Так, что Геральт укладывается рядом и сразу обнимает его посильнее.

– Ре… гис, – посылает он мысленно, оглаживая острые лопатки, – Возвращайся. Ну же.

Пальцами он оглаживает спутанные завитки волос и распускает бант на растрёпанном хвосте, заплетая заново. Чёрт, а им ещё добираться обратно, со всей этой приятной, но усталостью. Утомлённое тело клонит в сон, и он зевает, дожидаясь, пока Регис придёт в себя.

Бес знает, сколько проходит времени. Голоса за стеной утихают, и несколько свеч в подсвечниках гаснут, погружая комнату в полумрак. На четвёртый раз хвост удаётся завязать более-менее сносно, и, уже предвкушающий, как укажет на это Регису, Геральт довольно вздыхает, оглаживая его затылок.

И вдруг чувствует не то, что должен: холодную влагу на своей груди.

– Зараза, – мгновенно реагирует он, поднимая подбородок вампира. – Ты что, плачешь?

Сердце холодеет, сжимаясь от ужаса: дьявол, Регис в самом деле стирает слёзы, выступившие в уголках глаз. Впрочем, в остальном выглядя расслабленно и спокойно. Даже слишком спокойно.

– Не в привычном… смысле, – сипло произносит он, стараясь аккуратно убрать остатки подводки. – Во всяком случае, без отношения к моим эмоциям. Всё в порядке, душа моя.

– Уверен? – хмурится Геральт, тут же касаясь платка, – Дай-ка взглянуть. Как это снима…

–…Уверяю тебя, если бы были поводы для беспокойства, я бы обязательно о том сообщил.

Вздохнув, вампир разминает шею, наклоняя в разные стороны голову – и наконец тянется к нему выше, целуя в уже ставший колючим подбородок.

– Кажется, стоит почаще напоминать тебе о том, к каким крайностям боли я привычен, – легко добавляет он, – Как и её последствиям, которые, впрочем, абсолютно естественны в любых проявлениях.

– Хочешь сказать, как это… помутнение рассудка?

– И да, и нет, мой дорогой. Видишь ли, в процессе асфиксии такого рода, – и Регис указывает на своё горло, – Возможны весьма необычные… физиологические реакции. В том числе подобные, во многом под влиянием выбросов гормонов. Не припомню, пояснял я или…

Неожиданно он зевает, с усилием прикрывая рот. Устало и широко, сразу напоминая о том, что их вообще-то ждёт Корво Бьянко. Что стоит одеться и привести их обоих в порядок побыстрее: не слишком-то хочется оставаться здесь ещё и на ночь.

– Пояснишь дома, – вздыхает Геральт, – Лучше иди сюда.

Сразу он получает в ответ объятия прохладных рук и медленный, долгий поцелуй. Длинные пальцы слабо гладят его по плечам, и в груди так щемит в ответ, что едва удаётся вздохнуть. Почему-то в эту секунду сердце сжимается – от острого, отчаянного чувства; и мысли, тонкой, едва уловимой в голове. Мысли, которую надо бы как-то выразить, и побыстрее.

Никто и ничто больше не сможет тебя у меня отнять, думает Геральт, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.

– Мой дорогой, – слышится тихий шёпот, – Мой дорогой Геральт. Я…

–…Знаю, – просто отзывается он. – Знаю. И я тебя, dragul meu.

С минуту они так и лежат, погружаясь в усталые ласки. Придя в себя, Регис снова возвращается к привычной нежности, то целуя его, то просто прижимаясь лбом ко лбу и прикрывая припухшие веки. Всё равно, что лежит он всем весом на Геральте, и весом немаленьким; пусть. От близости, наоборот, хочется обнять его ещё крепче. Обхватить в кольце рук бледную спину, пробежать по изгибу позвонков… Что Геральт и делает, пальцами спускаясь к ямочкам на пояснице.

– А ты полон сюрпризов, – бормочет он между делом, – И где это ты так пополнил свой запас ругани?

Едва уловимо Регис приподнимается, и уголок тонких губ дёргается в маленькой, почти смущённой усмешке.

– Думаю, вопрос источника не в месте, но в одной персоне, меня на то вдохновившей, – лукаво отзывается он. – И, к слову, не вижу смысла ей так удивляться. По-моему, вполне обыденная ситуация, не находишь?

Значит, теперь ты будешь ещё и просить тебя трахнуть, проносится в голове, так и запишем.

– Ну, знаешь, – приподнимает брови Геральт, – Я и без того тебя не узнаю. Ещё… и духи, Регис? Не припомню, чтобы ты вообще таким увлекался.

– О, и к моему сожалению, – отзывается тот, проводя носом по его ключице. – Видишь ли, я слишком долго не мог найти подходящий букет, но этим вполне доволен. Как по мне, весьма интересная композиция. Офирский перец, кардамон и… ты чувствуешь это, dragostea mea?

– Какой-то фрукт… Лимон, что ли?

Шеи касается лёгкий поцелуй в мимолётной ласке, и Регис снова зевает, обдавая тёплым дыханием влажную кожу.

– Это citrus bergamia****, Геральт. Почти такой же, что растёт в саду у хозяйки этого места, – поясняет он, – И, зная этот факт, я попросил именно Ориану помочь мне с выбором необходимого аромата. Как раз потому, что ей хорошо знакомы оттенки подобных нот.

Брови приподнимаются от удивления сами, в ответ нелепой иронии. Воле одной бруксы, похоже, отчасти сыгравшей ими обоими. Старый комок в животе начинает распутываться на ниточки, наконец-то позволяя отпустить раздражение и вместо него почувствовать… холера, что-то вроде благодарности.

За что, Геральт и сам не знает. За то, что больше не станет колебаться, когда Регис предложит ему игры с подчинением снова. За то, что потревожил до того неведомые раны и заживил их, уже не боясь, что они вскроются. За то, что, в конце концов, больше нет недомолвок и противоречий. Потому что они с Регисом понимают друг друга; даже тогда, когда не слишком получается понимать.

Так что, позже, седлая коней, Геральт не слушает, как переговариваются голоса на хозяйском балкончике. Ни слова из разговора двух вампиров, спорящих таких тихо, что не услышал бы ни один человек.

– Я пришлю тебе счёт. Тебе и твоему дорогому ведьмаку. И если не получу оплаты…

–…Будь уверена, я лично обеспокоюсь заказом. Не стоит смотреть на меня таким образом, Ориана. Я прекрасно осознаю…

–…И подойди-ка ближе. Не могу смотреть на то, как он растрепал этот платок. О, и… Салфетки на том столике. Постой, на виске ещё…

–…Прошу тебя! Я вполне справлюсь самостоятельно. В самом деле, мне не…

–…А мне, честно говоря, думается иначе. Не могу поверить, что тебе не двести, Мими. Стой смирно! Я не позволю, чтобы гости увидели…

Но, на самом-то деле, это не важно. Ничего из этой возни. Важно только то, что скоро Регис к нему возвращается, покрасневший, усталый и отчего-то притихший. И – совершенно точно – очень, очень счастливый.

Прежде, чем ласково поцеловать его под звёздным сентябрьским небом, снова напоминая, что ему, Геральту, просто невероятно повезло.

___________________________

*Моя дорогая (фр.)

**Синусовая тахикардия (лат.)

***Мне хорошо с тобой (рум.)

***Бергамот (лат.)

Комментарий к Лиловый

кто угадал отсылку на Поллока в картине, тот молодец :) как вам этот сентябрьский вечер?

========== Сиреневый ==========

Комментарий к Сиреневый

моя любимая глава ;)

Всё меняется так быстро, словно всегда и должно было существовать в этом простом, ясном порядке.

Странная выходит перемена: будто он врал сам себе в этих нелепых страхах, от которых избавился за сутки, а то и меньше. Мирное, тёплое ощущение дома возвращается, с уверенным присутствием Региса, и не думающим исчезать. Даже наоборот. Рассудок так и отмечает, как сильно вампир проник в каждую из мелочей, будто и сам решился разогнать остатки его тревог окончательно. Изо всех сил своих и без того неподъёмных чувств, на которые только способно его сердце.

Но, так или иначе, всё действительно меняется. Настолько, что и не остаётся мысли о том, что он может выглядеть извергом в Регисовых глазах. И – на самом деле, голова идёт кругом от череды открытий новых реакций Региса. Что бы это ни было: его, Геральта, ладонь, разного рода верёвки, кожаный ремень, от которого оставались длинные розовые следы, но лишь на короткий миг… Всё это оказалось до удивительного нужным и правильным, и наконец-то, наконец-то Геральт начинает ощущать, что оба они находятся на своих местах.