе и дальше, а Регису – тем более.

Потому ничего не остаётся, кроме как подобраться к правде.

– Мне одно интересно, – помолчав, медленно произносит Геральт. – Почему не наоборот?