–…Прекра… щай болтать. Пожа… луйста, мастер.

Наплевать, что он звучит не слишком подчинённым; наплевать, что перебивает Региса в привычной простоте. Всё вылетает из головы, и не у него одного, потому что его наконец слышат.

Снова целуя мышцы входа, Регис начинает ласкать его мягкими, уверенными движениями языка, и утренний свет меркнет в глазах. Невольно он раздвигает ноги шире, в ответ бьющей тело дрожи. Чёрт, и нет места, где бы его ни целовал вампир, чертя языком влажные узоры: выше, ниже, по кругу… Зараза, вглубь, едва толкнувшись дразнящим движением.

– Ре… О-ох, – надрывно сипит Геральт, – Блядские… Где ты… Мм-х…

Тонкие пальцы забираются под его живот, находя член, и сразу сжимают, оттягивая кожу; так, что он не сдерживает уже громкий, отрывистый стон. Бёдра сами двигаются назад, навстречу напору языка, и Геральт просто поддаётся ощущению. Каким-то чутьём он догадывается, что стоит выгнуться в пояснице – и приподнимает зад, в ужасающе развратной позе, достойной любого борделя. Кажется, так с поцелуями будет поудобнее, для них обоих…

Но вместо них Геральт вдруг чувствует, как сводящий с ума язык проникает в него внутрь.

– Ка… кого! – ошеломлённый, выдыхает он – и тут же закатывает глаза, забывая обо всём.

Охренеть, вертится в голове, так вот что ты умеешь. Всё внутри путается от собственной податливости, сейчас поразительно подходящей. Обхватив его за бёдра, Регис аккуратно надавливает языком глубже – и вместе с тем продолжает ласкать его член, так, что по животу рассыпаются тысячи горящих искр.

– Мать… твою, – хрипит Геральт, не узнавая собственный голос, – Ре… гис, я скоро…

–…О, но разве мы можем это позволить, dragul meu?

Вмиг исчезают горячие касания, и тёплое дыхание опаляет чувствительную кожу. Осторожно Регис отодвигается, и, обернувшись, Геральт снова видит, как тот открывает фиал с маслом. Тело гудит, полыхая огнём; в нетерпении он облизывает губы, глядя, как Регис меняет острые когти на короткие, почти человеческие ногти.

Пока они не касаются самой кромки входа, и Геральт не вздыхает – резко и тяжело. Вмиг всё начинает казаться настоящим, реальным. С тем, что его сейчас, кажется, будут иметь; и вовсе не просто Регис. Если, конечно, от Региса ещё что-то осталось. Если его окончательно не заменил демон из его снов.

Его мастер.

– Полагаю, сейчас это может прозвучать нелепо, – шепчет мягкий голос, – Но, прошу тебя, расслабься, мой дорогой. Если ты, конечно, не передумал и не желаешь мне о том сообщить.

– Не… передумал, – сквозь зубы бормочет Геральт, – Хватит… нагнетать. А то начну думать, что… ты передумал сам.

– И будешь глубоко заблуждаться, потому как, – ох, скользкий от масла палец очерчивает край его входа, – Ничего иного, – ещё капля масла, на край ягодицы, – Я и не смею желать.

И в следующий миг, не успей Геральт сказать и слова, внутрь него проникает прохладный палец.

Впрочем, он сразу замирает, давая привыкнуть к новому ощущению. Нутро жжёт, и мышцы нехотя растягиваются, отзываясь тянущей болью. Не то, чтобы его это сильно раздражало – да и Регис снова начинает ласкать его рукой, медленными, вдумчивыми движениями, отвлекая от непривычного чувства.

Благо, это срабатывает. Ощущение проникновения будоражит нервы, ускользая от сознания, и боль уходит. Неторопливо палец погружается глубже, и Геральт вдыхает, вслушиваясь в ощущения. Капли пота стекают по вискам, прямо на подушку, и по нелепости он замечает мокрые следы.

До которых будет дело позже. Гораздо позже. В конце концов, они только начали.

– Всё… в порядке?

– Д-да, мм-х… Ре… гис…

Новое движение, чуть глубже; масло хлюпает, громко и бесстыдно, и кажется, Регис добавляет его больше, так, что влажные капли стекают по бёдрам. По странности, ощущений становится мало, и осторожно Геральт подаётся назад. Должно же быть что-то эдакое во всей задумке с проникновением. Не просто же так он сам не щадит сил, лаская Региса, и…

…Вот оно, неожиданно понимает он. Пальцы задевают что-то внутри, и тело вспыхивает десятками, сотнями огней. Чертовски сильными, пока Регис не повторяет движение… да так, что ощущение становится ещё сильнее в сотню раз.

– Ёба… О-о-ох! – вырывается громкое из горла. Не выдержав, он толкается навстречу – и снова чувствует это, вспышку такого наслаждения, что пальцы на ногах подгибаются сами собой.

– Отрадно видеть столь отчётливое направление курса действий, – слышится довольный смешок. – Обращение, Геральт?

–…Ч-чёрт, ма… стер. Пожа…

И его слышат. К первому пальцу медленно прибавляется второй, осторожно растягивая его нутро. Холера, и всё это время Регис скользит свободной ладонью по стволу его члена; делая происходящее приятнее ещё в стократ.

– Можно… вопрос, ма…

– Да, душа моя. У тебя есть какие-то пожелания?

– Вы… воды, – с усмешкой выдыхает Геральт. – Так за этим мужики… Ну…

–…Отчасти да, – вкрадчиво урчит Регис, – Но, как ты мог заметить, это лишь малая доля из того, что способно… ощущать твоё тело, dragul meu.

Внезапно он ускоряет движения пальцев, теперь легко постукивая по чувствительной области выверенным, умелым движением, как Геральт никогда с ним не делал. Дьявол, на ум приходят тысячи образов, откуда Регис всё это мог узнать. Смутные, лихорадочные, до безумия возбуждающие картинки, в отклик тяжёлому, кипящему под кожей удовольствию.

– Бля-ять, – глухо рычит Геральт, сминая простыни в кулаках.

Невольно он замечает, что уже сам насаживается на пальцы, навстречу каждому из движений. Дьявол, и думать не хочется, как всё это выглядит. Да и… какая, вообще-то разница, если есть только он и Регис, который и не подумает его осуждать. Он и Регис, его Регис, во всём этом чёртовом мире.

Регис, который внезапно сгибает пальцы внутри так, что с губ срывается почти позорный скулёж.

– Ё-об тво… ю! Что…

– Говоря о механизме процесса, всё дело в иннервации… определённых участков таза. Которые при возможности можно стимулировать и… иначе. Я мог бы… продемонстрировать это в том числе. Нет ничего, что я… не готов ради тебя совершить, dragostea mea, ниче…

– О-ох, х-холе… ра!

Голос окончательно срывается на хрип, растворяясь в быстрых шлепках кожи и хлюпанье масла. Рука на члене скользит отрывисто, исступлённо, и он закусывает губу, чтобы не сорваться на крик. Пальцы снова сгибаются, и мышцы вдруг сжимаются вокруг них сами собой – и в ответ Регис глухо стонет, потираясь членом о его бедро.

Слишком далеко – и слишком, слишком близко. Острые, звенящие от новизны ощущения напоминают о себе снова; о том, чего хочется на самом деле.

– Так… демонстрируй, – хрипит Геральт, – З-зараза, Ре… гис, я…

…И срывается на задушенный крик, когда внутрь прибавляется третий палец.

– О, нет, – бормочет голос за спиной, – Боюсь, сейчас не слишком… подходящий момент. Мне хотелось бы сделать это особенным событием, Геральт. Прости мне эту… О-ох, бо… ги…

Губы касаются его бедра – быстро, в коротком, отчаянном порыве. Пальцы ускоряют движение, растягивая до предела, и в голове всё встаёт на свои места, вспышкой, озаряющей разум. До чертовской, настоящей правильности, потому что это то, каким он и должен быть. На коленях, растянутым, подчинённым… Принадлежащим. Зараза, принадлежащим.

– Ре… Х-х-холера, е…

–…М-мой дорогой, – выдыхает горячечное тот, – Я… Н-нгх, Геральт… так… сильно…

Да, пульсирует в висках, да, да, да, всегда – да. Как угодно, сколько угодно. Только ты. С глухим стоном Геральт сжимается уже сам и оборачивается, глядя, как быстро ласкает себя вампир. Алое пламя глаз горит чудовищным, страшным огнём, который стоит разжечь до конца – и Геральт насаживается на пальцы глубже, ещё глубже…

…За секунду он начинает гореть, сверху донизу, в страшном, сотрясающем тело жаре, и успевает выкрикнуть:

– Ре… гис! – прежде, чем вспыхивает дотла.

Мощная, сладкая волна бьёт прямо его под дых, и ноги разъезжаются в стороны от её удара. Бессознательно он насаживается на чёртовы пальцы, слыша хриплый крик где-то вдали. Его или не его – наплевать. Важно только, что крохотный участок пульсирует, пульсирует, и он наконец-то взрывается без остатка.