– Так-то лучше, – выдыхает Геральт, спускаясь ладонями на его ягодицы, – Предлагаю… поговорить попозже. Через… час. Или два.

– Как бы мне ни льстил твой… энтузиазм, на твоём месте я бы… остановился, мой дорогой. У меня всё ещё есть ряд опасений…

Чего он там опасается, Регис не договаривает: тихо стонет, когда Геральт находит в воде его член и сразу обхватывает, смазывая остатки мыла. Большие глаза распахиваются, светя алыми радужками, и вдруг в них мелькают десятки невесть откуда взявшихся противоречий. Странная выходит картина: желание, неприкрытое, яркое… и волнение, отблеск которого Геральт, вообще-то, успел забыть.

– Почему нет? Мы… осторожно. Что, так и будем…

– Если… понадобится, будем, – с трудом возражает Регис, – Излишние нагрузки тебе противопоказаны, Геральт. Какими бы… они ни были.

– Зараза! – щёлкает он языком, – Я здоров, как бык, и… Мне что, ещё тебя уговаривать?

Алые глаза сверкают на него почти осуждающим взглядом, и нехотя Регис выпутывается из его хватки, смывая остатки мыла. Исчезнувшее тепло тянет за собой раздражение – на вампира, раны, самого себя, ни черта не понимающего, что делать. Какие нагрузки? Они пробовали многое, и не всё из этого утомляло, взять только парочку особенно ленивых поз. Мысль до странного будоражит, пробегая под кожей, и вдруг Геральт… вспоминает.

– Регис? Иди-ка сюда. Расскажу тебе кое-что, возвращаясь к нашим баранам.

Удивлённый, Регис и правда придвигается к нему, снова садясь на колени – и слегка вздрагивает, когда Геральт начинает ласкать его ладонью.

– Принцессам, – вздохнув, поправляет он, – Если ты имеешь в виду начало нашего диалога.

– О, как грубо. За такое, между прочим, можно и…

– Лишиться головы? Что ж, в конце концов, определённый опыт позволяет относиться проще к подобным… Мм-м, dragul meu…

Кровь вспыхивает жаром, стекаясь в низ живота в ответ расслабляющему теплу воды. Неторопливо Регис оглаживает его плечи, закусывая от удовольствия нижнюю губу, и Геральт проводит большим пальцем по её краю. Уже предвкушая, как расскажет, и о чём именно.

– Есть тут у меня на примете одна принцесса, – наконец произносит он, – Рожей не вышла, но можно… попрактиковаться. Понимаешь, о чём я?

Плеск воды вдруг стихает: чуть сжав когтями его шею, Регис замирает, как вкопанный, и наклоняет голову в удивлении.

– Геральт? Поправь меня, если я ошибаюсь, но тебе действительно хочется сменить наши… текущие роли?

С такими нотками голоса, будто спросил, не отрастил Геральт себе с парочку дополнительных голов. Ну и дела: с каких пор вампира волнуют такие мелочи? Сам вложил ему в голову призрачную, волнующую идею – и по странности сейчас не торопится за неё ухватиться.

Зараза, только сомнений им и не хватало. Я знаю, на что ты способен, посылает он в связь смутными образами мыслей. Коротким напоминанием о том, что кроется за привычными желаниями вампира. Как такое не вспомнить: одно чувство того, что им управляют без всяких поблажек, с мягкой, но уверенной силой. Кажется, Регис ощущает это мгновенно, едва заметно нахмурив брови – но, помолчав с минуту, так и не находит слов возразить.

И тогда Геральт действует. Кто-то же должен.

– Не знаю, чему тут удивляться, – урчит он, снимая с плеча прохладную руку – и просто кладёт её себе на член выразительным жестом. – Считай это продолжением лечения. Совместим… приятное с полезным.

И тут же добавляет:

– Что, я не прав, мастер Регис?

Получая в ответ правильную, восхитительно знакомую реакцию. Бледные скулы вспыхивают алым, и – ох, ёб же – член Региса, дёрнувшись, прижимается к животу. До неприличия открыто, и явно смущая своего обладателя; так, что невольно Регис спускается с его колен, прячась в воду, но не тут-то было.

Рывком Геральт нависает над ним, прижимая к бортику ванны, и обхватывает оба их члена рукой, сорвав с губ вампира почти удивлённый вздох.

– Не так… быстро. Это что та…

–…Боюсь, мне не удастся объяснить тебе это без… О-ох, – запинается Регис, – Без понимания строения… кровеносной системы. С учётом влияния моторики определённого… мм-м… мозгового центра. Ты сам знаешь, как способен воздействовать на мои эмоции, любовь моя, и это невольное воздержание… лишь катализатор для их усиления.

– Х-холера, я не о том. Всегда было интересно, чего ты так… реагируешь.

С едва слышным смешком Регис придвигается ближе, так, чтобы поцеловать край его скулы.

– Что ж, любопытство в этом случае естественно, – мягко отзывается он, – Полагаю, у меня присутствует… своего рода фетиш на такие наименования.

– Фе… Ч-чего?

– Фетиш, мой дорогой. Сакрализация неких элементов в сексуальном смысле. К примеру, был у меня знакомый, кто имел особенную тягу к дамам, наказывающим его кнутом. Временами у нас выходили неплохие дискуссии о подчинении, и…

– Подожди, – перебивает Геральт. – Это только… на одно слово, да? На какого-нибудь господина тебе плевать. Или я ещё чего-то не знаю?

Задумавшись, Регис расчёсывает пальцами его волосы, изо всех сил не подавая вида, что двигает бёдрами в хватку Геральтовых пальцев.

– Пожалуй, что так. И, как ты мог заметить, только с одним ведьмаком, – и он улыбается мягкой, кривоватой улыбкой. – Думаю, моё подсознание воспринимает это как некий… комплимент с твоей стороны, Геральт. Во всяком случае, в адрес моего профессионализма, не меньше связанного с определённого рода… властью.

– Точно, – соображает Геральт, – Мастер. Повелительное, но не жестокое, – размышляет он, ускоряя движения руки, – Тебе… подходит. Вместо унижения…

–…Практически обратное, вер… но. Как видишь, это тоже форма влияния, однако… с альтруистическим императи… О-ох…

И он не выдерживает. С шумным плеском Геральт поднимается на ноги, потянув за собой вампира – и просто впивается в его рот. Пальцы быстро оглаживают горячую, влажную кожу; чёрт, вода остывает, и надо бы перебираться отсюда в спальню… Если до спальни они доберутся.

А должны, потому что в голове уже зреет чёткий образ, и будь он проклят, если не воплотит его в жизнь.

–…Вот оно что, – в отклик мыслям вдруг догадывается Геральт, – Значит, нравится, когда я признаю… твою заботу?

– Можно сказать… и так. Но, право, Геральт, ты уверен, что стоит…

– Холера, – ворчит он, слепо находя губами мочку Регисова уха. – Я своё желание… выразил. Буду лежать бревном, раз настаиваешь. Только… хватит сомневаться, или я…

–…Что ж, в таком случае… я тебя понял. И надеюсь, что ты также… поймёшь моё пожелание.

Пожелание, значит. По затылку пробегают мурашки: что-то новое возникает в знакомом до каждого отзвука голосе. Не терпящие возражений нотки, да такие, что от одного этого звука слабнут колени. Нутро отчего-то шепчет, что сейчас, стоит им выйти в спальню, и всё изменится. Правда, трудно сказать, как сильно, но точно в приятную сторону.

Отстранившись, вампир медленно поднимает на него взгляд – и растягивает губы в маленькой, но внезапно уверенной улыбке. Улыбке того, кто твёрдо знает о своих намерениях.

– Позволь мне позаботиться о тебе, dragostea mea, – наконец мурлычет он низким, глубоким тоном, – В каком бы то ни было отношении.

Поразительно, но в прозрачном утреннем свете пламя глаз вспыхивает ярче, чем в самой непроглядной тьме.

***

С целую вечность – или с одну секунду – проходит, пока они, насухо вытеревшись, вваливаются в спальню.

По-другому и не сказать, с их неуклюжими, быстрыми движениями. Благо, дверь выходит в комнату, и вваливаются они без всякой одежды; после натопленной ванной по коже так и пробегают мурашки от сквозняка. Мокрые волосы холодят шею, и вообще вид у него должен быть не слишком-то привлекательный: кожу пальцев стягивает от воды кривыми линиями морщин. Да ещё и шрамы темнеют от воды, и – чудо, что всё это время Регис не сводит с него жадного взгляда.

Регис, которого не портит ни мокрая кожа, ни обличающий свет утра, падающий на изгибы морщинок в уголках его глаз. Тёмные завитки волос липнут к бледной коже, и Геральт запускает в них пальцы, отводя пряди назад. В прохладной, зябкой чистоте дышится только запахом мыла и свежести. Духом крапивного отвара и влажного тела; тела, которое хочется исследовать губами бессчётное число раз.