– Удобно? – хмурится Геральт, – Только не молчи, Регис. Будет колоть в руках, я сразу распущу узлы. Без глупостей.
Поза для рук и правда выглядит не слишком комфортной, но Регис только поворачивает голову, ложась щекой на покрывало кровати – и смотрит с такой бесконечной нежностью, что сердце тут же пропускает удар.
– Не беспокойся, душа моя. Я в полной мере отдаю себе отчёт касаемо состояния тела. Позволь сказать твоими словами, – прибавляет он мягко, – Сейчас бы мне хотелось, чтобы ты ни о чём не думал. Особенно о подобных неудобствах.
Лёгким жестом он ведёт плечами, подаваясь грудью ещё дальше вперёд. Чтобы устроиться уже иначе, предавая жадным рукам поясницу, округлости ягодиц и бёдра. Охренительно красивые, надо сказать, бёдра – бледные, точёные, всегда напоминавшие цветом самый дорогой мрамор. Пока Геральт не разводит эти самые бёдра в стороны…
…И чуть не лишается дара речи.
– Это что ещё… такое?
– Как бы тебе объяснить поточнее, – невозмутимо отзывается Регис, не сводя с него стремительно тяжелеющего взгляда, – Видишь ли, я посчитал, что сегодняшним вечером буду преследовать иные цели, нежели наш обычный порядок действий. Потому мне подумалось, что стоит ускорить его в некоторых… моментах, решив проблему привычным мне способом.
– Привычным, – сипло повторяет Геральт, – Какого…
Холера, и вдруг он понимает. Что уже видел подобное у одного из парней в Пассифлоре, похвалившегося своей подготовкой; во всяком случае, точно что-то похожее. Это подсказывает стеклянный край, который он оглаживает пальцами, отказываясь верить в ощущения. Приходится попытаться поверить в них сильнее, подцепив стеклянное нечто пальцами и подтягивая на себя – и тут же подтвердить этим сразу три вещи.
Во-первых, эта хрень куда больше, чем кажется. Во-вторых, скорее всего, поэтому Регис так долго торчал в ванной – зараза, нельзя представлять, как он это в себя вставлял, нет, нельзя. Нельзя! И, в-третьих…
–…О-ох, Ге… ральт, – раздается тихий, невыносимо сладкий стон с другой стороны кровати, и незаметно вампир прогибается в пояснице, приподнимаясь выше.
Так, что Геральт тут же двигает этим чёрт-знает-чем ещё раз, уже увереннее вытаскивая и погружая обратно – и бледное тело на его коленях сразу вздрагивает от волны мурашек.
– Вот как, – наконец соображает он, – Значит, и правда… подготовился?
Реакция не заставляет себя ждать. Едва уловимо вампир подвигается ещё дальше, и вдруг отчётливо чувствуется, как его член упирается Геральту в бедро. Так, что хочется спуститься пальцами и к нему, что Геральт… почти делает. Останавливаясь в последний момент и продолжая двигать стеклянной игрушкой в не терпящем возражений порыве.
– Что ты… Мм-х, – вздыхает Регис, – По… стой, dragul meu. Я же…
Видят боги, как хочется мучать его дальше, доводя до беспамятства, но ещё любопытнее узнать, для чего всё это было устроено на самом деле. И стеклянное нечто, и поза, и связанные руки. Всё, что было незнакомо прежде – и от чего кружится голова, уводя разум в странное, почти животное состояние.
Иллюзорное и пьянящее ощущение власти.
– Как скажешь, – невозмутимо отзывается Геральт, – Давай, Регис. Ты ужасно меня заинтриговал. Что надо делать?
– Хм-м, – слышно, с каким трудом Регис тоже приходит в себя. – Что ж, говоря простым языком, мне хотелось бы, чтобы ты ударил меня, как следует.
Слова бьют по сердцу резким холодом, и против воли в горле появляется колючий комок. Одно дело просто тянуть за волосы или шлёпать, но ударить… Холера, даже простое выебать отзывается в груди не с такой животной грубостью. Не с этим отзвуком чужеродной жестокости.
– Звучит, прямо скажем, сомнительно, – признаётся Геральт, кладя ладонь на бледную ягодицу, – Чувствую себя каким-то извергом.
– И весьма зря, – отзывается вампир, ничуть не удивлённый ответом. – Постарайся отнестись к этому иначе, мой дорогой. Подумай о том, как буду отзываться на эту боль я… С учётом моих личных особенностей.
Вздохнув, он приподнимает края губ в расслабленной – и чертовски манящей улыбке.
– Никогда не забывай о том, кто я такой. Кто мы оба, dragostea mea. Я люблю тебя слишком долго, Геральт, чтобы сомневаться в том, чего хочу, – совсем тихо произносит Регис, – Как и в своём доверии тебе. И меньше всего мне хотелось бы, чтобы эти чувства были безответны.
Тут же вслед за словами он посылает в мысли целое море жгучего, щекочущего тепла. Неизбывной нежности и бескрайней любви, от которой ничего не остаётся, как потянуться к нему в ответ. Наклонившись под неудобным углом, Геральт быстро его целует – и невольно чувствует, как остатки холода тают в груди.
– Хорошо, – наконец произносит он, садясь обратно и оглаживая ямочки на Регисовой пояснице. – Хорошо. Значит, ударить?
– Именно. Не торопись, Геральт. Ты должен прочувствовать этот процесс в полной мере. Начни медленно, а дальше… Думаю, мы определимся с ритмом вместе.
Странно, но сухие указания действуют на рассудок иначе. Глубже, чем просто слова – или дело тоже в связи? Как бы то ни было, настрой Геральт улавливает сразу, сосредоточившись что есть силы, и медленно проводит ладонью по бледной ягодице.
Прочувствовать. Закусив губу в напряжении, он проходится пальцами по коже, представляя, что будет делать. Стоит, наверное, действовать поосторожнее, чтобы было от чего оттолкнуться позже. Замерев, он наконец размахивается – и несильно шлёпает, тут же слыша в ответ короткий вздох.
–…Д-да, – сглотнув, отзывается Регис, – Продолжай, dragul meu. Ты можешь… не сдерживаться.
Шлепок по другой ягодице, чуть сильнее. Чёрт, кажется, он начинает входить во вкус. Свободной рукой Геральт оглаживает кончики острых лопаток, наблюдая за реакцией Региса. Региса, уже зажмурившегося от удовольствия и закусившего губу вернувшимися клыками.
– Вот так? – глухо урчит Геральт, чувствуя, как от этого вида кружится голова, – Ещё?
– Да, мой дорогой. Даже не…
Шлепок. С размаху, звонкий, сильный. Бледная кожа почти незаметно краснеет по форме его ладони, и… Блядские боги, вот оно, этот образ, сводивший с ума. Жар под кожей становится невыносимым, и невольно Геральт чувствует, как упирается членом прямо в живот вампира. Совсем, чёрт возьми, не туда, куда хотелось бы.
Но позже. Всё позже. Новый шлепок – и сдавленный, отрывистый стон в ответ. Непроизвольно Регис приподнимает ягодицы, подставляя себя его рукам и не оставляя от обманчивого образа скромного лекаря уже ничего. Холера, знать, что вампиру всё это время нравилось такое – и настолько сильно…
– Ещё? – хрипло произносит Геральт – и снова шлёпает по розовой от ударов коже, – Или я что-то делаю не так?
– Бо… ги, – доносится прерывистое дыхание, – Ты всё делаешь…
Шлепок, и бледные бёдра раскрываются в стороны. Широко, бесстыдно – так, что от вида всё пересыхает во рту. Чёрт, надо держаться. Надо…
– Ну, знаешь, стоило убедиться. Как скажешь, так и сделаю, – вкрадчиво прибавляет Геральт, – Могу… быстрее. Могу ещё сильнее, если хочешь. Могу…
Вместо концовки фразы он снова касается стеклянного края, вытаскивая и двигая глубже, и Регис в его руках стонет громче, снова потираясь членом о его бедро. Всё ещё, зараза, одетое в домашние штаны бедро, и как хочется теперь раздеться самому. Но он не может. Не тогда, когда на его глазах творится странное таинство, притягивающее к себе новизной, и остаётся только поддаться ему, ударив Региса по ягодице ещё раз.
С силой. Безжалостно, так, что на другом точно остались бы синяки. Пальцы вытаскивают стеклянный край дальше, и Геральт повторяет удар, получая новую реакцию. Бёдра вампира крупно вздрагивают, и Регис издаёт глубокий, низкий рык, тяжело дыша.
Значит, оставить, мелькает в голове осознание, и на всякий случай Геральт подтверждает намерение – с новым ударом. Хлёстким, уже таким, каким он привык бить наотмашь.
–…О-ох, – выдыхает Регис, – Вот так, про… шу…
Слышать – и от него особенно – такой тон, отчаянный, умоляющий, вовсе ударяет кровью в виски. Остатки рассудка сыплются, мешаются в плавкую кашу, выплавляя из неё нечто новое; иное. Иного Геральта, которым он никогда раньше не был, но теперь будет им здесь и сейчас.
