Похоже, вот в чём на самом деле смысл этого подчинения. Одна мысль о том, что он, холера, ублажает Региса, ударяет пламенем в живот; потому что он и не может иначе. Изо всех сил Геральт насаживается ртом на член вампира, втягивая щёки. Вспоминая все из приёмчиков, которые способны свести с ума. Например, насадиться поглубже, до самого…

– Бо… ги, – доносится сверху рваный шёпот, – Пожалуй, на первое время… хватит… Ох-х, по…

Поздно, довольно думает Геральт, никуда ты от меня не денешься. Тонкие пальцы дрожат на его затылке, запутываясь в выбившихся прядях. Член во рту наливается жаром, и он уже хочет ускориться… Но его вдруг настойчиво оттягивают за хвост назад.

–…Прошу, – тяжело выдыхает Регис, и от того, как сильно дрожит его голос, в виски поневоле ударяет кровь.

С трудом Геральт поднимает на него взгляд, облизывая губы. Ох, и вид ему открывается: алые глаза горят огнём вместе с белками, и покрытая румянцем грудь поднимается от сбитого дыхания. Ещё немного, и они точно бы закончили. Как могут закончить сейчас… и, по-хорошему, чего стоит ухватить Региса покрепче…

Но он не может. Не может, потому что всё ещё сидит на коленях перед своим мастером.

– Какое похвальное… рвение, – сглотнув, произносит тот. – Думаю, с доказательствами можно… закончить. Ты прекрасно справился, любовь моя, и такое старание… заслуживает взаимности.

Хочется уже спросить, какой именно: вариантов-то до черта, и Геральт, в общем-то, не против любых. Впрочем, Регис уже ему отвечает без слов. Резко вампир садится рядом и проводит ладонью по его члену, и… зараза, а он и сам, оказывается, почти на пределе.

– Х-холера, – выдыхает он сквозь зубы, – Ва… ляй, мастер. Что там…

Мысли уже начинают плыть; всё, что имеет теперь значение – как узкая рука скользит по коже, требовательно и неумолимо. Кровь пульсирует под кожей, наливаясь раскалённым свинцом, и невольно Геральт дёргается навстречу касаниям. Ладонь тянется к Регисовому бедру, ближе, ближе – протяни, и сожмёшь бледную кожу…

…Но ни черта не выходит и здесь. Его запястье с силой хватают, отодвигая в сторону, и красноречиво прижимают к покрывалу.

– О, нет, мой дорогой, – мурлычет Регис, ускоряя движения руки на члене, – Боюсь, ты позабыл о таком явлении, как… субординация. И, пусть мне действительно хочется преподать тебе небольшой урок, – ох, тонкие пальцы очерчивают контур головки, – Думаю, в этот раз я прощу тебе такую оплошность. Но только… в этот раз.

– Какое… благородство, – выдыхает Геральт, – С чего это…

И – задыхается, потому что узкая ладонь резко давит на его грудь, и он невольно валится на кровать.

– Ре… гис, что…

–…На живот, – перебивает его вампир низким, хриплым голосом, – И, прошу, без возражений, Геральт.

Да его что, подменили? Не веря своим ушам, Геральт оборачивается – и в самом деле видит иного, замершего в ожидании Региса. Пламя глаз мерцает так сильно, что кажется почти угрожающим, что ли. Вместе с тем полным желания, неприкрытого настолько, что живот в ответ опаляет огнём; правда, не только его.

В глубине алых радужек явственно светится уже когда-то знакомое, так им подходящее чувство власти.

Малейшие желания спорить пропадают вмиг. Колени касаются мягких простыней, и Геральт устраивается на животе, вытягиваясь во весь рост. Так, как спал всё последнее время по указаниям вампира – чтобы не нарушить процесс рубцевания повреждённых тканей. Удивительно, как сильно он привык в последнее время слушаться Региса. Может, потому всё сейчас складывается так естественно? Словно они проделывали это сотню раз, и он почти не вздрагивает от внезапного касания к его лодыжкам.

– Удобно, Геральт?

– Сойдёт, – бурчит он, – Только давай без церемоний… мастер. Сам знаешь, не фарфоровый.

– Жаль, – тихо фыркает Регис за его спиной, – Мне как раз хотелось ознакомить тебя с некоторыми, как ты выразился, церемониями.

Стукает ящик тумбочки, и краем глаза Геральт замечает, как вампир вытаскивает фиал с маслом. Чёрт, тело вздрагивает в предвкушении, и он чувствует, как смазка пачкает простыни. Хорошо бы Регис не тянул с тем, что бы он там ни задумал, и…

–…Для начала я надеялся пояснить тебе свой выбор подробнее, –произносит вампир, и Геральт невольно усмехается в подушку.

Ну, ничего удивительного – хотя это и к лучшему, напоминая о прежнем, знакомом ему Регисе. Словно в ответ его мыслям вампир целует край его икры и внезапно, откупорив фиал, капает на кожу пару капель. Будто – массаж собрался делать, что ли? Тонкие пальцы растирают холодное масло, и Регис устраивается между его ног, разминая и согревая мышцы. Неторопливо, бережно, но вместе с тем уверенно.

Как делал уже много раз, но – никогда в такой обстановке.

– Продолжая тему символизма, – мурлычет он, массируя голени Геральта, – Если вдуматься, пурпурный по своей сути находится между двух цветов. Синего, обозначающего строгость, и алого, живого воплощения страсти. Дуальность, подобная понятию подчинения в любви. Возможно, потому… настолько для меня ценная.

И целует снова, на этот раз мышцу его бедра. Невесомым, опрометчивым касанием, будто вовсе ничего не собирается с ним делать. Невольно хочется податься к этому поцелую, но – вместе с тем дождаться, чем ещё может впечатлить Регис. Особенно зная, как он способен впечатлить.

Как, например, в следующий миг. Прохладные пальцы поднимаются выше, смазывая маслом внутреннюю поверхность бёдер, и Геральт невольно вздрагивает, заглушая подушкой стон.

– Сочту за наглядную иллюстрацию, – хмыкает Регис, скользя губами по полоске одного из шрамов. – Как психологическую, так и телесную. Мне думается, ничего поразительнее подобного же дуализма плоти, – и новый поцелуй приходится на поясницу, – Совершенности и несовершенности человеческого организма.

– Чего, – едва соображая, хмурится Геральт, – Какой ещё…

И резко вздрагивает, когда Регис очерчивает пальцами контуры его ягодиц. Холера, кожа и без того горит, и незаметно он трётся о простыни в нетерпении. Тонкие губы неожиданно целуют край его правой ягодицы, и тут же Регис проводит языком по следу поцелуя, оставляя влажную дорожку.

– Поясню, – шепчет он, – К слову, на твоём примере, Геральт. Как ты знаешь, твой разум способен как на весьма и весьма сложные расчёты, так и на крайне примитивные прихоти. Безусловно, здесь играют роль и прошедшие мутации, однако… Так или иначе, это присуще в первую очередь людской природе.

– До… пустим, – выдыхает Геральт, зарываясь лицом в подушку. – Можно… вопрос, мастер?

– Пожалуй, душа моя. Что конкретно тебя интересует?

– И при чём этот твой… дуализм?

Одним движением Регис внезапно подвигает под него подушку, заставляя приподняться. Член обжигает касанием ткани, и Геральт выгибается в пояснице – в непривычной, ужасно открытой позе. Бёдер касаются узкие ладони, мягко массируя кожу… и неожиданно он чувствует тёплое дыхание прямо между ягодиц.

– О, я продемонстрирую, мой дорогой, – хрипло произносит Регис и внезапно касается губами самой кромки его входа.

Там, где его, чёрт возьми, ещё никогда не касались. Ноги пронзает острым, судорожным возбуждением, и Геральт отрывисто выдыхает, не веря ощущениям. Дьявол, а он и не знал, что… Ох, да как вообще можно думать, что он что-то знал о подобном? Тонкие губы поднимаются, скользя по контурам, и Регис легко осыпает его поцелуями; словно смакует какой-то дорогой подарок.

Пока не решает закончить. На миг Геральт уже хочет возмутиться, спросить, какого хрена тот остановился, вот только слова застревают в глотке. Теперь контура мышц касается горячий, влажный язык, и короткое изумление… тут же сменяется резким, острым ударом удовольствия.

– Ох-х, ёб твою, – сипло бормочет Геральт, – Е… щё, Ре…

– Обращение, Геральт, – проносится в мыслях, – Если ты действительно хочешь исполнения просьбы. Собственно, это я… и стремлюсь тебе показать. То, как склонен разум погружаться из адекватности в первородное, животное состояние за доли секунд, и…