– Вот как, – хмыкает Геральт, проводя ладонью по его предплечьям, – Это ещё каким?
– Скажем, чтобы привязать мои запястья к щиколоткам, раскрывая как можно шире…
Зараза, в голове медленно вырисовывается образ, и в ушах начинает шуметь – низко, гулко, с силой приближающегося грома. Изумлённый, он замирает, поднимаясь пальцами выше, и мягко сжимает бледное предплечье.
– Значит, ты хочешь этого? Хочешь…
–…Чтобы ты воспользовался моим телом, – шёпотом отзывается вампир, – Именно. Столько, сколько ты захотел бы, Геральт.
Слышать такое от Региса действует на мозг даже сильнее, чем ругань из его уст. В глазах проскакивают белые пятна, и кровь мгновенно начинает закипать под кожей. Чёрт, просто вообразить эту картину… Спокойного, задумчивого Региса, целый день пребывавшего в собранной сдержанности, забивавшего гвозди и помогавшего с бумагами Варнаве-Базилю. Региса, гремевшего склянками в лаборатории, деловитого и серьёзного. Домашнего, уютного Региса с мирной улыбкой на губах…
…Связанного, обездвиженного, но в другой позе. Раскрытого, беспомощного, обнажённого. Предоставленного его желаниям.
Любым желаниям.
– Что же ты делаешь со мной, – поражённый, бормочет Геральт и резко переносит руки Регису на грудь, сразу скользя ниже.
Пальцы задевают линии точёных ключиц, спускаясь дальше, по контурам сосков и косым мышцам живота… Чёрт, едва ли теперь его что-то остановит, потому что сейчас он сам может делать то же, что когда-то делал с ним Регис в юности. Только иначе, без пустых слов и иллюзий, без флёра осторожности.
Но позже. Больше ласк ему нравится только дразнить обещанием этих ласк, так что украдкой Геральт проходится ладонями по узким бёдрам, намеренно не спускаясь ниже – и слышит в ответ прерывистый, напряжённый вздох.
– Приятно… знать, что мы поняли друг друга, – с усилием произносит Регис, повернув к нему голову. – Признаюсь, мне всегда нравился этот аспект… дисциплины в понятии любви. Полной отдачи вла… Мм-х, Геральт…
Губы приникают обратно к изгибу шеи, жадно всасывая тонкую кожу. Зараза, если бы он мог, если бы у Региса каждый раз после их ночей оставались свидетельства о пережитом… Большими пальцами Геральт оглаживает затвердевшие соски и тут же чувствует, как коротко вздрагивают узкие запястья в путах. Будто вампир и сам хочет прикоснуться к нему не меньше.
Вот только теперь не Регису решать, как они будут друг друга касаться.
– Знаешь, не удивлён, – отзывается Геральт, скользя пальцами по дорожке тёмных волос, – Ты и дисциплина…
–…И чем же, позволь узнать, я себя выдал? – мягко усмехается вампир, – Впрочем, и здесь ты прав, душа моя. Думаю, моё понимание подчинения в этом аспекте может проистекать из простого принципа. Делегирования… постоянного контроля… Мм-м, мой дорогой, что ты…
Нет, он бы послушал, что там на самом деле считает Регис. Обязательно послушал. Только тело уже начинает думать за него, и Геральт сминает тонкие губы в жадном, неистовом поцелуе, без церемоний вторгаясь языком в рот вампира. Да так, что и Регис отзывается, в ответ выгибаясь в пояснице и потираясь о его стремительно твердеющий член.
А ведь они ещё не начали. Вообще ни черта.
–…Контроля, – уже с трудом осознаёт Геральт, – Но… иллюзии, Регис. Холера, сам знаешь, что это просто игра. Я не смогу… по-настоящему…
– Смотря как это понимать, душа моя, – хрипло перебивает Регис. – Однако и в понимании способностей, и в понимании любви… Думаю, ты не станешь спорить, что порой иллюзия может быть куда… притягательней реальности.
Слова плавят рассудок, опутывая тело не хуже морока. Пальцы скользят ниже сами, к низу Регисова живота, и видят боги, Геральт прикладывает всю волю, чтобы не коснуться члена. С усилием он уводит ладони в стороны, к косточкам таза; тем, у которых наверняка должно быть какое-то медицинское название. Мудрёное и красивое, и, конечно, Регис точно бы его припомнил.
Если не впился бы в него новым поцелуем. Да таким, что с минуту они просто ласкают рты друг друга, окончательно потеряв нить разговора. Странно, но краем глаза Геральт подмечает непрошеное: то, в каких разных они условиях. Что он, зараза, ещё в домашних штанах, в отличие от полностью обнажённого вампира. Вовсе не обеспокоенного путами, но словно чувствующего себя с ними естественно и спокойно: настолько, что у него даже хватает рассудка на продолжение болтовни.
Разорвав поцелуй, Регис тяжело выдыхает, повернув голову, и смотрит долгим, пронизывающим взглядом алых глаз.
– Иллюзия, – вдруг повторяет он, облизнув губы. – Расплывчатое и весьма неоднозначное понятие. В конце концов, что есть сама идея плотских утех, как не иллюзия? Взять хотя бы… мм-м… анатомическую точку зрения. Акт соития, penetratio, проникновение одного тела в другое, способное быть…
–…Болезненным, – подхватывает Геральт, продолжая исследовать губами его шею, – Или… просто скучным. Ты об этом? Что делает секс привлекательным?
– И снова твоя проницательность… не знает границ. Всё верно, мой дорогой. Разве не иллюзия делает само penetratio таким сладострастным? Игра в таинство, томление двух сердец… О-ох, но, кажется, ты меня совсем не…
Как раз-таки слушаю, с трудом проносится в мыслях. В голове всё плывёт и меркнет, оставляя только плавкое, горячее марево. Предвкушение большего, куда бы ни завела эта игра, в которой медленно, но верно Геральт начинает одерживать верх. Руки снова поднимаются выше, уже с силой щипая соски и заставляя вампира резко зашипеть. И – тут же, холера – выгнуться, подставляя себя прикосновениям сильнее. Словно говоря всем телом: делай со мной всё, что захочешь.
Ласкай, мучай. Причиняй боль. В любви или войне, в чём угодно.
И эта внезапная откровенность медленно начинает срывать в голове какие-то застарелые оковы. Губами Геральт проходится по бледной шее вверх, проводя языком за ухом вампира, и спускается обратно, к краю плеча. Прихватывая кожу уже зубами, он легко, почти неощутимо кусает, чувствуя, как Регис вздрагивает в ответ. От вспышки эманаций, щекочущей его тело, но и от иного.
Боли. Пока слабой, но, похоже, чертовски им желанной. Боли, которую он готов принять только от него, Геральта, одного.
– Ре… гис, – тяжело выдыхает Геральт, чувствуя, как с трудом собираются в голове мысли, – Удары. Давай ближе к делу. Какая там техника?
Слышится глубокий, сосредоточенный вдох – и вдруг Регис оборачивается на него, внимательно заглядывая в лицо.
– О, здесь всё просто, душа моя. Садись поудобнее на кровать.
Растерянный, он устраивается на краю кровати, и Регис легко садится на колени рядом, утягивая его в новый поцелуй. В голове почему-то вспыхивает мысль, что сейчас тот оседлает его бёдра, как по обычной их домашней привычке, но ничего подобного не выходит. Главным образом потому, что Регису быстро становится не до того.
Руки уже находят его член, проходясь по горячему стволу, и с тихим вздохом вампир выгибается в пояснице красивой дугой.
–…М-мой… дорогой, поверь, мне… приятно твоё внимание, но мы…
– Можем остановиться на этом, – отзывается Геральт, размазывая пальцами смазку по головке, – Зависит от тебя, dragul meu. Что… дальше?
Вздрогнув, Регис вдруг жмурится – и посылает в мысли то, что чувствует. В груди становится тесно, и живот обжигает страшное, непосильное для тела пламя слепящего возбуждения… Застигнутый врасплох, Геральт сдавленно выдыхает, чувствуя, как жарко становится в чёртовых штанах.
– Охре… неть, это…
–…То, как сильно мне хочется… быть с тобой, – низко, гипнотически урчит Регис. – Но ты можешь сделать это ощущение сильнее, любовь моя. Потому мне не хотелось бы… отступать от задуманного. Позволь мне, Геральт.
Не успевает он и спросить, что должен позволить, как в следующий миг Регис ложится ему на бёдра животом. Сам, вытягиваясь во всю длину своего изящного тела. В замешательстве Геральт оглаживает его бледную спину и торчащие лопатки, проверив снова затянутые узлы на запястьях. Чёрт, на ум сразу приходят все слухи о том, как по незнанию пленники лишались рук от бездумных связываний – и, хоть едва ли это светит вампиру, меньше всего хочется даже невольно причинить ему вред.
